От составителей
 
В ходе исследования мы предполагали провести достаточно большое количество интервью с офицерами различных родов войск, должностей и воинских званий. Эта задача не была выполнена в полном объеме. Отчасти этому помешал недостаток средств для проведения такой работы.
Существовала, однако, и другая причина, которая заключалась в том, что найти подходящих респондентов оказалось непросто.
На беседу с записью на магнитофон обычно соглашались либо откровенно демагогствующие офицеры, либо обиженные и недовольные. И те, и другие, с нашей точки зрения, являются не самыми лучшими информаторами. Наряду с ними среди офицеров нам встречались действительно интересные и неординарно мыслящие собеседники, рассматривающие службу в армии как свой патриотический долг и отстаивающие необходимость сохранения армейской системы в ее нынешнем варианте. Однако именно они неизменноотказывались от участия в беседах, причем аргументация отказов была довольно типичной. Самый развернутый ответ на эту тему мы получили у командира воинской части, расположенной в Северном Казахстане, где, благодаря усилиям ее командования, неуставныеотношения носили смягченный характер: они существовали, но их проявления не отличались особой жестокостью и бессмысленными издевательствами. Командир части, имеющий высшее военное образование и пользующийся авторитетом у солдат, поначалу благосклонно отнесся к нашей работе. Он согласился прочесть интервью с солдатами, обещав высказаться по поводу их содержания, а также изложить свои взгляды на интересующие нас вопросы.
Когда командир части прочитал приведенные выше интервью с солдатами, он сразу подтвердил, что изложенные в них факты достоверны, но от дальнейшего разговора отказался. Мы попросили его объяснить причину отказа. Вот что он сказал, предварительно попросив выключить диктофон и предупредив, что информация является строго конфиденциальной (запись приведена по памяти):
«Положение в армии действительно сложное, но до конца его понимают только военные с большим практический опытом, причем не штабные офицеры, а те, кто реально служит в войсках.
Причины такого плачевного состояния армии прямо противоположны тем выводам, которые делаются в прессе.
Ваши интервью производят сильное впечатление, хотя в них нет ни одного неизвестного мне факта. Прочитав их, человек, далекий от воинской службы, задумается, а прав ли командир, допускающий такие безобразия? Прочитав их, солдат начнет, чего доброго, размышлять о правильности полученного приказа вместо того, чтобы его исполнять.
У военных существует поговорка: «Есть два пункта. Первый — командир всегда прав. Второй — если командир не прав, смотри пункт первый."
Думать — это уместно во всех видах деятельности, но только не в армии, приказы не обсуждаются. А начитавшись ваших публикаций, солдаты будут уклоняться от призыва, спорить с командирами, нарушать Устав. Наша часть выполняет важные стратегические функции, а порядка в ней нет. И удерживать контроль с каждым днем становится все труднее. И виноваты в этом такие исследователи, как вы. Формально вы правы, фактически — нет.
В эпоху так называемой гласности появилась информация, которая наносит армии непоправимый вред. Она заставляет сомневаться. А для выполнения поставленных передо мной задач мне нужно беспрекословное подчинение, основанное на моей, как командира, полной и неограниченной власти. Как иначе я могу заставить солдата выполнять опасное задание? Если начнется война, он должен будет идти на смерть, не думая, логично ли это и справедливо ли это. И я буду посылать его на смерть, потому что от этого зависит ваша жизнь, жизнь его близких, в конце концов, судьба государства.
Почему вы мешаете нам вас защищать?
Мы сами знаем, что у нас плохо и что нам надо менять. Мы знаем это лучше, чем вы, поверьте. Но даже мы не знаем, как улучшить положение. А вы хотите нам это объяснить?»
 
 
4.1. Подполковник, военный депутат в парламенте СССР
 
Вопрос: Является ли дедовщина главным бичом армии или есть проблемы, стоящие сегодня для Вооруженных Сил острее?
Ответ: Я считаю, что главным сейчас должна быть реформа Вооруженных Сил. Неуставные взаимоотношения будут ликвидированы в процессе самой реформы.
Армия имеет очень много ненужных структур. Дедовщина процветает именно в этих подразделениях. Например, в военно-строительных частях различных ведомств и министерств. В военном гарнизоне г. Костромы 45 процентов всех преступлении, в том числе на почве неуставщины, принес военно-строительный отряд, хотя в гарнизоне 15000 военнослужащих, а в ВСО их всего 500. Рабский труд военных строителей не только не производителен, но и порождает массу неуставных взаимоотношений, потому что в ВСО направляются бывшие заключенные и условно осужденные, а также молодые люди с различными физическими и психическими отклонениями. А между тем ВСО — лишняя структура в Вооруженных силах, эту структуру надо устранять, передавать в сферу гражданских интересов.
Эти части приносят вред государству. Во-первых, строительство, выполненное ВСО, имеет очень низкое качество, во-вторых, обходится гораздо дороже, чем если бы его вела гражданская организация. В-третьих, вся техника, используемая стройбатами, выводится из строя в течение года. Где прошли военные строители, там кладбища военной техники.
При устранении ненужных структур нам понадобится гораздо меньше солдат. Тогда в армию будем отбирать тех, у кого отличное здоровье, образование, стремление к службе. То есть, на полудобровольных началах. Но уже сейчас мы должны думать о каких-то преимуществах для солдат. И даже об оплате ратного труда.
На сегодняшний день офицеры, выпускающиеся из училищ, не имеют никакой нравственной подготовки. А в царской армии их учили этике, этикету поведения.
Дедовщина пронизывает армию сверху донизу, от министра обороны до рядового. Министр обороны дает нагоняй заместителям, старшин офицер — младшему офицеру. Солдаты видят царящие в армии отношения и переносят их в свою среду. Дедовщина возникла в шестидесятые годы, утверждалась в годы застоя. Наше общество разбилось на генералов и солдат. Один диктует, другой должен исполнять. Это влияло на сознание всех людей в обществе: и в семье, и в школе, и на производстве.
После революции у нас было около 4,5 миллиона бездомных – армия потенциальных бандитов. Они попадали в детдом, где господствовал способ воспитания Макаренко. Этот казарменный способ не изменился до сих пор: все маршируют, все песенку поют. Мы подавили и продолжаем подавлять личность, пытаемся запихнуть личность в какие-то рамки. А человек борется, инстинктивно протестует, выходит за их пределы. Во времена застоя происходило оболванивание общества. У человека, увидевшего противоречие между реальной жизнью и тем, что ему внушали (информационная модель перестала соответствовать концептуальной), подспудно возникало возмущение. В армии это выливалось в ЧП: самоубийства, побеги, изъятие оружия, и в конечном итоге, случаи, когда солдат расстреливает своих сослуживцев.
Мне приходит очень много писем, которые говорят о том, что никаких изменений к лучшему нет. Между тем, начальник управления по агитации и воспитательной работе из ГлавПУРа докладывал об улучшении.
Вопрос: Прав ли был министр обороны Д. Язов, утверждая, что 90% воинских частей свободны от «неуставщины»?
Ответ: Министр обороны исходил из имеющихся у него данных. Командиры частей просто не докладывают ему о реальном положении вещей.
Вопрос: К чему может привести усиление межнациональных противоречий в армейских казармах?
Ответ: Действительно, это опасная тенденция, потому что сейчас рост населения в стране идет за счет среднеазиатских республик. Они служат, в основном, в военно-строительных отрядах, где требуется низкая специализация.
Происходит объединение, группирование в землячества, это чревато тем, что национальные группировки начинают диктовать свою волю. В боевых частях это может привести к тяжелым последствиям. Одна из мер по ликвидации этого явления — кореннаяреформа, сокращение армии. Тогда меньше будет призываться юношей из среднеазиатских республик.
Лечить армию от межнациональной коррозии, которая постепенно начинает разъедать войска, лидеры неформальных движений предлагают созданием национальных формирований. Эту идею поддерживает незначительная часть офицерства. Министерство обороны и лично Д. Язов против национальных армий. Вместе с тем прибалтийским и закавказским республикам разрешено оставлять до 25% призывников «дома». Возникает вопрос: чем хуже Россия, Узбекистан, Украина или Киргизия, у которых такого права нет? Эта половинчатая мера привела к отрицательным последствиям. Сегодня солдаты славянских национальностей, оказавшись в Закавказье, подвергаются всяческому насилию и глумлению со стороны военнослужащих коренных национальностей, которых здесь большинство. Немногие же прибалты, попав служить в округа на территории России, Украины, Белоруссии и т.д., тоже испытывают угнетение и давление со стороны теперь уже славян — поводом служат процессы, направленные на отделение от СССР, происходящие в прибалтийских республиках.
Вопрос: Каково ваше отношение к созданию национальных армий, подчиненных единому центру?
Ответ: У нас большая страна. Я считаю, что основная армия должна носить экстерриториальный характер. Нужно провести аттестацию всех мест службы. Допустим, старший лейтенант, который служит в Москве, должен получать меньше, чем старший лейтенант, который служит за 500 километров от Москвы или в тайге.
Вопрос: Я знаю, что для тех, кто служит на Курилах…
Ответ: На Курилах, на Сахалине, на Камчатке есть коэффициент полтора. Но тот, кто служит в тайге или в горах, получает такие же деньги, как тот, кто служит в городе. Если бы мы создали справедливый принцип оплаты, люди бы стремились послужить там, где тяжелые условия компенсируются материально.
Вопрос: Повлияло ли на боеготовность армии решение Верховного Совета СССР, по которому были уволены в запас студенты?
Ответ: Естественно, повлияло. Оно было неподготовлено. Сначала министр обороны выступал против увольнения, а потом вдруг — за. Нужно было решать вопрос таким образом: если уволенный солдат не возвращается в вуз или прекращает учебу в течение первых трех месяцев, то возвращается на службу. Тогда многие солдаты, зная, что им придется возвращаться в часть, не стали бы писать рапорта об увольнении в запас, да многие просто не хотели уходить — их уволили. 50% уволенных студентов не вернулись к учебе.
Известно, что основные функции политработников сводились к обеспечению руководства партии Вооруженными Силами, к воспитанию солдат в этом духе. Сегодня изменена 4-ая часть Конституции СССР, политотделы потеряли юридическую основу. Воспитательную задачу они тоже неспособны выполнять — об этом говорят десятилетия существования и процветания дедовщины. Кроме того, часть офицеров-командиров считает, что именно политотделы ставят своей целью достичь показушного благополучия в частях, поэтому являются главным виновником сокрытия многочисленных случаев глумлений и издевательств.
В свое время Фрунзе сказал: «Если в армии командиры будут членами партии, институт политработников отомрет сам собой. Сегодня в армии невозможно занимать серьезную должность, не будучи членом партии, все командиры — коммунисты. Но продолжают существовать и политорганы. Этот огромнейший штат политработников стал тормозом перестройки в Вооруженных Силах, тормозом демократизации армии.
Американцы подсчитали, что если их профессиональную армию перевести на всеобщую воинскую повинность, то ее содержание увеличится на 2,3-3 миллиарда долларов.
Перейдя на профессиональную армию, мы перестанем быть страной-агрессором, которая ведет тотальную подготовку населения к войне (всеобщая воинская обязанность).
Вопрос: Но всеобщая воинская обязанность есть во Франции, в ФРГ и в других странах мира…
Ответ: Там численность армий меньше, если сравнивать коэффициенты военнослужащих на 10 тысяч населения.
Вопрос: Вы сказали, что профессиональная армия будет стоить дешевле. Насколько я знаю, в министерстве обороны говорят обратное.
Ответ: Как раз в Министерстве серьезных подсчетов никто не делал.
В ведомстве Министерства обороны 196 охотничьих хозяйств, множество военных оркестров, спортивных клубов, нужно ли все это для боеготовности армии? Есть целая армия военпредов, которые занимаются приемкой военной техники на предприятиях. Асейчас на заводе «ЗИЛ» серийную военную машину принимают несколько сот человек. Нужно ли столько офицеров-военпредов? В гражданской обороне у нас существуют одни штабы, а собственно Гражданской Обороны нет. А что такое ДОСААФ? Вообще какая-тонепонятная организация. Если это добровольное общество, то почему командует им генерал-полковник?
Весь офицерский корпус поддерживает идею перехода на профессиональную армию.
Вопрос: А кто не поддерживает?
Ответ: Командование Вооруженных Сил СССР, Главное политическое управление и Главное Управление кадров, потому что именно эти структуры надо тогда резко сокращать…
 
 
4.2. Майор. Авиация ПВО
 
Вопрос: Нуждается ли армия в реформе?
Ответ: Как и все наше общество, армия нуждается в реформе. В частности, в военной авиации очень большая аварийность: нужны меры, чтобы снизить ее уровень.
Был у нас такой случай. Отдохнув с 3.10 ночи до 7.30 утра (хотя летчик должен отдыхать восемь часов), старший лейтенант Маркизов вылетел в полет. Он не рассчитал: у него кончилось топливо и он не дотянул до посадочной полосы 8 километров. При посадке была плохая погода. Летчик два раза заходил на посадку. А когда зашел на посадку третий раз, кончилось топливо. Он бросил самолет.
Другой пример. Не позавтракав и не пообедав, летный состав группы перелета вылетел в полет. Посадку потом совершили не все. В акте аварии сказано о плохой подготовке, а причины аварии, касающиеся отдыха, не указаны.
Офицер у нас социально не защищен. Происходит такое потому, что у нас нет профсоюза (сейчас «Щит» образовался), как в гражданской авиации.
Вопрос: Кроме недостатка отдыха и питания существуют ли в авиации проблемы, требующие реформы армии?
Ответ: Реформы требует система принятия технических решений.
Полная заправка самолета — 16 тонн, он должен днем и ночью быть полностью заправленным, чтобы в случае тревоги сразу взлететь. Когда начинаются полеты, бывает, что нужна минимальная заправка, допустим, 6 тонн. Тогда 10 тонн горючего — лишние. Полет всего-навсего 30 минут. Самолет не может выполнить посадку с максимальным весом из-за большой скорости и большой нагрузки на колеса. Он может произвести посадку с остатком топлива 3-4 тонны. Поэтому от лишнего топлива нужно избавиться, — что и делается через аварийный слив. Через две трубочки в одну минуту выливается полторы тонны — такое большое давление, государству это обходится в копеечку. По моим подсчетам, при обычных полетах сливается в воздух или вырабатывается впустую до десяти тонн, а при минимальных полетах — до сотни тонн за летную смену в восемь часов.
Люди, живущие на территории, над которой мы летаем, возмущены. Ботва и плоды овощей покрываются черными точками. Люди не знают, что это за заболевание и как его лечить, видимо, это как раз от того, что сливающееся в воздухе топливо падает на растения.
Вопрос: Такая практика существует везде или только, в Омске, где Вы теперь служите?
Ответ: Она существует повсеместно, все к ней привыкли. По правилам, командиры не должны выпускать самолет полностью заправленным: самолет должен раскачиваться от лишнего топлива. А за 30-40 минут невозможно раскачать столько самолетов, лимит времени перед полетом ограничен.
Я предложил перед полетом к каждому самолету присоединять шланг высокого давления, который в свою очередь соединяется с трубой большого диаметра. А труба под взлетно-посадочной полосой выходит на цистерну. Когда летчик включает аварийный слив,лишнее топливо сливается в течение 5-6 минут именно в эту цистерну, выступил с этим предложением на партийном активе, на партийной конференции — никакого результата.
После двух бесполезных выступлений я обратился к заместителю министра обороны генералу Аушеву с просьбой, чтобы он организовал встречу летного состава с конструкторами нашего самолета МИГ-31. Генерал Аушев собрал отдельно летчиков, отдельно техников, выслушал их, но… Приехали конструкторы, записали все претензии к нашему самолету. Потом пришел ответ, что возможности аварийного слива не предусмотрены и что разрабатывается какая-то установка, но вот уже третий год пошел — установки нет.
У летчиков есть много претензий к авиационной технике. Два переключателя стоят рядом: переключатель фары ижизненно важный — переключатель шасси. Был случай, когда летчик перепутал переключатели и вместо того, чтобы включить фару, убрал шасси, когда летчик убрал шасси, это заметил руководитель полетов, летчика угнали на второй круг и после этого он благополучно приземлился.
Через два-три месяца в другом полку на аналогичном типе самолета другой летчик повторил такую же ошибку, но на этот раз его на второй круг не завели и он сел без шасси. Самолет сгорел. Жив ли остался летчик, сейчас не помню.
Самолеты данного типа эксплуатируются уже 10-12 лет. Казалось бы, что проще: взять и развести два тумблера в разные стороны, однако… Никакой связи между летчиками, конструкторами и заводами-изготовителями нет.
Кресло в самолете представляет собой своеобразную металлическую «чашку без обогрева». У летчиков от этого радикулит. На ручке управления стоит тример, неудобный для пальца. Приходиться второй рукой тримировать самолет. На самолете МИГ-31 несовершенна система управления. Были случаи, когда из-за этого мы теряли самолеты.
Вопрос: Аварийность в авиации велика?
Ответ: В авиации ПВО очень велика. Гибнет около 40 человек в год. И приблизительно столько же самолетов.
Вопрос: А если сопоставить с Америкой?
Ответ: У меня нет таких цифр. Профессиональный уровень у летчиков США выше, они делают больше полетов, выполняют в воздухе более сложные приемы.
По вооружению американские самолеты лучше наших. Хотя сами по себе наши — лучше. Вот, допустим, если на хороший автомобиль поставить плохое пожарное оборудование, будет плохая пожарная машина.
Вопрос: Отчего зависит боеспособность в авиации?
Ответ: От выучки летного состава, способностей авиационной техники.
Вопрос: Как вы относитесь к профессиональной армии?
Ответ: Конечно, положительно, по неопытности солдаты разбивают очень много машин. Как только их обучишь, срок службы у них заканчивается.
Вопрос: Были случаи травматизма в частях, где вы служили?
Ответ: Да. Солдаты часто угоняют автомобили и переворачиваются на них. В прокуратуру эти дела не передаются, потому что командир хочет служить дальше, получать звезды.
Самолеты заправляются спиртом. Поэтому очень часты случаи слива спирта, его пьют солдаты. Ни один праздник не обходится без пьянки.
Вопрос: Это явление касается только солдат или офицеров тоже?
Ответ: Офицеров тоже.
И еще. Министр обороны говорил, что мы избавляемся от дедовщины. Это неправда. Самые большие беспорядки в строительных войсках. Строители ничего не стесняются: гуляют, где попало, могут даже ударить офицера, я уже не говорю о больших нарушениях формы одежды.
Я поначалу как-то реагировал. Однажды привел солдата-строителя в его часть: думаю, поинтересуюсь, почему не смотрят за ним. Зашел в штаб, спрашиваю офицеров: «Как же у вас солдаты бродят неуправляемые, пьяные?». А они мне отвечают: «Мы уже из сил выбились, рапорта на увольнение пишем чуть ли не каждый месяц. Нас не увольняют, и мы ничего не можем с этим сбродом сделать. Среди солдат много отсидевших в семье. У нас уже 25 уголовных дел заведено на солдат». Вот на днях одного офицера ножом порезали. Офицеру даже в казарму заходить страшно».
Вопрос: С чем это связано?
Ответ: Чтобы служить в строительной части не нужно большого интеллекта, большого здоровья, поэтому туда забирают тех, у кого нет образования, кто в тюрьме побывал и т.д.
Оружия строителям не дают.
Вопрос: А что это меняет?
Ответ: Доверять этим людям нельзя. Если дать оружие тому, кто отбыл срок в заключении, он не только напьется, но и перестрелять всех.
 
Интервьюеры: В. Буев, С. Марзеева
 
 
4.3. Майор. Танковые войска
 
Вопрос: Нуждается ли армия в реформах?
Ответ: Да. И прежде всего, в сокращении, в нашей армии много частей, где люди занимаются бессмысленной работой. Надо изменить порядок подготовки и комплектации сержантов в войсках. Сейчас их назначают на должность без всякого разбора. Я считаю, надо отбирать солдат, проявивших склонности к командованию, обучать их. Мы тратим силы, чтобы дать специальную подготовку людям, заведомо неспособный управлять другими. На деле командиры вынуждены заменять их необученными солдатами, но имеющими способности к службе. Это самые важные изменения, и они не требуют никаких затрат.
Вопрос: Почему до сих пор никто не осуществил такие простые меры?
Ответ: Многие соединения у нас не укомплектованы личным составом, но имеют большое количество генеральских и полковничьих должностей. Видимо, сокращение старших офицерских званий нашей генеральской верхушке не по душе…
Сейчас начальник Генштаба заявляет, что переход на профессиональную армию невозможен, потому что ее содержание обойдется в шесть раз дороже. Я считаю, что цифра взята с потолка. Если подсчитать, например, во что обходится эксплуатация танков необученными солдатами (танк стоит десятки тысяч рублей и очень легко запарывается)… Словом, если все хорошо подсчитать, то скорее всего, не потребуется дополнительных дотаций, чтобы сделать армию профессиональной. Но такие подсчеты никто не делал, они просто не нужны.
Вопрос: Значит, главная причина бездействия в том, что изменения невыгодны Генштабу?
Ответ: Да. На съезде депутатов представитель республик Прибалтики привел такие цифры: в армии США около полутора тысяч генералов, а у нас, если верить начальнику Главпура, с начала перестройки в армии уволили полторы тысячи генералов. Так что же, наша армия осталась без генералов?
Другое дело, что наемная армия и в капиталистических странах существует далеко не везде. По-моему, нельзя защищать Родину за деньги. Хотя, в средствах массовой информации армия подвергается гонению и высокие слова здесь звучат просто неуместно.
Нашей стране вообще не обязательно иметь профессиональную армию, а по словам командования, мы пока недостаточно богаты, а когда-то сможем себе это позволить.
Вопрос: А сейчас наша армия боеспособна?
Ответ: Боеспособна. Несмотря на все негативные явления, которые ей присущи.
Вопрос: Какие именно?
Ответ: Ну зачем же цитировать нашу прессу? В первую очередь, неуставные отношения.
Вопрос: А отчего зависит боеспособность?
Ответ: От состава в/ч, оснащенности, психологических факторов, национальных черт, численности. Наша армия сравнима с американской по количеству личного состава, а но количеству дивизий — она намного больше. У нас много дивизий, которые вместо положенных тысяч имеют несколько сотен человек. Такая дивизия неспособна выполнять боевые задачи.
У нас больше танков, но в их числе даже первые послевоенные танки. Во время войны слишком много танков наштамповали. У этих устаревших модификаций есть достоинства: они дешевле, проще устроены, не такие тяжелые, как последние модели.
В разных отраслях вооружений у нас с Америкой разные приоритеты: у нас танковые, ракетные войска, у них — авиация, морской флот. Сейчас в штатах флот в пять раз больше, чем наш. Причем, у них законсервированы даже корабли, оставшиеся со второй мировой войны, потому что корабль за месяц не сделаешь, в случае войны годятся и старые. У нас же — по телевидению пару дней назад проскочило — пять подводных лодок пошли на разрезание.
Вопрос: Эти факты вызывают сомнения в боеспособности СА?
Ответ: Я не могу ничего конкретно утверждать, по мнению правительства, наши Вооруженные Силы боеспособны. В принципе, мы были в одинаковых условиях с американской армией, когда они воевали во Вьетнаме, а мы — в Афганистане. Коль скоро возникают разговоры о советской угрозе, значит, мы обладаем определенной военной мощью.
Нам надо армию сокращать. Например, сейчас наши строительные части работают не на нужды армии, а на самых неквалифицированных работах.
Когда я служил в Забайкалье, в нашем полку каждый год, по весне, вскрывали теплотрассу для ремонта, целое лето и часть осени она так стояла, а перед самыми морозами ее быстренько засыпали. Потом теплотрасса, естественно, замерзала. Ее опять откапывали и отогревали, причем работы шли днем и ночью. В это время казармы не отапливались.
В этой части, кстати, процветала неуставщина. Там, где солдаты заняты боевыми действиями или боевой подготовкой, там ее почти не бывает. Я все чаще сталкиваюсь с дедовщиной между офицерами. Нет способов воздействия на них. Нет дисциплинарных рычагов, которые могли бы приносить ощутимые результаты. Что такое, например, замечание в наше время? Или наряд вне очереди, если военнослужащие по Уставу через день в наряды ходят. Или — лишение увольнения, если до ближайшего населенного пункта — 2 5 км.
И все-таки, на мой взгляд, и при существующей системе наказаний и поощрений можно служить нормально, если изменить главное – структуру армии. Тогда солдат не будет воспринимать службу, как два потерянных года.
 
Интервьюер С. Марзеева
 
 
4.4. Старший лейтенант. Артиллерийские войска
 
Вопрос: Когда вы впервые столкнулись с неуставными отношениями?
Ответ: Во время срочной службы. В восьмидесятые годы дедовщина была не такой, как сейчас — это было что-то ужасное. Я служил в гарнизоне на дальнем Востоке, где офицеры работают много лет без замены и службу считают каторгой. Их нужды никого не беспокоят. Ровно столько же внимания эти офицеры уделяют солдатам.
Вопрос: Определите, пожалуйста, права и обязанности всех категорий военнослужащих.
Ответ: Многое зависит от традиций части, от количества призыва, допустим, в моем подразделении следующий за нами призыв состоял из одного человека, одного солдата особенно не погоняешь, поэтому наш призыв продолжал «летать» еще полгода.
Но если говорить в целом, то первые полгода у солдат нет никаких прав, те, кто прослужил полгода имеют право требовать с тех, кто прослужил меньше. Они уже не обязаны работать сами, но обязаны заставить работать молодых. А их повиновение обеспечивают те, кто прослужил год. После полутора лет солдаты не делают ничего, дедовщину насаждают годки. А службу несут молодые.
Вопрос: А когда рождается жестокость? Кто бьет?
Ответ: В основном те, кто прослужил год.
Вопрос: А кому достается больше всех?
Ответ: Достается тем, кто начинает протестовать. Они не обязательно принадлежат к первой категории. Есть солдаты, которые выпадают из системы. На них идет травля. Обычно бьют не просто так, а за какие-то отказы. Причем, если начали бить с первых дней, это гарантия, что долго бить не будут, это означает, что человек сопротивляется, значит есть гордость, стойкость, смелость. Такого могут оставить в покое.
Вопрос: Существуют ли в армии какие-то ритуалы, игры?
Ответ: Когда я служил срочную, первый ритуал у нас состоялся через полгода — перевод. Молодой солдат забирался на высокую башню из табуреток и читал приказ, потом у него из-под ног выбивали нижнюю табуретку и он, как Тарзан, старался спрыгнуть оттуда и не упасть.
До сих пор сохраняется стодневка, сто дней до приказа, когда деды по традиции должны отдавать масло молодыми и т.д. Это носит чисто условный характер: деды действительно не едят масло, зато они забирают у молодых всю остальную еду…
Мы стараемся контролировать эти ритуалы. Перед последним приказом офицеры ночевали в казармах, но на следующее утро обнаружились семь человек со следами перевода.
Вопрос: У вас существовали игры, цель которых — определить отношение к молодому солдату, например, «вождение»?
Ответ: Это не проверка, это обычное «вождение». Его проводили всякий раз, когда надо было унизить определенную часть призыва. Если солдат плохо выполнял поручение или отказался его выполнить, он проходил «вождение». Кстати, это обеспечивало полный внутренний порядок в подразделении, я давно уже такого порядка не видел. А было так: командир взвода увидит спичку на полу, вызывает старослужащего и приказывает ему проползти под всеми кроватями. Потом командир взвода уходит, а иногда и при нем, молодые строятся, теперь уже по приказу наказанного деда, и ползут под кроватями раз 15-20.
Вопрос: И никто не отказывался?
Ответ: Тот, кто отказывался, рисковал жизнью, потому что били очень серьезно. Правда, отказывались несколько раз солдаты-кавказцы, но они занимали привилегированное положение и им это сошло с рук.
Вопрос: Вы имеете в виду кавказское землячество?
Ответ: Да. И я входил в него, потому что родился на Кавказе, в Грозном.
Вопрос: Несмотря на то, что вы русский?
Ответ: На это никто не смотрел, если ты с Кавказа, значит, земляк. Меня никто не трогал, боялись земляков. Но тем обиднее было видеть, как унижали моих товарищей, может быть, поэтому я и поступил потом в военное училище.
Вопрос: Кавказское землячество было самым крупным?
Ответ: Да. Но главное — оно было самым напористым и нахальным. Туда входили чеченцы, ингуши, дагестанцы — именно Северный Кавказ, грузины и армяне имели свое землячество. Хотя между этими двумя группами поддерживались хорошие отношения, они не соединялись.
Вопрос: А кто еще группировался?
Ответ: Больше никто, несмотря на то, что в части служили представители практически всех национальностей. То есть какие-то отношения между ними были, но они не защищали друг друга. И совсем особняком держались русские, каждый сам по себе. В нашем подразделении было всего два человека с Северного Кавказа. Но в тот день, когда они появились, пришли гонцы, которые предупредили, что их трогать нельзя, а то зарежут. Вот такую связь между нацменами в пределах всей части я называю землячеством. А еще есть региональные землячества, например, Карагандинское, туда могут входит русские, немцы, даже казахи. Я, как офицер, считаю землячеством только такую группу, которая дает какие-нибудь эксцессы, затрудняющие службу.
Вопрос: А отношения дедовщины сохраняются внутри землячества?
Ответ: Нет. это большая редкость.
Вопрос: Внутри землячества все как бы равны?
Ответ: Да.
Вопрос: Значит, у вас молодой кавказец мог ударить русского деда?
Ответ: Конечно.
Вопрос: Значит, членом землячества быть выгоднее, чем дедом?
Ответ: Я не могу так сказать. Это смотря какое землячество, и потом дед все-таки он и в Африке дед, как говорится. А землячество сегодня было, а завтра эту группу земляков перевели куда-нибудь. Тут сравнивать смысла нет. Но члены крупных землячеств не попадают под неуставные отношения, зато сами могут их применять, даже будучи молодыми.
Вопрос: А русские держались каждый сам по себе или все-таки вместе — по отношению к общей массе?
Ответ: По отношению ко всем — вместе, да, но они никогда не заступались друг за друга. Хотя единичные случаи были: и русские могли объединиться и дать отпор, и молодые солдаты — избить дедов.
Вопрос: А как вы сами относитесь к землячествам как офицер?
Ответ: Конечно, отрицательно. Они дают рецидивы больше, чем неуставные отношения на почве дедовщины. Землячество может терроризировать все подразделение, сейчас к нам попали пять армян и пять азербайджанцев. Между ними сразу начались стычки.Тогда армян отсюда перевели, а азербайджанцы начали усиленно «качать права». Я их собрал и, через переводчика, довел до их сведения статью №11 одного интересного закона, где говорится об уголовной ответственности сроком от шести месяцев до трех лет за унижение людей другой национальности, за любые расовые дискриминации.
Вопрос: В армии присутствует национальная вражда?
Ответ: Если повиноваться всем требованиям, которые выдвигает сильная национальность, то конфликтов не будет, да и сами конфликты проявляются как обыкновенные неуставные взаимоотношения.
Вопрос: А недоброжелательства по отношению к другим национальностям нет?
Ответ: Я с этим не сталкивался.
Вопрос: А если составить землячества по рангу, сначала идет северный Кавказ, потом Южный Кавказ, потом…
Ответ: Средняя Азия. Причем не все, а сначала узбеки, потом таджики, киргизы, потом все остальные, на самом последнем месте — русские. А здесь, в Казахстане, на первом месте, естественно, казахи, на последнем — русские.
Вопрос: А как ведут себя молодые солдаты, попробуйте выделить психологические типы…
Ответ: Одни ведут себя агрессивно, вступают в драки, другие сразу завязывают дружеские отношения со всеми, пытаются найти общий язык с дедами, третьи — подчиняются до определенного момента, а потом взрываются, и начинаются неуставные отношения, то есть избиения и т.д. И последняя категория — те, кто смотрит преданными глазами на старослужащего и делает все, что ему скажут.
Вопрос: А в какой категории потом проявляется жестокость?
Ответ: У самых преданных, они как будто мстят за пережитые унижения.
Вопрос: Но они все же сами с готовностью шли на унижения?
Ответ: Да. У них такая психология: я свои полгода отмучаюсь, а дальше буду человеком служить. А иногда бьют не из жестокости, а из желания выслужиться: ему дают задание, он распределяет его между молодыми и заинтересован в том, чтобы те его хорошо выполнили, ведь спросят-то с него. А еще жестоки замкнутые ребята — в свое время впахивали как следует, а зубы у них есть — надо же их когда-то показать. Сильные, уверенные в себе, как правило, никого не трогают.
А еще есть такая категория — «ходячее ЧП». На него только посмотри, сразу хочется пнуть, он все два года так и ходит… с выпученными глазами.
Вопрос: Какие изменения в характере дает армейская система?
Ответ: Армия — это школа жизни. Ты, может быть, не научишься стрелять, но жить тебя научат — это точно. Здесь сразу видно, что ты за человек, вся фальшь моментально слетает и начинаешь понимать, что все хорошими быть не могут. Армия дает выносливость, не физическую, а моральную. Здесь учат повиноваться.
Вопрос: А это нужно человеку в жизни — повиноваться?
Ответ: Мы все повинуемся нашим законам, правда?
Вопрос: А что плохого дает армия?
Ответ: Это надо спросить у тех, кто увольняется, а я в общем-то пока не собираюсь…
Вопрос: Есть ли какие-то отголоски дедовщины в отношениях между офицерами?
Ответ: Кто больше служит, у того больше прав, но, это естественно, я не считаю это дедовщиной.
Вопрос: Как вы относитесь к профессиональной армии?
Ответ: Конечно, положительно. Но если перевести на профессиональный уровень только радиолокационные точки, расположенные вдоль нашей границы, на это уйдет весь бюджет, расходуемый на СА. Я спрашивал у молодых солдат, за какую сумму они согласились бы служить. Из тридцати человек четверо согласились служить за 300 рублей. Это не для нашей экономики. Офицеры получают не так уж много, зато кооперативная деятельность им запрещена. Дополнительных источников дохода нет, не будешь же автоматы продавать.
Вопрос: Какие есть в армии наказания и поощрения?
Ответ: Можно объявить выговор, написать письмо на Родину, посадить на гауптвахту… правда, у нас режимная часть, на гауптвахту сажать нельзя. А в наряды солдаты и так ходят через день.
В общем, наказаний для солдата нет. Наша армия основана на сознательности солдата. Я опираюсь в работе только на уважение и доверие солдат ко мне.
 
Интервьюер С. Марзеева
 
 
4.5. Лейтенант. Воздушно-десантные войска
 
Вопрос: Нужна ли армии реформа?
Ответ: Да, нужна. Большая роль в современной военной стратегии принадлежит управлению войсками, от умелого или бездарного управления на две трети зависит успех боя. В нашей армии весь его механизм настолько устарел и проржавел, что еле скрипит, когда его приводят в движение, я служил в штабе объединения (выше идет только одна воинская единица — фронт), так что очень хорошо знал всю кухню.
Что же такое управление в Советских Вооруженных Силах? В штабах существует множество журналов, разного рода таблиц, карт и другой бумажной бюрократии. Для склеивания и заполнения какой-нибудь карты назначаются специальные писари из солдат срочной службы, которые могут промучиться над ее изготовлением день-два, а то и больше, извращение превращается в норму. Карту необходимо заполнять аккуратно и красиво, с определенным наклоном выводя тушью буквы, это самая натуральная глупость, так как реальная боевая обстановка может меняться каждые несколько минут.
Вопрос: Вы сказали, что в нашей армии управление находится на низком уровне. Нельзя ли это пояснить на своем собственном опыте?
Ответ: Допустим, наша разведгруппа (или какой-либо другой разведорган) обнаружила в тылу врага пусковую передвижную установку — средство ядерного нападения противника, при обнаружении ее необходимо сразу же уничтожить. Сразу! У нас же время реакции на эту пусковую установку затянуто до маразма — другого слова просто трудно подобрать. Информация о средстве ядерного нападения проделывает следующий путь. Радиограмму с радиостанции разведгруппы получает прапорщик-телеграфист. Он ее учитывает в своем журнале, затем зовет солдата-посыльного, которого, кстати, рядом может и не оказаться. Посыльный с радиограммой идет к нам в разведотдел. Офицером по информации в разведотделе был я.
Эту радиограмму я заносил в журнал учета разведсведений, затем в таблицу учета объектов средств ядерного нападения. После этого наносил координаты цели на карту и только тогда шел докладывать начальнику отдела, который направлял меня к вышестоящему начальству. А между тем, пока шла эта волокита с фиксацией и учетом в разных таблицах, пусковая установка, выпустив ракеты, уже сменила позицию. Например, НАТОвская ракета американского производства типа «Ланс» способна менять свое местонахождение каждые 30 минут. Но это еще не все. Координаты, сообщенные разведротой, допустим, утром, находятся в таблице до сих пор, пока не начинается планирование наступательной операции или контрудара. То есть, координаты, которые мы получили утром, могут быть использованы при огневом поражении, проводящемся вечером или даже на следующий день, когда реально пусковая установка десяток раз уже успевает сменить позицию.
Я сомневаюсь, что мы будем действовать так при реальных боевых действиях. Если же мы реально не будем так действовать, то зачем же надо это делать на таких крупных учениях, как «Осень-88»?
Все необходимые расчеты ведутся при помощи карандаша и бумаги: в столбик умножается и делится. В лучшем случае офицеры заводят себе микрокалькуляторы. Все эти процедуры, говоря военным языком, увеличивают время реакции на определенные действия противника. А именно от быстроты реакции зависит успех боя.
Все наши учения примитивны и в плане оперативного искусства. Например, считается: если нет человеческих жертв, то учения, независимо от действия войск и штабов прошли успешно на 70%. Учения проходят по принципу: как бы чего не вышло. Нет жертв — задача достигнута.
Оперативная группа на учениях расстояние в 200 км проходит на «УАЗиках» за 5-6 часов в самом лучшем случае. Основная же штабная колонна проходит это расстояние за два дня! Скорость 30 километров в час была максимальной. Над колоннами постоянно летал вертолет с командующим, который следил, чтобы какая-нибудь машина, не дай Бог, не превысила скорость. К тому же, движение шло только в светлое время суток, а после обеда, в 4 часа дня, колонна становилась на ночлег.
В современных доктринах войн, подтверждаемых практикой Ближнего Востока, Мальвинами и т.д., успех боя зависит от маневренности и скорости передвижения войск. Характерно, что на аналогичных учениях НАТО их войска передвигаются со скоростью 70-80 км/час, почти в три раза быстрее, чем мы. Кстати, несмотря на все перестраховки, жертвы на учениях всегда есть. Так было и на учениях «Осень-88». В двух округах, участвовавших на них, погибло приблизительно 25 человек. Одного подполковника задавило ночью при маневрировании машин. Затем, солдата, заснувшего ночью, на дне окопа, переехало танком, боевая машина пехоты сгорела вместе с экипажем и десантом, перерезав гусеницами высоковольтный кабель. Все это случилось либо по личной недисциплинированности, либо по случайности, а не из-за какой-то сложности учений.
Вопрос: Как выглядит наша система управления в сравнении с американской, НАТОвской?
Ответ: У нашего потенциального противника давно действует автоматизированная система управления войсками.
Там на компьютерах, на автоматических планшетах рассчитывают и отображают всю обстановку вплоть до батальона. Существуют разного рода системы управления огнем, разведывательные ударные комплексы, которые в считанные минуты могут уничтожить целые ударные подразделения боевой техники: танковые роты и танковые батальоны. У нас существуют аналогичные системы, но они находятся на очень примитивном уровне. Система автоматического управления войсками тесно связана с технической оснащенностью. У нас же и управление войсками, и техника мало изменилась со времени второй мировой войны. Техника НАТО очень компактна и мобильна. У нас громоздка и неповоротлива. На ум приходит шутка: «Советские микросхемы — самые крупные микросхемы в мире». Одна и та же система у них располагается на автомобиле типа «джип», у нас же, в лучшем случае — на «ЗИЛе». Это относится и к связи, и к радиоразведке. Они развертывают и свертывают свои машины в несколько раз быстрее нас. Причем разница — десятки минут, а то и часов. В современной же войне маневр — единственный шанс выжить и победить.
У нас, в принципе, есть автоматизированная система управления войсками «маневр», но она никуда не годится. Мало того, что создавалась она около двух десятилетий назад и не отвечает современным требованиям, но она и в то время не была доведена до нормального состояния. В войсках сегодня не применяется.
В артиллерийской разведке есть такие системы, которые по вылетающим снарядам засекают, откуда они вылетали, тем самым обнаруживая точные координаты вражеских артиллерийских батарей. У нас есть только сверхсекретное старье на базе однофункциональной РЛС — может сопровождать только один снаряд. Если появится второй, то РЛС уже не справляется. Но в реальном бою летит множество снарядов. Возникает вопрос: кому нужна станция, которая не годна в бою? Во всяком случае, не артиллеристам-разведчикам. Кто понесет ответственность за миллионы, выброшенные на ветер?
Аналогичная система в НАТО работает на многофункциональной базе и выдает координаты множества целей сразу. В считанные секунды все это передается на командный пункт, где такая же умная машина подает команду своей артиллерии на уничтожение.
Каждый солдат американской армии имеет на хлястике каски связь с командованием и получает приказ, находясь в любой точке. У нас же солдат в бою может получить приказ только голосом командира, и то, если услышит.
Вопрос: То есть, вы хотите сказать, что наша армия, по-прежнему воюет не умением, а числом?
Ответ: Именно — не умением, а числом. Мы все время отстаем. Отставали в Великую Отечественную войну, отстаем и сейчас.
Не случайно немцы имели погибшими, если не ошибаюсь, около 7 миллионов, а мы потеряли 20 миллионов, и то эта цифра сейчас оспаривается: говорят, что больше.
Сейчас мы воюем по-прежнему, живой массой, которая в современной войне — ноль, ничто. Армию можно уничтожить одной ракетой.
Мне кажется, что привычка делать в бою ставку на живую силу исходит от нашей истории, от наших традиций. Человек как личность здесь ничего не стоит, вот что страшно…
Устарела не только техническая оснащенность и система управления. Устарела и сама военная доктрина. Замысел наших военных операций не может противодействовать воздушно-наземным операциям противника. У нас практически не обращается внимания на воздушно-десантные силы противника. А между тем в НАТО существует доктрина воздушно-наземной операции, по которой уничтожение огромных сил противника происходит внезапно в глубоко эшелонированном тылу хорошо подготовленным десантом.
Существует два эшелона нашей обороны. Наиболее боеготовый эшелон — первый: это части, дислоцированные в ГДР, других соцстранах. Считается, что пока враг воюет с первым эшелоном, мы успеем привести в боевую готовность второй. У НАТО же есть теория, по которой уничтожаются одновременно и первый, и второй эшелоны, причем основной удар приходится на второй. Первый эшелон остается без «подпорки».
Нашу военную стратегию и тактику во многом копируют союзники и сателлиты. Так, во время арабо-израильской войны 1973 года, арабы, начавшие войну, потерпели сокрушительное поражение. Ни одна из ракет, выпущенных по Израилю, не достигла цели. Израильтяне пользовались американской техникой и руководствовались американской теорией ведения войны, а арабы и то, и другое заимствовали у нас. Это лишний раз доказывает гнилость всей нашей военной системы.
У нас прекрасные танки и самолеты, но нет хорошей электроники. Нет небольшого маневременного дешевого вертолета для стремительных операций. Такие вертолеты, по рассказам офицеров, просто необходимы были в Афгане, потому что наши большие вертолеты в стремительном воздушном маневрировании крайне неповоротливы.
Я знаю, что где-то есть опытные образцы, но в войсках их нет. А сколько бы жизней летчиков и воинов в Афгане сохранил хороший маневренный вертолет! Его, наверное, также невыгодно выпускать, как и дешевое мыло.
Вопрос: Если в войсках сложилась такая ситуация, то как они выполняют свои функции по защите Отечества?
Ответ: В том-то вся и беда: функции армии в военное время — защищать Родину, а в мирное — готовится к такой защите. А сегодня войска заняты обслуживанием самих себя, строительством жилья, рытьем канав и канализаций, бесконечным оказанием помощи народному хозяйству, городу и селу — короче, всем, чем угодно, только не своим делом. Боевой подготовкой заниматься просто некогда. Мерилом боевой готовности армии стал внешний вид военного городка, казармы. Кстати, благоустройство казарм доходит до извращений: полы покрываются лаком, потом — кому-то не понравилось — лак сдирается, все покрывается олифой, опять сдирается — затем парафином. И так до бесконечности.
Что-то делать армии надо. В результате — она перепрофилировалась на внутренние проблемы. Отсюда — Тбилиси. Хотя ни при каких обстоятельствах вмешиваться во внутренние дела республики армия не имеет права.
Офицеру, который перестает заниматься боевой подготовкой, тоже чем-то заниматься надо. Он и занимается исполнением всяких бездарных директив, нарядами, хозработами, всяческими кампаниями, в частности — борьбой с дедовщиной.
Вопрос: Разве плохо, что офицер борется с дедовщиной?
Ответ: Это совершенно не то дело, ради которого офицер служит в армии. Сама система дедовщины — это осколок всех проблем офицерской среды. Интересная вещь — я заметил, на учениях влияние дедовщины существенно снижается. Здесь бегают, работают все — и молодые, и деды.
Вопрос: Вы сказали, что боевая подготовка в армии не ведется. А если бы она велась, то дедовщины бы не было?
Ответ: Наверное, есть в нашей стране части, где, если верить программе «Служу советскому Союзу!», боевая подготовка ведется (кстати, знаете, как называют в войсках эту передачу? «В гостях у сказки»).
Но боевая подготовка в частях — это не система, а исключение. Она есть лишь благодаря героическим усилиям отдельных энтузиастов-командиров. Там, где есть боевая подготовка, дедовщины гораздо меньше, связь прямая.
Вопрос: Насколько успешно офицеры борются с дедовщиной?
Ответ: Безуспешно, воспринимая это как кампанию. Я служил в войсках специального назначения и знаю, как командир роты стравливал солдат друг с другом до побоищ…
По моему личному мнению, а также по мнению думающих офицеров, наши сухопутные войска на сегодня не боеспособны. Они не готовы выполнить свою задачу, вести боевые действия и противостоять НАТО. Единственная надежда на наши войска стратегического назначения: ракеты, подводные лодки с атомными ракетами. Хотя и тут есть неприятные моменты: в нашей армии все боятся брать на себя ответственность. Недавно офицеры нашего штаба обсуждали как будет действовать наше командование, если потребуется нанести ответный ядерный удар (конечно, все мы против войны и не хотим, чтобы произошел «термоядерный конфликт», но если вдруг?). Офицеры считают, что наш ответный удар не был бы нанесен, так как каждый старался бы спихнуть с себя ответственность за принятие решения. Доказательство — пролет Руста, пвошники говорят, что полет Руста был виден. Над ним летел наш перехватчик: Руста не перехватили только из-за боязни взять ответственность. То же самое произошло с южно-корейским самолетом, который на значительное расстояние и время залетел на территорию СССР.
Однако все же ракетные войска — мощная сила, способная враз уничтожить огромное количество живой силы и техники. Само их существование делает абсурдным содержание огромной армии. Следовательно, вся наша армия с ее колоссальной живой силой, поглощающей гигантские средства, не нужна. Необходимо создать небольшую по численности, но профессиональную, технически хорошо оснащенную и качественно подготовленную армию.
 
Интервьюер В. Буев
 
4.6. Лейтенант. Стройбат
 
Вопрос: Столкнулись ли вы за время службы с проблемой дедовщины?
Ответ: Да. В моем подразделении это явление встречается, но до сломанных челюстей и носов не доходит. Недавно старослужащий попросил убрать каптерку молодого солдата. Тот отказался, мотивируя тем, что это в его обязанности не входит. За отказ старослужащий ночью поднял его, завел в комнату для умывания и избил, молодой солдат никому ничего не сказал, дневальный не доложил, хотя стоял у тумбочки и видел, как «дед» повел молодого после отбоя в комнату для умывания, никаких мер не принял, чтобы прекратить драку. Наутро я случайно на утреннем осмотре обнаружил, что у молодого солдата разбита губа. Он сначала сказал, что сам упал, но потом все же назвал обидчика.
Вопрос: Что это за явление, по-вашему — дедовщина?
Ответ: Это обычное человеческое явление, которое присуще организованным группам людей, надо учесть, что в армии собираются в одной казарме только мужчины, причем самого «опасного» возраста — криминогенного, которых вырвали из привычной гражданской обстановки и которые хотят утвердиться на новом месте. Сначала они осваиваются, всего боятся, а, определив «место под солнцем», начинают проявлять характер. А поскольку в армии нет простора для проявления личности, все это выливается в казарменные хулиганства.
Вопрос: Правильно ли отражают это явление газеты и журналы в свете гласности и демократии?
Ответ: Фактическая сторона, очевидно, отражается правильно в каждом конкретном случае, поскольку явление очень разнообразно. Однако не видно логического объяснения случившегося. Самые распространенные ссылки в печати на плохую работу командиров являются следствием нежелания журналистов взглянуть на эту проблему глубоко и реально. Уверен, что есть самая прямая зависимость между поступками солдата до армии и в армии. Сейчас в прессе появляются материалы о детской жестокости, жестокость не проходит с возрастом, думаю, что это болезнь всего нашего общества.
Вопрос: Каковы отношения между категориями военнослужащих в армии?
Ответ: Лица одного призыва пытаются держаться друг друга. Между разными призывами часто возникают конфликты. Исключение составляют земляки, то есть люди, призванные из одного города, области, республики. У них может возникнуть сплоченная группа, независимо от срока службы.
Вопрос: Существует ли национальный вопрос в армии?
Ответ: Существует, как и в гражданской жизни. Это выражается в образовании национальных группировок. Характерны агрессивные националистические чувства у чечен, узбеков, азербайджанцев.
Вопрос: Группируются ли в вашем подразделении солдаты по национальным признакам?
Ответ: По национальным признакам группируются чечены, азербайджанцы, узбеки, грузины. Не группируются русские, украинцы, прибалты.
Вопрос: Есть ли конфликты между рядовыми разных национальностей?
Ответ: Есть. Например, чеченцы пытаются захватить власть в роте в свои руки, всех подчинить. Но это, скорее, признаки дедовщины.
Вопрос: Есть ли у вас, как у командира, проблемы с решением национального вопроса?
Ответ: Есть. Незнание языка (среднеазиаты), отсутствие элементарной культуры (азербайджанцы), ярко выраженная неприязнь к службе в армии (литовцы)… Решаю эти проблемы путем убеждений и принуждений.
Вопрос: Можно ли использовать войска для подавления национальных восстаний в стране?
Ответ: Нельзя, так как тем самым нарушается естественный ход событий. Никто не может заранее решить, что подавляется: бунт или справедливое выступление? Но, думаю, что в самых крайних случаях, когда выступление одной нации может вызвать физическую расправу над другой, использования войск нельзя избежать, а если уж использовать, то со всей решимостью и без всяких «сюсюканий».
Вопрос: К вопросу о землячествах в армии. Как относятся члены этих групп друг к другу (внутри землячеств)?
Ответ: Между ними складываются хорошие, дружеские отношения.
Вопрос: Есть ли лица, которые держатся особняком и почему?
Ответ: Есть, это те, которых остальные изгнали из своей компании, причины самые разнообразные. Трудно выявить что-то общее. В каждом конкретном случае своя причина, как правило, это свойство характера человека. Надо же все-таки учитывать, что армия — не стадо баранов.
Вопрос: Опишите какой-нибудь конкретный пример вражды между разными национальностями.
Ответ: Драки между группами армян и азербайджанцев весной прошлого года, на национальной почве, в связи с событиями в Карабахе.
Вопрос: Членство в землячестве — гнет или благо? Что важнее — быть членом землячества или дедом?
Ответ: Очевидно, членство в землячестве — благо, поскольку объединяемые в эти группы солдаты не чувствуют себя одинокими в армейской непривычной обстановке: ближе к привычной жизни на гражданке, как бы среди своих. Членство в землячестве придает силу, уверенность. Но важнее всего быть старослужащим, дедом. Это, прежде всего, армейский опыт, авторитет, традиции.
Вопрос: Сохраняется ли среди землячеств армейская иерархия? Есть ли привилегированные землячества?
Ответ: Чаще сохраняется. Но бывают исключения. Все зависит от конкретных землячеств и конкретных людей. Что же касается привилегированных землячеств, то в моем подразделении, пожалуй, к ним можно отнести чеченцев. Эти привилегии (которыми они пользуются за счет других солдат) они завоевали силой.
Вопрос: Есть ли среди сержантов различия в статусах (молодой сержант или дед), что важнее — срок службы или звание?
Ответ: Конечно, различие в статусах, есть. Но для того, чтобы сержант мог держать своих подчиненных в повиновении одного звания мало. Как правило, таким сержантам приходится нелегко, ведь в подчинении у него оказываются деды. Сейчас в армии прежде всего играет значение срок службы.
Вопрос: Есть ли случаи самоубийства, побегов из вашей части?
Ответ: Такое случалось. Опишу случаи, который был не в моей роте, а по соседству. Рядовой, калмык по национальности, в ответ на бесконечные унижения со стороны русских, застрелился. В посмертной записке он написал, что его обидело обращение к нему: «Я не «чурка», я калмык!».
Вопрос: Влияет ли существующий воинский Устав на проявления дедовщины?
Ответ: Устав, конечно, не способствует развитию дедовщины, но, к сожалению, и не позволяет эффективно бороться с ней. Что может сделать командир (по Уставу) с нарушителем воинской дисциплины? Командир нашего ВСО (военно-строительного отряда) максимум может объявить 5 суток ареста. О нарядах и других формах взысканиях я не говорю, так как они не несут никакой воспитательной функции. Да и те жалкие 5 суток, которые объявляет командир, мы чаще всего не можем реализовать, так как гауптвахта одна на весь гарнизон, да и это маленькое старое помещение функционирует не постоянно, а только 15 суток в месяц.
Поэтому остается увещевать нерадивого солдата пустой болтовней о строгом наказании, либо дожидаться, когда он совершит преступление и им займется военная прокуратура, которая работает не по Уставу, а по Уголовному кодексу.
Вопрос: Надо ли менять Устав?
Ответ: Думаю, надо менять два Устава. Устав внутренней службы и дисциплинарный Устав. Особенно последний. Я считаю, что надо рассмотреть дисциплинарные права командира, чтобы у солдата не было чувства безнаказанности. При этом, я уверен, наше стремление к демократии ничуть не пострадает. В качестве примера могу напомнить, что в таких демократических странах как Англия и Франция, командир части обладает правом дисциплинарного ареста сроком на 1-2 месяца, внутренний Устав надо менять с тем, чтобы вообще изменить уклад жизни армии, ведь существующий Устав устарел. Он почти не изменился со времен Петра I. Мне видится будущее нашей армии по образцу американской, то есть профессиональной.
Вопрос: Какие конкретно изменения в армейской службе необходимы?
Ответ: Служба должна быть сугубо добровольной. Поступая в военное училище, не каждый человек может представить, что ждет его в армии, поэтому желательно сделать, предположим, 5 лет обязательной службы после училища, а затем предоставить право решать вопрос о дальнейшей службе в ВС. Для солдата службу тоже нужно сделать добровольной, сократив общую численность войск, перейти на службу по месту жительства.
Вопрос: Могут ли что-нибудь изменить офицеры в сегодняшней армии?
Ответ: Ничего. Пока не изменятся законы, уставы, офицеры ничего не смогут изменить.
Вопрос: Выгодна ли офицерам дедовщина?
Ответ: Конечно, нет. Это одно из главных нарушений воинской дисциплины.
Интервьюер О. Лысенко