Личный сайт Сергея Белановского

1. Интервью с солдатами

2016-06-24T21:03:34+00:00

1.1. Войска связи. Подмосковье

Вопрос: Есть ли неуставные отношения в вашем подразделении?

Ответ: Нет. Отошли в прошлое. В последние годы стали активно бороться с этим явлением. Остались только в воспоминаниях старых солдат.

Вопрос: Различаются ли у вас в подразделении старослужащие и молодые солдаты?

Ответ: Почти никак не различаются.

Вопрос: Нужны ли прапорщики в армии?

Ответ: Нужны. С их функциями старослужащий солдат или сержант не может справиться, т.к. его никто из рядовых не будет слушать. В армии можно удерживать дисциплину двумя способами: с помощью «уставщины» и «дедовшины». У нас в части нет ни того, ни другого. Меня это не устраивает. Из-за этого никто толком не знает, что требуется от солдата «железно», а что можно не выполнять. У нас в части никто не знает своих обязанностей. Вот пример — расстегнутый крючок на форме: иногда офицер или прапорщик может остановить и сделать замечание, чаще же никто не обращает внимания.

Вопрос: А как бы вам хотелось служить в армии?

Ответ: Так как про «уставщину» я не слышал ничего, а про дедовщину на гражданке — многое, то выбрал бы службу в условиях дедовщины.

Вопрос: А читали ли вы в прессе о последствиях дедовщины в воинских частях?

Ответ: О том, как какой-то солдат покончил с собой? Значит, он был не мужчиной, хлюпиком, маменькиным сынком. Таким не место в армии. Вообще нужно не всех брать в армию. Не все выдерживают, особенно не совсем здоровые люди. Какой от него толк, если он два года проваляется в госпитале или санчасти? Чему он научится, что он даст Родине? Еще не нужно брать в армию студентов. За два года они забудут все, чему их учили. Надо что-нибудь одно делать до конца и как следует.

Вопрос: Где бы вы хотела служить?

Ответ: В условиях жесткой, тяжелой воинской службы. Где-нибудь в морской пехоте, в десантных войсках, где бы из меня сделали настоящего мужчину, солдата. А здесь меня ничему не учат, спортом занимаемся от случая к случаю. Нет условий для занятий спортом.

Вопрос: Чем тебе приходится заниматься в армии?

Ответ: Сейчас я электрик в столовой, это внештатная обязанность. По штату у меня другая работа — та, которой я должен заниматься, скажем, в случае войны. Но я ни разу еще не выполнял эту свою боевую задачу и совершенно не знаю своих обязанностей. Воевать нас здесь не учат.

Вопрос: Каковы национальные отношения у вас в части?

Ответ: У меня со всеми отношения хорошие. Я прежде всего сужу о человеке по его делам, а не по тому, кто он: русский или казах. Никакой национальной вражды я в своей части не замечал.

Вопрос: Солдаты каких национальностей есть в части?

Ответ: Разных национальностей. Русские, белорусы, казахи, татары. Есть и другие национальности, но их немного.

Вопрос: Как относитесь к комсомолу в армии?

Ответ: Лично я не комсомолец и не жалею об этом. Я не вижу разницы между комсомольцем и простым солдатом – не комсомольцем. И те, и другие ничего примечательного не делают, жизнь течет скучная, общественной работы нет, досуг проводим, в основном, в кинотеатре.

Вопрос: Если бы представился случай, что бы вы написали в газету о вашей службе?

Ответ: О недостатках. Их хватает. Но боюсь, что это ничего не изменит. Все зависит от командира, а ему, видимо, невыгодно вести какую-то еще работу.

Вопрос: Как относитесь к офицерам?

Ответ: Мне кажется, все они очень двуличны. В форме, в части — одни, на гражданке — другие. Честно говоря, я их не очень люблю.

Вопрос: Как идет лично у вас продвижение по службе? Ведь вы уже полтора года в армии, а все еще рядовой?

Ответ: Мне предлагали звание сержанта, но я отказался. Сделал я это из-за того, чтобы не потерять авторитет у своих же товарищей, ведь сержантом кто становится, как правило? Тот, кто фискалит. Кроме того, мне не хочется брать на себя дополнительные обязанности в условиях нашей части. Слишком здесь много недостатков, чтобы отвечать за них. Престиж армии потеряли, на мой взгляд. Нет никакого смысла лезть из кожи вон, чтобы поехать домой с сержантскими лычками…

Вопрос: Появились ли у вас настоящие армейские друзья?

Ответ: Нет. Здесь есть неплохие ребята, но не настолько я близок с ними, чтобы дружить после завершения службы.

Вопрос: Есть ли у вас в подразделении какие-нибудь группировки среди рядовых?

Ответ: Есть, они образуются, как и в любом коллективе, по тому, насколько близки интересы, характеры, стремления людей. Могут дружить люди, если они приехали из одного города или области, из одного края.

Вопрос: Есть ли вражда между этими группировками?

Ответ: Никакой вражды нет.

Интервьюер О. Лысенко

1.2. Войска связи. Дальний Восток

Вопрос: Расскажи о своем столкновении с дедовщиной.

Ответ: В «учебке» к нам относились пренебрежительно, хотя наша учебная рота считалась благополучной, за всю свою службу я сталкивался с дедовщиной только там. Главная особенность в нашей части заключалась в призыве из одного места. Наша часть состояла из москвичей за редким исключением. Мы несли боевые дежурства, это требовало кое-каких навыков умственной работы, поэтому у нас не было строгого деления на периоды. Первые полгода люди были бесправны, а дальше все зависело от собственных способностей. Существовал неофициальный совет старослужащих, который мог предоставить некоторую свободу, это обозначалось термином «распустить». На «распущенного» вешали кожаный ремень, что запрещено, т.к. кожаные ремни полагаются официально московскому округу, гарнизонам, которые за границей, и Северу. В 1988 году кожаные были заменены на обычные, «деревянные», но все равно привилегированная публика, чтоб хоть как-то отличаться, на «деревянные» ремни вешала кожаный тренчик. Для этого требовалось как-то зарекомендовать себя: криком, силой, оказанием мелких услуг старослужащим, нужны были, как ни странно, успехи в работе, так как совет старослужащих солдат состоял из сержантов, сержанты в этой части были наделены властью, но в то же время с них строго спрашивали за всякие прегрешения. А так как по оперативной работе прегрешения случались, то на человека, который «распущен», власть сержанта не распространялась или значительно смягчалась. Если человек не был просвещен в вопросах оперативной работы, то он постоянно получал тычки, а сержанту нужно было на это реагировать. Единства среди старослужащих не было, часто возникали конфликты, что кто-то кого-то «расстегнул», не посоветовавшись с остальными, часто это был какой-нибудь сержант из другого отделения, другого взвода, а человек, им «расстегнутый», по мнению тамошних дедов, приносил слишком много хлопот.

Вопрос: А «застегнуть» обратно могли?

Ответ: Были единичные случаи.

Вопрос: А как командование реагировало на «расстегнутых»?

Ответ: Командование все это принимало до определенных пределов. Один лейтенант признался мне, что его эта система устраивает (он находился на самой нижней офицерской должности командира взвода).

Вопрос: А почему его это устраивало?

Ответ: Он, конечно, не стал вдаваться в подробности, т.к. это нарушение субординации, но сказал, что это избавляет его от необходимости работать с сержантами. Сержанты у него во взводе собрались совершенно недееспособные, его вины в этом не было, т.к. он всего 3 месяца работал, но при помощи таких сержантов он не мог бы управлять взводом, а привилегированные люди ему помогали.

Наше командование много делало для искоренения дедовщины, особенно после закрытого постановления ЦК от 11 ноября 1985 г., его называли «одиннадцать-одиннадцать». Доходило до абсурда: всех раздевали по пояс и смотрели нет ли синяков. Часть выполняла боевые задачи, поэтому попадать в разные истории не было времени.

Вопрос: А ты не замечал неуставных отношений между офицерами? Или со стороны офицеров к солдатам?

Ответ: Со стороны офицеров к солдатам не замечал.

Вопрос: А тот же мат?

Ответ: Они и в разговорах между собой его практикуют. Я это не считаю проявлением неуставных взаимоотношений, это есть в любом мужском обществе.

Вопрос: А двинуть легонько офицер мог?

Ответ: Нет, этого не было.

Вопрос: Ты считаешь, вас специально подбирали так, чтобы у командования не было проблем на национальной почве?

Ответ: Возможно. Это диктовалось соображением дела. Там нужны были грамотные, соображающие люди.

Вопрос: Армия изменила твой характер?

Ответ: Я считаю, что нет. Я там находился не в сверхнапряженных условиях и не в тепличных, так что армия не помогла мне в совершенствовании характера.

Вопрос: А чувство того, что ты защищаешь Родину, было?

Ответ: Это громко сказано. Я там был нужен. Я занимался работой, которая была интересна. Я делал свое дело, как мне кажется, довольно профессионально. А о том, что я защищаю Родину, я не думал.

Вопрос: А как ты относишься к фразе «вернешься из армии и забудешь ее как страшный сон»?

Ответ: Я думаю, что армию не забуду. А что касается страшного сна, то были неприятные моменты, но они не связаны с дедовщиной. Я с радостью встречаюсь со своими бывшими сослуживцами.

Вопрос: Ты веришь в армейскую дружбу, она у вас действительно была в коллективе?

Ответ: Да. Я думаю, что она будет продолжаться и дальше.

Интервьюер С. Чапнин

1.3. Войска связи. Прибалтика

Вопрос: Расскажи о своем первом знакомстве с дедовщиной.

Ответ: Это произошло, когда нас привезли в Ригу, в так называемый «рассадник», откуда призывников распределяют по всему округу, нам пришлось заночевать в клубе. Ночью зашел сержант, подозвал меня, дал швабру и сказал: «Вот здесь все уберешь». Я не стал отказываться, потому что не знал армейских порядков. Это и было первое проявление дедовщины. Из учебки мы пришли в воинскую часть сержантами. За два месяца до нашего прибытия там прошел суд над дедом, избившим молодого, и через три дня после нашего прихода один дембель устроил всем «подъем» среди ночи и по очереди бил морды. Один из пострадавших «настучал» комбату. А комбат решил показать, какой он хороший «уставник» и устроил второй показательный суд. И тому дембелю (а он должен был уволиться через неделю) присудили два года дисбата. После этого деды попритихли.

Мне кажется, что в нашей армии без дедовщины ничего сделать нельзя. Многим молодым солдатам наплевать на Устав, они могут, например, проспать дежурство, а наказывают за них всю роту. Офицеры, как правило, делать ничего не хотят, все необходимое знает только старший призыв. У нас в части дедовщина присутствовала как своего рода стимул. Она помогала приучать к порядку нерадивых солдат. Еще у нас были развиты унижения, которые принимали форму игры. Например, в день перевода из «салабонов» в «черпаки» солдаты совершали «ночной марш под кроватями». Когда офицеры уходили из казарм, какой-нибудь сержант давал команду: «Бойцы первого призыва, становись! Приказываю совершить марш из района Заки в район Закимужья! По машинам!». И все парни прыгали под кровати. А ретивые деды в это время сидели на кроватях, и, как только в проеме появлялся чей-нибудь зад, били по нему ремнем.

Вопрос: Существовали ли у вас группировки по национальному признаку?

Ответ: Да. Русские и белорусы держались вместе без особого проявления национализма. Зато эстонцы были подлинными националистами. Их в казарме было 12 человек и держались они как единый кулак. К другим национальностям относились с пренебрежением, особенно к русским. Видимо, потому, что русские у них считаются оккупантами. Один эстонец передавал мне слова своей бабушки: «Пока жили под немцами, все шло прекрасно, а русские сразу же начали нас грабить». Но главное в том, что в Прибалтике было хуторское хозяйство, а при коллективизации всех начали сгонять в колхозы. Кроме того, эстонцы боятся вырождения нации, потому что истинных эстонцев в стране осталось процентов сорок. Самолюбивая нация. Объединялись они по языковому принципу, заступались друг за друга. Конечно, русских в казарме было больше, но они не объединялись, а разобщались, а разобщенное большинство всегда слабее сплоченного меньшинства. В конфликтах главным аргументом была такая фраза: «Ты здесь не у себя в России». В общем, относились они к нам, как мы относимся к «чуркам».

Вопрос: Имела ли эта эстонская группировка контакт с эстонцами из других казарм или частей?

Ответ: Нет. Они вели себя так, как будто другие не существовали.

Вопрос: У вас были солдаты других национальностей, кроме эстонцев, белорусов и русских?

Ответ: Один кореец, один азербайджанец, еще двое – все они держались с нами.

Вопрос: А полукровки?

Ответ: Полукровки держались ближе к русским, потому что на территориях республик тоже существуют русские сообщества. Всегда чувствуется холодок в отношениях истинных прибалтов и полукровок. Когда на учениях попадали в деревни, местные жители смотрели на русских солдат брезгливо, на наши вопросы не отвечали.

Вопрос: Были ли у вас стычки на национальной почве?

Ответ: Я бы не называл это стычками, скорее споры. Не настолько серьезные, чтобы враждовать. Например, водителем бронетранспортера в моем экипаже был эстонец. Он не поддерживал со мной дружеских отношений. Если он доставал еду, то со мной не делился, а звал своих земляков в первый отсек танка, а я сидел сзади, и они вели себя так, как будто меня нет.

Вопрос: Существовали ли внутри эстонской группировки отношения дедовщины?

Ответ: Нет, молодой эстонец быстро становился членом землячества, его не унижали, как других молодых.

Вопрос: Как складывались отношения сержантов и землячеств?

Ответ: Сержанты в нашей части не располагали правами командиров, потому что они были русскими. Рядовые эстонцы им не подчинялись, разве что при каком-нибудь офицере. Иногда сержантам подчинялся какой-нибудь эстонец из «салабонов», но только тогда, когда сами эстонцы считали, что он заслуживает этого, в целом они поддерживали отношения дедовщины.

Вопрос: Как относились к эстонскому землячеству офицеры?

Ответ: Делали вид, что ничего не замечают, дело в том, что у эстонцев был самый квалифицированный труд: они водили бронетранспортеры, когда БТР ломался, они помогали друг другу его чинить, в плане боевой подготовки от этого только польза. Поэтому командиры их поддерживали.

Вопрос: Могли ли эстонцы принять в свое землячество латыша или еще кого-нибудь из прибалтов?

Ответ: В землячество входили только эстонцы, потому что в нашем призыве были из прибалтов только они. Правда, среди них встречались ребята, которые могли в чем-то помочь русскому, поговорить с ним по-доброму. Мы пришли в армию в пору расцвета борьбы с дедовщиной. Но уходили мы с такими мыслями: «Хорошо, дедовщину искоренят, и что — техника на честном слове работать будет?». Формы коллективного принуждения необходимы. У нас были именно такие. Правда, некоторые типы могли заставить молодых стирать свое ХБ, гладить воротнички, послать на «точку» (точка — это место, где по ночам бабки продают вино и водку). Еще могли послать жарить картошку на кухню. Это не считалось зазорным, только немножко угнетало в том смысле, что это делал не себе, а дедам. Но мыпонимали, что потом будем делать так же и откосились к этому весело, без обиды.

Вообще для меня идеал — американская армия. Профессиональная. Очень важно, чтобы человек шел служить по желанию. У нас в Союзе, чувствуется, нескоро до этого дойдут. Наша армия ничего не дает, только угнетает психику. Надо ее в корке менять, как, впрочем, и все остальное.

Интервьюер С. Марзеева

1.4. Пограничные войска. Прибалтика

Вопрос: Когда ты впервые столкнулся с дедовщиной?

Ответ: Услышал я о ней еще до армии от старших братьев, своих сверстников, людей, которые уже отслужили в армии. Поэтому я готовил себя к тому, что существуют какие-то законы, с которыми предстоит столкнуться. Я видел людей, которые приходили из армии в жутком состоянии, менялись до такой степени, что не узнавали своих друзей. Оттуда возвращались очень напряженные люди. Нас хорошо приняли в учебном подразделении. Наш старшина сразу дал всем понять, что мы приехали служить, что нас надо учить, а не унижать. Наша застава была очень хорошей, т.к. почти все приехали из Москвы.

Вопрос: То есть, проблема землячеств у вас не стояла?

Ответ: Нет, земляком у нас считался тот, кто живет с тобой не в одном городе, а в одном районе, потому что все были из Москвы. Москва — большой город, например, человек из Измайлова, а я из Тушино. Пограничные войска тем и отличаются, что дедовщина там специфическая. Там человек знает, что ему надо идти в наряд, он занимается службой, он ходит на службу, у него ненормированный рабочий день.

Вопрос: Через день в наряд?

Ответ: Да. В боевых частях на границах с несоциалистическими странами, где напряженная обстановка, существует правило, что увольняются только тогда, когда ты заготовил себе замену, т. е. там люди переслуживают на полгода, потому что надо обучить того, кто приедет к тебе на смену, показать ему участок границы, которую охраняет застава. Поэтому дедовщиной занимаются те, кому еще служить и служить, а тем, кто увольняется домой, не до этого. Опытный человек не будет издеваться, спрашивать: «Сколько мне осталось до дому?». В пограничных войсках между людьми существует сплочение, т.к. люди понимают, что это сложно — нести по 6—8 часов службу, и в мороз, и в жару и чего только не бывает.

Вопрос: То есть, ты считаешь, что в пограничных войсках специфическая служба и предпосылок для дедовщины как в войсковых частях нет?

Ответ: Да, у пограничников другая атмосфера. Если человек идет в наряд с более старшим по службе и тому что-то не нравится, он 10 раз не станет объяснять, он объяснит по-простому, но так, чтобы молодой солдат понял.

Вопрос: У вас в части боролись с дедовщиной?

Ответ: Мы все это обсуждали на политзанятиях. Нам зачитывали постановления о том, что это плохо, что за дедовщину можно сесть в дисбат.

Нам говорили, что надо повышать роль младшего командира. Хотя в маленьком коллективе никто не воспринимает сержанта как командира и он не говорит никому: «Товарищ солдат, приказываю вам вымыть пол», а говорит просто: «Вася, вымой пол». Если дедовщины нет, Вася скажет: «Я сейчас доложу, что ты меня заставляешь». Я не одобряю неуставных отношений, но я понимаю, почему их поддерживают офицеры.

Вопрос: Ты гордился своей службой?

Ответ: Я бы не сказал. В армии, в пограничных войсках люди живут одной идеей и это не идея зашиты Родины. Хотя подспудно у каждого человека есть инстинкт, что если начнется война, он пойдет ее защищать, человек не будет кричать об этом на каждом углу. Патриотизм — это не внешнее, а внутреннее проявление, внешняя же цель коллектива — это побыстрее уехать домой. Я рад, что попал в пограничные войска и что я там служил. Армия есть армия.

Вопрос: А к идее наемной армии ты относишься хорошо?

Ответ: Да. Есть люди, которые хотят служить в армии, и есть те, которые армию не воспринимают. Многие вешаются, травятся, чтобы не служить. Я был в госпитале перед самой демобилизацией. Встретил там человека из Ленинграда, который говорил, что хочет повеситься. У него 3 сотрясения мозга, но он был психически здоров, он, как говорится, «косил», уклонялся. И он подговорил ребят, что они якобы вынут его из петли и медсестре скажут об этом, мне было обидно, что другие ребята, которым тоже трудно, служат, а ему хочется побыстрее домой поехать.

Вопрос: Солдаты каких национальностей были в твоем подразделении?

Ответ: В роте в основном русские, украинцы, узбек, но он призывался из Москвы, поэтому никто особо и не вспоминал, что он не русский.

Вопрос: Были в роте те, кто не входил ни в одну из этих групп?

Ответ: Да. Например, комсомольские активисты, но им от этого хуже не было. У них свои дела, у нас свои.

Вопрос: Была ли внутренняя иерархия в группах?

Ответ: Как таковой, ее не было в группах. Действовали общие правила. Кто больше прослужил, тот и сильней.

Вопрос: Принадлежность к какой-то группе — это благо?

Ответ: Да. Свободное время веселей проводить, может, как служба легче. Но никакой агрессии вовне не было.

Вопрос: Существовала ли привилегированная национальность?

Ответ: Нет. Хохлы были на вторых ролях только потому, что младше призывом. Если бы они были призваны одновременно с нами, то права у всех были бы равны.

Вопрос: Физическая сила много значит в армии?

Ответ: Да. Если приходит спортсмен, который занимается классической борьбой, то к нему никто из дедов в одиночку не подойдет.

Вопрос: Как ты думаешь, нужны ли прапорщики В армии или это какое-то искусственное образование?

Ответ: Наша армия основана на прапорщиках. Это элемент наемной армии, т.к. прапорщиками становятся люди, не имеющие офицерской подготовки. Например, один солдат нашего призыва, имеющий среднее техническое образование, написал заявление на прапорщика сроком на пять лет и стал нашим начальником, в том же подразделении.

Прапорщикам хорошо известны постулаты дедовщины, они иногда их используют. Вообще армия страдает от недостатка педагогического опыта. Многие ребята, которые с чем-то не согласны, получают физические и душевные травмы.

После возвращения из армии у меня была какая-то злоба на всех. Армия меня окунула в очень жесткий мир, в грубую мужскую жизнь, которой я раньше не знал.

Интервьюер С. Чапнин

1.5. Пограничные войска. Архангельск

Вопрос: Существовала ли у вас проблема дедовщины?

Ответ: Да. В первый год я столкнулся с ней в учебной роте, когда в наряде по кухне мы не вовремя сели кушать. И потом за это всю ночь мыли стены и потолки сверху до низу с мылом. Это была моя первая бессонная ночь.

В пограничных войсках есть давняя традиция: если тебя призвали осенью, то ты «пингвин», если весной, то ты «фазан». Когда прослужил год, то старый «пингвин», а потом становишься дедом. У нас не было представителей южных национальностей, были ребята из Вологодской области, Москвы, Ленинграда, Петрозаводска. Дедовщина шла от тех, кто жил в деревне. К москвичам, ленинградцам они относились хуже, чем к другим.

Вопрос: Расскажи о каких-нибудь случаях, которые произошли в первые полгода службы.

Ответ: На учебном пункте я очень близко сдружился со своим командиром, сержантом, дедом, он тоже был москвич. У нас оказались общие знакомые, совпадали интересы: и он, и я любили футбол. И когда распределяли по ротам, я попал служить вместе с ним, поэтому ко мне деды относились более или менее либерально. Хотя другим могли и «скворечник» проломить. Это такое крылатое выражение: когда человек неправильно поступает по отношению к деду, тот подходит и бьет молодого в грудь.

Однажды «кадета» (так называли курсантов, которых выгнали из училища) избил дежурный по роте. В тот день у нас был выход на стрельбище. Кадет рассказал об этом командиру роты и тот разрешил ему на стрельбище не ходить. Бывшего курсанта избили еще жестче, а потом мы увидели, что кадета увозят на скорой помощи. Он перерезал себе вены и написал письмо начальнику особого отдела, где все рассказал. Был еще случай, когда молодой солдат убежал с территории военного городка, его разыскали, а парня, который заставлял его под кроватями «кататься в метро», отослали в дисбат. У нас не было сильных проявлений дедовщины, слышал я о ней гораздо больше, чем видел сам.

Вопрос: А борьбу с дедовщиной ты считал необходимой?

Ответ: Я ее не то, чтобы поддерживаю. Но, когда служил, считал, что дедовщина нужна. На ней держится порядок. Я ничего не умел, когда пришел в армию, даже гладить, шить, за меня все мама делала. Подшивался минут за 15-20. Только после того, какдеды заставляли перешивать для них, я действительно этому научился, т. е. это было не рукоприкладство, а обучение. Многому меня научила не армия, а дедовщина. Когда хочется спать, а тебе говорят, что грязно помыл пол, второй раз ты уже вымоешь чисто, дедовщина дисциплинирует — это бесспорно.

Вопрос: а каким было отношение офицеров к дедовщине? Они ведь об этом знали?

Ответ: Конечно, знали. Старшина на 2-ом году службы говорил: «Ну, что же вы? давайте, гоняйте молодых. Вспомните, каквас гоняли?».

Вопрос: Он был за дедовщину?

Ответ: Да, на ней держался порядок, а длястаршины это главное.

Вопрос: А командир роты? Он несет серьезную ответственность за вас?

Ответ: Он не любил выносить сор из избы. Командиру роты нравилось, когда к нему приходил полковник и говорил, что у него все хорошо, в карауле чисто, всем надо брать с него пример. Нашу роту всегда ставили в пример. Это достигалось благодаря тому, что была дедовщина.

Вопрос: А от кого зависит искоренение дедовщины? Достаточно ли команды сверху?

Ответ: Нет. Команды недостаточно. Когда можно было ходить в самоволки, никто не ходил, а когда всем говорили: «Не вздумайте уйти в самовольную отлучку», народ бегал, ухолили из гарнизона в больших количествах только из-за того, что есть запрет.

Вопрос: Стоял ли у вас национальный вопрос?

Ответ: Остро не стоял. Но разделение на землячества играло свою роль. Москвичи держались одной кучкой.

Вопрос: Что такое землячество?

Ответ: Землячество это когда ребята, призванные из одного места, держатся вместе, не дают обижать своих молодых. В некоторых местах нет дедовщины, там все основано на землячествах. Но одном КПП верх держали ленинградцы. Если молодой ленинградец не подводил, могли через 3 месяца дать ему права деда. Переводили ремнем: бляхой отбивали по голому месту 12 — 14 раз.

Вопрос: Какое самое крепкое было у вас землячество?

Ответ: Ленинградское.

Вопрос: Между землячествами какие-нибудь конфликты были?

Ответ: Да. У кого-то из ленинградцев был день рождения, они попросили гитару у ребят с Украины, им не дали. Была драка семь на семь.

Вопрос: Офицеры как-нибудь реагировали на землячества?

Ответ: Они могли попросить: «Я тоже москвич. Скажи, чтоб мне прислали коробку конфет».

Вопрос: Какое у тебя сложилось отношение к офицерам?

Ответ: Я не люблю офицеров. Даже сейчас отношусь с пренебрежением, если иду по улице и вижу старшего лейтенанта или капитана. Именно эти звания оставили неприятные воспоминания. Если раньше офицерскую профессию уважали, ценили, то наше поколение ее ненавидит.

Вопрос: Ты сказал, что к москвичам относились хуже? А почему?

Ответ: Существует такое мнение, что у тех, кто живет в Москве, все есть: «Вы едите нашу (орловскую) колбасу, пьете наше (вологодское) молоко, а сами ничего не можете делать». Кроме того, интеллект москвича выше интеллекта человека из Владимира.

Вопрос: Это, наверное, одна из самых больных проблем в армии? Для человека, который что-то соображает, служба гораздо тяжелее?

Ответ: Да. На первом году службы я пару раз спрашивал: «Товарищ сержант, разрешите мне вместо сна почитать газету?». А он ответил так: «Ты что, умный такой или спать не хочешь? Иди тогда пол мой».

Вопрос: Как на твой взгляд, нужна ли перестройка в армии?

Ответ: Я считаю, что да. Начинать с того, чтобы офицеры пересмотрели свои отношения с подчиненными, относились к солдатам человечнее, не считали их людьми второго сорта. Нужно пересмотреть вопрос о длительности службы.

Вопрос: Твоя должность соответствовала по штату тому, что ты делал реально?

Ответ: Должность моя — стрелок. Я отслужил два года, но до сих пор не могу понять, зачем по штату нужен стрелок или 5 человек на гранатомет, меня определили стрелком за то, что на учебном пункте, наверное, со страху, я отстрелялся на «5». Потом мне этого уже долго не удавалось.

Вопрос: Чем ты занимался эти два года?

Ответ: Первый год я занимался, чем прикажут.

Вопрос: А что приказывали?

Ответ: Мыть полы, стоять в наряде.

Вопрос: Ты чувствуешь себя профессионалом в мытье полов?

Ответ: Чувствовал. Быстро научился, скоро разучился, когда стал дедом.

Вопрос: Ты гордишься службой в армии?

Ответ: Гордиться нечем.

Вопрос: Но это почетный долг каждого гражданина. Твоя служба оправдывает эту фразу нашего Основного Закона?

Ответ: Нет. Я был не нужен. Вся моя рота была не нужна.

Вопрос: Как ты считаешь, нужна ли должность замполита в армии? Вообще, система политотдела в армии?

Ответ: Я не могу понять, зачем нужен политотдел в армии. Зачем нужны училища, откуда выходят политработники, которые получают деньги ни за что. Начальник политотдела у нас пользовался неограниченной властью, например, заставлял младших офицеров ходить по плацу вместе с солдатами.

Вопрос: А как офицеры на это реагировали?

Ответ: После того, как все заканчивалось, меж собой обзывали его, стараясь, чтобы никто из солдат не услышал. Крыли матом. Если не умеешь ругаться матом, иди в армию — тебя научат. Я был много раз свидетелем, когда оперативный дежурный сидел пьяный на ночной службе. Сразу жепоявлялась мысль: имможно выпивать на службе, а мне нельзя?

Вопрос: Была у солдат проблема со спиртным?

Ответ: Да, но вольнонаемные доставали спиртное за канистру бензина. Солдаты пили ночью, даже в карауле.

Вопрос: Стремился ли ты стать образцовым солдатом?

Ответ: Нет, не стремился. Образцовый солдат, как гласитУстав, этот тот, кто беспрекословно выполняет приказы командиров, следит за своим вооружением. Я не стремился выполнять нелепые приказы.

Вопрос: Был ли авторитет у сержантов?

Ответ: Тебе дают звание не обязательно в том случае, когда ты пользуешься авторитетом. В нашей части было 4 подразделения и только в одном из них был сержант, такой авторитет у солдат имеющий. Он прошел сержантскую школу и умел командовать. У остальных сержантов никакого влияния в солдатской среде не было.

Вопрос: Тебя чем-нибудь поощряли в армии?

Ответ: Да, меня наградили значком «Отличник погранвойск» 1 степени, для срочной службы это самый великий знак, который можно получить в условиях мирного времени. Непонятно только, за что я его получил. Может, в благодарность за то, что уходил домой.

Вопрос: Ты изменился за время пребывания в армии?

Ответ: Я приобрел там друзей — это главное. Научился шить, пилить, гвозди вбивать. Внутренне же стал более раздражительным, стал хуже относиться к людям. Осталась колоссальная злость на офицеров. Когда я встречаю офицера, мне хочется ему что-нибудь неприятное сказать.

Интервьюер С. Чапнин

1.6. Пограничные войска. Тихоокеанский округ

Вопрос: Когда и как произошло первое знакомство с дедовщиной?

Ответ: Первый раз это произошло в городе Владивостоке, где мы провели несколько ночей в ожидании доставки в часть. Нам уже выдали военные билеты, но мы были еще в гражданской одежде. Ночью к нам ворвались в казарму старослужащие, начали отбирать часы, деньги. Надо сказать, что мне очень повезло, потому что наша тюменская команда сумела оказать отпор дедам, мы устроили небольшую драку, сила оказалась на нашей стороне. Других же ребят здорово ощипали. Они не защищались, мотивируя это тем, что когда нас привезут в часть, все равно все отберут. Было устроено нечто вроде небольшого пожертвования дембелям, увольнявшимся в этом году. Дело ставилось на «патриотическую основу». Но наша группа, как я уже говорил, не поддалась на подобную провокацию и мы отбились. Мне повезло — попал в учебку. Там в течение восьми месяцев проходил обучение командным навыкам, получил техническую специальность и звание сержанта, дедовщина была там более завуалирована: у нас ничего не отбирали, нас не избивали, но какой-то элемент дедовщины присутствовал во всех занятиях с курсантами. После учебки попал в погранчасть.

Вопрос: Расскажи о категориях военнослужащих, об их разделении в зависимости от срока службы.

Ответ: В погранвойсках очень интересная градация солдат. Прежде всего подчеркну, что до определенного времени, где-то до шестидесятых годов, призывали в погранвойска только осенью. И поэтому до сих пор сохранились очень строгие традиции зависимости солдата от времени его призыва. Меня призвали осенью, а это наиболее благоприятное время призыва, потому что «весенники» более бесправны.

Солдат, только что призванный в армию, но еще не принесший присягу, носит кличку «чайник». Это человек, абсолютно ничего не смыслящий в армии и не несущий никакой ответственности за свои действия. Затем, после присяги, мы «бобры». Старослужащие нам объяснили, что в этот период наша основная задача соблюдать порядок, «заплывать», как бобры, т. е. все тщательно мыть. Это делалось так: на пол строгалось большое количество мыла, «стружки» размывали тряпками или шваброй, чтобы пена получалась по колено и выше. Через первые полгода наш призыв должен был переходить в разряд «соловьев». В учебке присвоение разряда «соловьев» совпадало с присвоением сержантского звания. Это нас повышало на целую ступень. Весенний призыв, который был лаже на полгода старее нашего осеннего считался нижестоящим по отношению к нам. Вот тут наступала разница, характерная для пограничных войск, отслужив полгода мы, «осенники», сразу переходили в разряд «дедков». А вот весенний призыв «соловьями» оставался полтора года: категория дедка у них отсутствовала. Эта градация очень строга. Не дай бог «весенник» попытается уравнять себя в правах с «осенником» — наказание будет довольно суровым. Его могут отправить мыть туалет, или «сварить мыло» на полу. «Сварить мыло» — это все равно, что вылить на пол большое количество человеческих соплей. Ощущение точно такое же: ты моешь шваброй пол, а мыло тянется за тряпкой по полу и не отмывается. Естественно, это очень трудно, на что все и рассчитано. Рукоприкладство в погранвойсках было развито слабо, поэтому применялись такие методы.

После полутора лет службы и «соловьи-весенники» и «дедки-осенники» становились дедами. Деды же только готовятся в «дембели»: клеят альбомы, отделывают себе форму или ищут гражданскую одежду, угнетают тех, кто привел в армию позже. Угнетение распространяется не только на рядовой состав, но и на сержантский. Сержанты младшего призыва точно так же подчиняются дедам. Очень немногие сержанты, будучи «соловьями», решают проявить свою уставную власть по отношению к дедам, потому что боятся получить массу неприятностей. Им могут устроить «темную»: ночью надеть мешок или наволочку на голову и избить. Но чаще всего сержанту «соловью» просто не подчиняются, допустим, пойдет «борзый» сержант в караул с кем-то из дедов, а дед уйдет с поста. С дедом ничего не сделают, а сержанту за то, что он плохо воспитал своих подчиненных, сильно нагорит. И в этой ситуации дед будет выглядеть мучеником, а сержант — виновником. Большую роль для сержанта-«соловья» играет всеобщее психологическое неодобрение. Поэтому все неписаные законы он выполняет сильнее уставных. Одна из сильнейших угроз звучала так: «Ты что, хочешь жить по Уставу?». В этом случае сержант лишался ночных чаепитий, дополнительного пайка, который доставался ему через друзей. Молодой сержант командовал на разводе, на строевых занятиях, а старому сержанту подчинялись чисто внешне.

Когда остается сто дней до приказа, становишься дембелем, многие офицеры стараются дембелей не задействовать на всевозможных работах. Они понимают, что от поведения дембелей зависит порядок в части. Некоторые офицеры даже заискивают перед дембелями. И дембеля заинтересованы, чтобы молодые солдаты ревностно выполняли свои обязанности, потому что выполнение молодыми своих обязанностей позволяет дедам и дембелям не выполнять свои. Офицер по своему положению не может дневать и ночевать в казарме, у него есть семья, дети, он обременен массой ненужных бумаг, пишет отчеты, планы. На все это нужно время, и часть своих обязанностей он перекладывает на демеблей. У нас было так: офицер негласно вызывает к себе дембелей и говорит: «Если вы хотите, чтобы вас не трогали, добивайтесь, чтобы молодые исполняли свои обязанности как следует». И те этого добивались. Причем, не всегда уставными методами. Ведь дембеля — люди, прекрасно разбирающиеся в службе. Под гнетом старослужащих служба познается в два раза быстрее, потому что каждый из молодых несет ее за двоих. Были случай, когда я, будучи молодым солдатом, ходил в наряд два-три раза подряд, без отдыха. Эти двое суток дали мне такой запас знаний, который иным путем получить, наверное, нельзя.

Если дембеля задерживаются по какой-либо причине в армии, то они становятся «ветеранами». «Ветераны» имеют право даже не отдавать честь офицерам.

Вопрос: Каковы отношения внутри самих категорий?

Ответ: Выделяются те, кто пытается любыми средствами попасть в санчасть. Таких солдат называют «шлангами», это позорное прозвище. Солдаты другого типа стараются подладиться к своим командирам. Они, как правило, становятся «коптерами» (коптерка — место, где хранится обмундирование, белье и т.д.). Коптеры сразу выделялись из нашей, «бобровской», среды. Они в приятельских отношениях с сержантом, они имеют возможность увильнуть от занятий. Еще существуют специалисты, которые находятся в привилегированном положении: художники, мастера по чеканке, хорошие спортсмены. Первые необходимы дембелям дли оформления «дембельского» альбома, в котором около трехсот фотографий. Выделяются среди прочих и «борцы за равенство», но существует проверенная система борьбы с борцами. Найти недостаток можно у любого столба, а что говорить о солдате, тем более о солдате-первогодке. Стоит, например, посмотреть на его воротничок и три наряда обеспечено. А куда эти наряды дать, сержант позаботится, вместо того, чтобы отправить дневальным, отправят драить до блеска туалет.

Чаще всего «борцы за равенство» сдаются – «обламываются». Ему говорят: «Потерпи, ты должен подчиняться, зато через год будешь командовать», это главная причина, которая заставляет борца сдаться.

Вопрос: А существует ли какое-то разделение дедов?

Ответ: Да. Среди них выделяются те, которые отказываются принять привилегии деда. К таким я могу отнести и себя. Будучи «бобром», я выполнял свои обязанности, не лизал никому руки, подчинялся уставным приказам, меня отправляли и в туалет, и на кухню, у меня была такая установка, что я должен все вытерпеть. Активно я не боролся. Во-первых, для внутреннего спокойствия, во-вторых, это бесполезно, потому что имеешь дело с системой.

На заставе дедовщины как таковой нет, потому что там ходишь по краю границы и если проявишь себя дедом, рискуешь получить пулю в спину от униженного тобой солдата. А солдат этот уйдетза кордон. Случаи такие были. Опасность стирает грани,требуетболее человеческого отношения к своему товарищу. В наряде всего три человека, до заставы 100 и более километров. Наряд формируется так: старший наряда — старослужащий, а в помощь ему дают молодых солдат. Если на заставе он их гонял, унижал, то они не окажут ему помощи, могут просто промедлить и тогда — конец. Упал ли с сопки, укусила ли змея — помощь нужна вовремя. Более того, как главный в наряде, он идет впереди и чувствует не только направленные на него автоматы наших потенциальных противников, но и автоматы людей, которые к нему плохо относятся. А в автомате 30 боевых патронов.

Известны случаи, когда деды не принимали все это во внимание и дело кончалось для них выстрелом в спину.

За то, что я более человечно относился к подчиненным, я был менее уважаем своими одногодками, они считали, что я сюсюкаю с ними. Но иногда и я поступал, как настоящий дед. Я был даже разжалован за то, что ударил своего подчиненного в грудь кулаком, это случилось как раз тогда, когда из армии активно изгоняли дедовщину. В то время даже занятия физической подготовкой рассматривались как проявление дедовщины. Солдат распустили окончательно, особенно молодых. А в физкультурных упражнениях трудно провести грань, где кончается необходимость и начинается дедовщина, когда я был «бобром», мне все казалось дедовщиной. Но когда отслужил полгода, стал во многом сомневаться. Каким еще путем можно за полгода сделать из абсолютно не готовых к службе людей солдат? В этом случае дедовщина как силовой метод оправдана.

Я ударил солдата-москвича. Как ни странно, к жителям столичных городов в армии относятся очень плохо. Сказать в армии о ком-то «москвич» — это все равно, что сказать, что этот человек никуда не годится. Очевидно, из столичных городов люди приходят более неподготовленными. Большая часть пришедших в армию москвичей — снобы, физически и психологически неустойчивые люди, много наркоманов. И вот мне попался именно такой товарищ. У меня на заставе был паркохозяйственный день. Мое отделение занималось уборкой заставы. Все при деле, и хотя я — сержант, и моя обязанность руководить, координировать действия, но я тоже возился с какой-то тряпочкой. И вот подходит ко мне солдат только что после курса молодого бойца. Ремень у него висит на неположенном месте, где-то на уровне ширинки, как у самого-самого закоренелого дембеля, и держит он половую тряпочку двумя пальцами, очень изящно: «Товарищ сержант, вы понимаете, у меня английское воспитание, я не могу мыть пол». Я вот до сих пор, убей меня бог, не знаю, что это за воспитание.. Больше всего меня возмутило, что все работают, в том числе и я, дед, — душа моя не выдержала и я ему в грудную клетку «нанес замечание». Он упал, поднялся и пошел мыть полы, как ни в чем не бывало. Я подумал: «Все понял». Но вечером он отправился к замполиту и на меня пожаловался. Со мной церемониться не стали, через неделю перед строем срезали все три лычки сержанта, домой я увольнялся с чистыми погонами и, как говорят, с чистой совестью. Мои ровесники на это сказали, что наконец-то я поступил как настоящий дед. А вот солдату, ставшему «стукачом», отомстили. Ему мстили не за меня, а за «стукачество». Это еще одна из причин, которая удерживает борца с дедовщиной. Бороться можно ведь двумя методами: стихийно, самому, (но тогда тебя сломают), или пойти и рассказать офицеру, (но в этом случае ты становишься «стукачом»). Друзья от тебя отвернутся. А в армии дружеское плечо самое главное, без него не прожить. Оставшись один, человек может докатиться до самоубийства. И даже перевод «стукача» в другую часть не всегда помогает — солдатская почта действует безотказно.

Вопрос: Были ли в твоей части землячества?

Ответ: В армии есть такие прозвища «зема», «земеля», «зима». Я служил на Дальнем Востоке. От моей Родины — Тюмени — очень далеко. И все призывавшиеся из тюменской области были для меня земляками. Когда я был «бобром», мне оказывал моральную помощь один дед-земляк. Он приходил на заставу, вызывал меня, спрашивал, что нового из дома, мы с ним вместе курили. Меня с незастегнутым воротничком застукал дед с заставы земляка, собирался доложить, но вступился дед-земляк и тогда вопрос был исчерпан.

Вопрос: А были ли у вас объединения по национальности?

Ответ: По этому поводу я могу сказать очень мало, дело в том, что в погранвойска восточные народы не призываются, обычно подобные объединения бывают только у них. В погранвойсках служат русские и немного банкир, татар, казахов и якутов, ни грузин, ни азербайджанцев, ни узбеков, ни таджиков, ни всех прочих у нас не было. И с такими землячествами я не сталкивался.

Вопрос: Как складывались национальные отношения в части?

Ответ: Национальные отношения у нас обострены не были.

Вопрос: Как ты относишься к профессиональной армии?

Ответ: Сейчас армия без техники немыслима. Вот случись сейчас что: призовут меня из запаса — я смогу быть только стрелком. Но ведь стрелки-то уже не нужны, нужны специалисты. Поэтому я считаю, что нужна вольнонаемная армия, ведь существует много людей, которые хотят служить и будут это делать за деньги. Пусть сержанту-специалисту платят 200 руб., но он будет разбираться в технике. Специалист обойдется государству дешевле, чем обучение каждые полгода нового состава. И пользы он принесет в двадцать раз больше. Пусть все население проходит военную подготовку — но не два же года! Жуткое время тратится на маршировку, где столько положений, которые мало применимы в жизни. Пусть армия будет более свободной, ведь главное, чтобы она выполняла свои функции.

Интервьюер С. Чапнин

1.7. Авиация. Западная Украина

Вопрос: Как началась твоя служба?

Ответ: Мы приехали в свою часть последними, все остальные служили уже больше месяца, и присягу приняли. Москвичей там просто исторически не любили, так как они всегда приезжали позже всех, и, когда их начинали учить, они обычно в ответ огрызались и ругались, думая, что они такие же люди, как те, кто служит больше месяца. На самом деле, когда человек приходит в армию, первые несколько дней он вообще человеком не считается. Хотя новоприбывшие обычно не понимают, что их как бы за людей не считают.

Вопрос: А что происходит в первые дни?

Ответ: Идет процесс погружения в армейскую жизнь, поэтому в первые дни обычно не трогают — понимают, что ты еще ничего не соображаешь и с порядками не освоился.

В учебке есть сержанты, которые совмещают старшинство по должности и старшинство по сроку службы, поэтому они проводят в жизнь принципы неуставных отношений. Первый классический пример — это отбой. Поскольку в армии не все способны за минуту раздеться, сложить обмундирование и расправить кровать, то первое время эта операция повторяется каждый отбой. Если у сержанта хорошее настроение, то раза 2, а если плохое, то раза 4. В казарме 100 человек, все начинают одеваться-раздеваться, пуговицы отлетают, одежда мнется и сержанту потом приходится давать лишнее время гладить одежду, пришивать пуговицы, что ему тоже не очень нравится.

Более эффективна другая форма учебы. Кровати в казарме старые, железные и скрипят. А поскольку заснуть, не шевелясь, довольно сложно, то в казарме стоит легкий скрип. Сержантов этот скрип почему-то очень раздражает и они дают команду: «20 минут ни одного скрипа, 3 скрипа, рота взлетает». У нас в авиации эти ночные подъемы назывались полетами. Раздается скрип — «Раз скрип» — считает сержант. А поскольку люди часто простужены, то когда кто-то кашляет, то легонько дергается и кровать скрипит. После 3-го скрипа идет команда: «Рота, подъем!". Все выстраиваются. Выходит сержант и говорит: «Ребята, тра-та-та, я же вас как отец предупреждал, ну зачем вы это делаете? Упор лежа принять». Сто человек принимают упор лежа и начинают отжиматься. Отжимания делаются на «раз» — «два», причем промежуток между «раз-два» часто около 3-х минут. После 5-10 отжиманий люди просто падают. Разговаривать после отбоя нельзя, но люди начинают потихоньку переговариваться, сержант свирепеет, полеты продолжаются.

Еще есть операция под названием «кровавый турник». Если зима, то турник стоит в казарме, если лето — на улице, чтобы, когда есть свободная минута, солдат мог подойти к турнику потренироваться. Большинство подтягиваются едва вполовину того, что надо. Ночью поднимаются обычно «урюки» — славные служащие из Средней Азии. Их пинками подгоняют к турнику и заставляют там хотя бы висеть. Если с часу до половины второго повисеть на турнике — спится после этого потрясающе.

Утром в 6 часов подъем. После подъема — зарядка. Поскольку люди, пришедшие в армию, до этого особенно бегом себя не утруждали, а тут в сапогах надо пробежать километра 2-3, а то и 5-6, начинаются проблемы. После этой пробежки обычно наступает некое кислородное голодание и ты уже ничего делать не можешь.

Распорядок составлен довольно гуманно: за полчаса нужно заправить кровать, почистить сапоги и умыться. У разных взводов обычно эти занятия чередуются, чтобы не было толпы, сначала, например, дается 5 минут заправить кровати. На одеялах, чтобы не путать голову и ноги, есть 3 полосы, эти 3 полосы должны быть строго выровнены. Есть специальный процесс, придуманный, видимо, еще Петром 1: вытягиваешь ниточку и начинаешь ровнять. На кроватях — шерстяные одеяла и на них нужно делать небольшой начес, чтобы получился прямой угол. Если ты хорошо себя ведешь, то сержант разрешит начесывать кантик только с одной стороны, той, которая ближе к проходу, потому что, когда проверяют, то смотрят только с одной стороны.

Вопрос: А как начесывают кантик?

Ответ: Начесывают табуреткой. В процессе употребления матрацы начинают сбиваться — образуются разные бугорки, а кровать должна быть идеально ровной. Поэтому утром, когда ты уже набегался, ноги у тебя подкашиваются, и, чтобы размять руки, ты дубасишь эту кровать. Есть много разных хитростей, например, снимаешь с ноги тапок, ставишь уголком табуретку, начинаешь по ней каблуком стучать. Грохот стоит в казарме совершенно неимоверный.

Вопрос: Пыли, наверное, много?

Ответ: Пыли почти нет, потому что все периодически вытряхивается. В отдельных полках заправлению кроватей уделялось меньше внимания, но у нас каждое утро начиналось с этого унижения, чтобы на весь день был хороший заряд.

Как оказывается, чистить сапоги — обязательно, а вот умываться — вовсе нет. Сержант вправе вместо 5 минут на умывание, дать 1 минуту, а этого хватает только на то, чтобы добежать до умывальника, плеснуть в лицо холодной водой и скорей бежать обратно. После этого начинается утренний осмотр. Утренний осмотр доказывает, что ты — дурак и тебе ничего не принадлежит. В кармане должны быть: записная книжка, носовой платок и расческа. Если там оказалось еще что-нибудь, нужно это выбросить. Если ты этого не понимаешь, тебе это будут объяснять каждый день в течение двух лет. Носовой платок должен быть только чистым. Если ты в него сморкался, то платок уже не подходит. Доходило до абсурда: люди носили носовой платок в заплавленном полиэтиленовом пакетике. И сержант их хвалил, т. е. все превращалось в чисто «уставные» атрибуты, терялся первоначальный смысл. Расческа, в принципе, тоже была не нужна, т.к. у курсантов после стрижки не успевали еще отрасли волосы. Расческа не нужна, носовой платок, конечно, нужен, т.к. много людей постоянно простужены, но в него сморкаться нельзя. Все эти приказы о содержании карманов шли, в основном, на уровне сержантов.

Вопрос. А как еще проявлялась дедовщина в вашей части?

Ответ: Я служил в переломное время — 1986-1988 гг. Первые постановления о пресечении дедовщины вышли в 1985 году. Командование нашей части решило «выпендриться» и стало вводить различные жесткие меры по пресечению дедовщины. Началось нечто, похожее на «охоту на ведьм». Если кому-то что-то показалось, то тебе сразу же приписывали неуставные взаимоотношения, склоняли по всем инстанциям, давали выговоры, наряды, когда я уже начинал служить, некоторые виды неуставных взаимоотношений уже исчезли, например, «танцы молодых». А раньше были целые спектакли, когда рота одевалась в простыни и начинала плясать вокруг ребят, которым через три недели на «дембель».

Под ярлыком «неуставные взаимоотношения» собрано довольно много различных явлений, различных даже по своей сути, дедовщина же — это вторичное явление. Часть привилегий старослужащих, на самом деле, нужна.

Искоренять уродливую часть этих взаимоотношений несложно. Контингент в армии меняется, каждые полгода приходят молодые солдаты. Они знают о неуставных отношениях только по рассказам, которые ими воспринимаются чисто информативно. Насколько они их материализуют — зависит от окружающей обстановки, от командования. Тех, кто прошел первый период службы, уже не переубедить, их перевоспитание может идти только запрещением. Они хорошо знают порядки, их нельзя убедить, что они не должны отыгрываться за свои унижения на других, даже если они на словах согласятся с разумными доводами, внутренне они все равно будут настроены против, но если группу военнослужащих воспитать без дедовщины, у них не будет психологической основы, чтобы унижать других, останутся только чисто внешние атрибуты, например, подшивание воротничков особыми стежками и т.д. (Человек, который привык видеть себя «красиво одетым», будет сохранять атрибуты, которые вообще-то пошли от дедовщины, например, год службы — 1 складка, от плеча до плеча, полтора года — две складки). А отношение к молодым, как к рабам (стирка х/б, мытье полов) — это, на мой взгляд, можно искоренить, и главную роль здесь, безусловно, должно играть командование. Но командованию выгодна дедовщина, потому что она поддерживает железную дисциплину.

Аргументом в пользу дедовщины может служить ненависть, которая проявляется у солдат во время таких отношений. Официально у нас не культивируется развитие ненависти у солдат, как, например, в США. Хотя у них вырабатывают ненависть к потенциальному возможному врагу, у нас эта ненависть культивируется методом дедовщины. В принципе, солдат без ненависти — это не совсем полноценный солдат, в случае войны отсутствие ненависти у солдата — это минус всей армии. Командование уверено, что эту ненависть «изнутри» можно повернуть и против внешнего врага и соединить с общим патриотизмом. А второй аргумент в пользу дедовщины — то, что многие офицеры — обычные лентяи и без дедовщины им было бы сложно управляться с подчиненными.

Самые уродливые ее формы появляются «от нечего делать». Кажется, что в армии человек все время занят, а на самом деле у него масса времени. Это не значит, что у него есть время почитать книжку, т.к. после физических нагрузок читать не получается. Время появляется из-за того, что нечем занять голову. В полках, где много работы, например, в погранвойсках, почти нет уклонов в сторону издевательств. Там, где люди несут серьезное боевое дежурство, связанное с боевыми обязанностями, уродливых явлений гораздо меньше.

На армию очень долго смотрели как на какую-то очень зрелую структуру и все время забывали, что в армию идет молодежь, для которой характерно некоторое отчуждение в человеческих отношениях и вообще в жизни.

Если немного отвлечься: почему люди не шли в армию? Очень многие не шли потому, что здорово сознавали, что государственный аппарат, фактически плюнув на воспитание молодого поколения в школе, в институте и имея в руках такой инструмент, как всеобщая воинская повинность, за два года армии старался нивелировать людей, т. е. подогнать под общий уровень. И человеку за два года в большинстве случаев прививали шаблонное мышление, делали из него молчаливого раба. 18-20 лет — возраст окончательного формирования личности, после 20 лет, насколько я знаю, изменения уже незначительны и такие удары по мозгам помогали держать наше государство на том уровне, на который оно село, отсюда же — трагедия людей, которые в свое время получили отсрочку и попали в армию, скажем, в 23-25 лет. Для них это огромнейший жизненный кризис. Если молодой человек воспринимает армию, как место, где он может чему-то научиться, то люди, которым 23 года, жизненную школу уже имеют, и с огромным трудом переживают унижения, которым их подвергают.

Одна из самых серьезных проблем, связанная с неуставными взаимоотношениями — это проблема психологической разрядки, т. е. необходимость переключаться с привычных предметов на что-то другое. Жизни в армии нет. Вот, например, что такое вечер отдыха: собираются все солдаты (если это очень хорошая показуха, то в парадной форме), заказывают в местной солдатской чайной какие-нибудь пирожные (естественно, приготовленные в местных условиях и поэтому с трудом перевариваемые), затем идет какой-то сценарий и на этом все кончается. Но с какими бы лучшими помыслами не устраивались подобные мероприятия, они не способствуют отдыху солдат, потому что проходят на тех же интонациях, что и каждодневная служба, никакого переключения не происходит. Все знают, что если замполит пришел, то это ничего не меняет, т. е. он такой же офицер, а ты такой же солдат, и если в частной беседе с ним как-то еще можно расслабиться, то на людях — никогда. И вся эта строгая субординация преследует солдата весь день. Солдату постоянно вдалбливают в голову, что он должен всюду подчиняться, вести себя так-то, соблюдать то-то, права у него, правда, есть, но о них как-то не вспоминается.. Неуставные отношения — это некая эгоистическая попытка отвлечься от такого замкнутого круга.

Что такое дедовщина? Это когда командир доказывает, что он командир не только по службе, но во всем может распоряжаться жизнью молодого солдата. Я еще раз хочу повторить, что именно в нашей части проблема неуставных отношений остро не стояла, однако, пару раз были попытки повеситься. Это происходило с людьми психологически неуравновешенными, потому что берут в армию кого попало, и когда командованию надо дать план, набирают и тех, кто уклонялся, и тех, кому нельзя служить. На призывном пункте говорят, мы, мол, забираем, а в армии разберутся, это утверждение в корне неправильно. В армии разбираться гораздо сложнее, потому что, если туда попал, то уже все. Вспоминается пример Ключевского из «Доверия». Берут в армию и пацифистов, и отсидевших уголовников. Есть такое утверждение, что дедовщина в армии появилась после того, как туда стали набирать тех, кто отсидел срок. До 70-х годов их в армию не брали, и хотя уже в то время назревали психологические предпосылки дедовщины, я думаю, что это явление имело бы другие, менее жестокие формы, чем те, которые мы имеем сейчас.

В армии мне внушали, что я должен быть счастлив потому, что работа, которой я занимался, хоть как-то связана с моей будущей профессией, и я должен благодарить Бога, что мне так повезло и молчать, молчать. И когда я говорил, что это не благо, это должно быть нормой, мне отвечали, что я, мол, много думаю и думать надо меньше — полезнее для здоровья.

Когда искореняются особо жестокие неуставные отношения, то возникает потребность освобождающееся время чем-то замещать, ведь неуставные взаимоотношения в армии стали нормой, как отправление какого-то культа. Необходимо проводить освободившееся время хоть как-то. Жить два года по Уставу совершенно невозможно, например, сначала ты «дух», потом ты «гусь», потом «черпак», потом «дед», потом «дембель». С дедовщиной твои права возрастают, т. е. сначала ты — ничто, зато потом ты — все. Это двухгодичное движение дает стройную жизненную психологию: начинаешь с нуля, но у тебя есть возможность стать королем, дедовщина, по общей своей сути, отражает в какой-то степени нашу жизнь.

У нас существовали группировки по интересам, по интеллектуальному уровню и по национальному признаку. Я бы не сказал, что москвичи держались отдельно от ленинградцев. Тут была общая национальность — славяне. Прибалты были ближе к славянам, но держались особняком. Были отдельные группки грузин, армян, азербайджанцев. Из солдат Средней Азии особенно сплоченными были узбеки. Особняком держались западные украинцы. Глубоких конфликтов не возникало, поскольку в учебке можно их пресечь. В учебке, когда набирали сержантов и постоянный состав, предпочитали русских и прибалтов, особенно прибалтов, т.к. они пунктуальны и флегматичны, не выступают, когда не нужно.

Вопрос: А еврейского «землячества» не было?

Ответ: Как ни странно, с евреями я почему-то не служил. Может, конечно, они и были, но настолько не чистокровные, что их не замечали. Самые большие проблемы возникали с солдатами из Средней Азии. Там люди, живущие в отдаленных углах, как только пойдет слух о призыве, разбредаются в разные стороны и вылавливают их в основном с милицией. У них обычно очень низкий уровень знаний. Для средней Азии у нас было однозначное название «урюк».

Служба показывает, что интернациональная армия — это невозможно. Я до армии думал, что я интернационалист. В армии почувствовал глубокую ненависть к средней Азии. Я понимаю, что будь они в своих условиях, я относился бы к ним хорошо. Быть солдатами среднеазиаты совершенно не способны. Если дать им саблю, они с ней еще как-то управятся, если дать лопату, то окоп они выроют, но технику обслуживать они не могут, эти люди совершенно из другой жизни, чуть ли не из каменного века. «Урюк» может посидеть на самолете, погреться на солнышке, посмотреть какую-нибудь технологическую книжку. Но работать за него будешь ты, а деть его некуда, потому что его определили в твое отделение, здесь он и будет служить, пока не дослужит. Когда ты за него пашешь, он радостно улыбается, благодарит, говорит, что в следующий раз он сделает сам, и это повторяется изо дня в день, и ты уже начинаешь его понемножку ненавидеть. У тебя возникает желание, чтобы он тоже за тебя поработал. У командования тоже возникает такое желание, потому что оно заинтересовано, чтобы работали все, и если один где-то работает за двоих, то второй должен работать за двоих в другом месте. И он за тебя метет улицы и т.д., т. е. получается явное разделение на «черных» и «белых». Это деление существенно влияет на дедовщину. Мне повезло, я не встретил засилья Средней Азии, я жил в ситуации, когда славяне были сверху. Отношение к Средней Азии, армянам, грузинам было от безразличного ближе к отрицательному. Я вполне могу себе представить ситуацию, когда во главе стоят азиаты, что в сто раз хуже, потому что можно с полной уверенностью сказать, что славяне и прибалты более цивилизованные люди, в большинстве случаев, они моральные нормы соблюдают. Но когда во главе стоят азиаты, я могу представить, во сколько раз это все жестче и безнадежней. Это люди, с которыми договориться нельзя. КМоскве они относятся очень резко. Когда во главе стоят славяне, то деления «на Москву» обычно нет, бывает, изредка проскользнет «… а, собаки-москвичи». Если не сгибаться, будут бить, но унижать будут меньше, т.к. люди из каменного века стойкость уважают. Но когда тебя бьют трое, иметь мужество не поддаваться и держать свою линию довольно сложно.

Вопрос: Входят ли славяне в одну группу или среди них тоже есть дифференциация?

Ответ: Дифференциация есть везде и во всем, но внутри славян она идет по особому принципу. У нас сначала шло разделение на городских и деревенских. Потом студенты — как некая группа.

Вопрос: Как относятся национальные группировки друг к другу?

Ответ: Самая нейтральная группировка — это прибалты. Зимой-весной 1983 г. у нас было довольно много конфликтов между азербайджанцами и армянами на почве Нагорного Карабаха, однажды поставили в один наряд армянина и азербайджанца. Отношениямежду этими группировками уже были накаленные.

В принципе, тебя «посылают» раз двадцать на дню, и ты, примерно столько же. Воспринимается это вполне нормально, но если надо за что-то зацепиться, то это просто замечательный повод. Например, все азиаты и закавказцы на «твою мать» реагировали совершенно однозначно: лезли драться, как же, мол, ты осквернил мою мать и т.д. Из-за какой-то мелочи произошел конфликт, и один другому двинул, а второй ему так двинул, что первый свалился и, не смог встать. И они подрались довольно сильно, одному потом даже пришлось делать операцию.

Нормальный человек, если и воспринимает эти рассказы, то эмоционально, умом он не может поверить, что такое может твориться, даже еслисам был в армии. Как ни странно, все быстро забывается, настолько все эти ситуации невероятны. Уходя на «дембель», ты знаешь, что к армейской жизни больше не вернешься и внутренне перестаешь эти проблемы понимать.

У нас в роте был азербайджанец, мастер спорта по боксу, довольно глупый парень, грубый и злой, но он постоянно влезал во все драки и выяснения отношений, за что все остальные, когда получали в месяц 7 рублей, — 5 рублей отдавали ему. Он был такой царь-отец: собирал с них дань, но защищал. Когда сбор дани был раскрыт, было много смеха, но с ним ничего не могли поделать, потому что никто не выступил против него. Несколько человек раскололось. И еще он был единственный человек из всех, кого я встречал в армии, который занимался гомосексуализмом, причем склонял к этому других. Сам он был невысокий, где-то 1,60 м, но очень крепкий, почти квадратный парень. Его партнером был высокий флегматичный прибалт, видимо, еще глупее, чем этот. Земляки часто общаются в курилках. В основном, все потасовки происходят во время курения. Чтобы покурить, дается 5 минут. И 2-3 роты, сломя голову, несутся к туалету, протискиваются в двери. Тут возникают мелкие конфликты. Офицеры обычно роту не провожают, а сержанты вмешиваются только когда драки принимают угрожающие размеры.

Вопрос: а есть ли разница между отношениями внутри различных группировок?

Ответ: Русские — большой народ, и они не очень привыкли ощущать себя единым целым, в отличие от азиатов и других национальностей, которые даже свободное время проводят вместе. Русский в свободное время сядет читать книжку или писать письмо, а азиаты соберутся вместе и беседуют на родном языке.

У «урюков» — детей природы — изобретательность обычно на очень низком уровне идальше «Я русский не понимай» они не идут. Непонятно, зачем их вообще берут в армию и везут на Украину, когда ребятам по полгода приходится обучать их русскому. Однажды была такая история, приехали к нам молодые. Утром кричат: «Подъем!". Русские встают, а узбеки лежат в кроватях. Сержанты просто падают от такой наглости и говорят: «Слушай, дорогой, вставать пора!". Они начинают медленно вставать. Им кричат: «Подъем!", а они не понимают. А встают они потому, что к ним подошли, потрясли и показали, что другие уже стоят. Очень смешно.

Вопрос: а неуставная иерархия сохраняется внутри «землячеств»?

Ответ: Это от случая к случаю. В принципе, группировка может собираться только в свободное время, когда обычно все расслабляются, и если, ты не «дух», то остальные различия сглаживаются.

Вопрос: а что важнее, членство в группировке или положение по службе?

Ответ: Это очень по-разному. Скажем, «дембелю» понравился парень. Они «землячки». И вдруг какой-то парень, прослуживший год, заставляет новобранца мыть полы. В это время проходит мимо «дембель» и говорит: «Нет, ты не делай это. А ты больше к нему не приставай», т. е. принадлежность к «землячеству» роль играет. Но если новобранцу прикажет что-то другой «дембель», то «дембель-земляк» вмешиваться не будет, отношения на равных между «дембелями» важнее «землячества».

Вопрос: А есть привилегированные национальные группы?

Ответ: Верховодит более сильная группировка (я имею в виду в физическом плане, а не по человечности). Если силы более-менее равные, то идет довольно жестокая борьба: драки, доносы. Все кровно заинтересованы, чтобы именно их группировка была у власти, когда происходит смена власти, то новые властелины отыгрываются на старых. Привилегированных национальностей я не встречал и думаю, что их нет. Вообще власть «землячеств» — это довольно сиюминутная штука, т.к. солдаты своей судьбой не распоряжаются, и кого куда и когда переведут — неизвестно. Но есть разнарядка. Например, по разнарядке должно приехать 20 грузин. Их стараются распихать по разным взводам, чтобы они особо не перекрещивались и огромной силы из себя не представляли. Их надо по одному, т.к. они народ гордый, могут что-нибудь натворить.

Вопрос: А существуют ли одиночки?

Ответ: Я таких почти не замечал, скорее всего потому, что люди редкой национальности, оказывающиеся в армии, ведут себя очень тихо или примыкают к какой-нибудь группировке, например, чеченец к грузинам. Если это, например, серб и призывался из Москвы, то он примкнет к москвичам, т. е. к славянам. Вряд ли возможно, чтобы человек остался один, он обязательно к кому-нибудь присоединится, потому что «землячество» — это не только поддержка, это просто приоритетное общение. Но с точки зрения поддержки «землячки» не очень охотно будут защипать «прибившегося» и поэтому он, сознавая это, будет держаться тихо.

Вопрос: А как складываются отношения сержантов и землячеств?

Ответ: В обязанности сержанта входит предотвращение всякого рода инцидентов и посягательств на его власть, поэтому сержант проводит хитрую политику. Если он видит, что одна группировка по силам может уравновесить другую, он эти группировки не разнимает И не разбивает. Но если какая-нибудь группировка начинает «катить бочку» на сержантов и офицеров, они, конечно, это пресекают, но своему землячеству сержант будет оказывать некоторое покровительство, например, если армянин попросит у русского сержанта разрешения сходить со своими в чайную, сержант, скорее всего, предложит им сначала территорию подмести или что-нибудь в этом роде. А если подойдет русский, но не тот, который вызывает антипатию, а к которому он нормально относится, то его в чайную отпустят. Но тут в основном зависит от самодурства сержанта, потому он сделает как ему захочется, такими обязательствами он не связан, он может из воспитательных целей не пустить в чайную тех же русских (только армян он тогда тем более не отпустит), словом, полный произвол.

Вопрос: А среди сержантов есть какие-то различия в статусах?

Ответ: Есть сержанты на взводах, есть сержант — освобожденный комсомольский секретарь, есть сержант в роте. Сержант на роте и сержант-комсомолец более свободны, а сержанты ни взводах проводят занятия, живут с курсантами. Между всеми сержантами чисто должностные отношения. Прапорщик и сержант на роте фактически дублируют друг друга, делают одно и тоже, только один получает 100 руб., а другой 20 руб.

Молодые сержанты почти полностью приравниваются к «духам», от звания ничего не зависит, просто у такого «духа» есть большой приоритет по службе, он любимчик командования, может даже в увольнение пойти.

Сейчас собираются сержантам дать больше прав, но я боюсь, что это просто будет некоторая легализация дедовщины, т.к. ни один сержант не выдерживает испытания властью. Если они не становятся ублюдками и чудовищами, они становятся просто шкурными людьми. Я видел, как портились люди, вместе с которыми я служил, становясь сержантами, даже в период так называемой демократизации их власть была большой и они очень свободно себя чувствовали, даже без дедовщины, эта психологическая обработка сержантов в корне меняет людей, можно сказать, их калечит. В армии я постоянно вспоминал рассказ Толстого «После бала». Я считаю, что первая мера для улучшения состояния армии, это полная замена армейского состава. Надо хотя бы сократить наиболее консервативную часть офицерского состава и обязательно институт прапорщиков. Прапорщики — это люди, являющиеся идейной опорой дедовщины.

Вопрос: Давай теперь разберем случаи самоубийства, побегов.

Ответ: Доведенных до отчаяния людей у нас не было. 2 раза ребята пытались повеситься, оба были психически явно ненормальными. А в армейских коллективах довольно жесткий принцип выживания: или ты выстоишь, или тебя сломают. И когда человек явно неуравновешенный и слабый, над ним смеются и издеваются.

Один парень все время ходил и твердил: «я повешусь», и ранней осенью его застигли в душевой: он привязал петлю к трубам и стоял перед ней. То ли он действительно не мог себя пересилить и повеситься, то ли это был жест на публику, мы так понять и не смогли, т.к. времени у него было довольно много, повеситься он мог за это время уже раз 100. А второй парень действительно повесился, его вынули из петли. У него была вроде личная проблема: его девушка написала ему, что выходит за другого замуж, он очень переживал. А какв армии утешают? Говорят: «да ерунда, это сплошь и рядом, вон у нас в части 2000 человек, так у половины точно девушки им изменили». Ему, естественно, от этого не легче, командование приказало всюду за ним следить, а то действительно может повеситься. Хотели его комиссовать. Но не смогли, инструкций таких нет. Правда, после неудачной попытки самоубийства его сначала в психбольницу отправили, а потом — домой.

Вопрос: Как же ему удалось повеситься?

Ответ: Ему дали 3 минуты, чтобы начистить сапоги. Казалось бы, что за три минуты он мог сделать? Через 5 минут сержант решил сходить и посмотреть, почему солдата нет. Зашел в сушилку, а там через трубы с горячей водой перекинута веревка — солдат только что повис, причем неудачно надел петлю, и благодаря этому и расторопности сержанта остался жив. Ему повезло, что сержант раньше работал в реанимации и знал методы первой помощи, т.к. врачи из санчасти ничего не умели делать.

Побеги за время службы были, но из нашей части сложно убежать. И людей не настолько «доставали», чтобы они бежали. Чаше всего бывало, что не дали позвонить домой — человек и сбежал. Сразу по тревоге поднимали всю часть и начинали прочесывать окрестности, потом найденный получал свои 8 суток гауптвахты, до суда не доходило.

Совсем другое дело, когда убегая, стреляют весь караул и захватывают с собой боезапас. Нас постоянно поднимали искать таких солдат на местности. Кстати, говоря о неуставных взаимоотношениях, надо заметить, что они существуют не только между старослужащими и молодыми, но и между сержантами и офицерами, офицерами и старшинами, командном составом. Т. е. абсолютно на всех армейских уровнях. Например, полковник может идти по плацу и курить, а если пойдет лейтенант, то ему за это сделают выговор, командир части может отправить солдат копать в его огороде грядки, делать ремонт в доме, это тоже из серии неуставных взаимоотношений. Офицеры всюду используют солдат как рабочую силу. Неуставные отношения, как спрут, пронизывают всю армейскую структуру сверху донизу. Причем солдаты далеко не всегда недовольны неуставными взаимоотношениямис офицерами. Например, солдаты что-то делали по дому у офицера, тот же ремонт. Их за это офицерская жена обедом накормила. А для солдата, живущего на казенных харчах, домашний обед — это просто праздник.

Вопрос: Устав способствует развитию дедовщины?

Ответ: Он не способствует, но и не мешает. Устав не менялся с 1939 г. Я общался с людьми, которые уволились в 1949 году — тогда уже начинал подниматься национальный вопрос: азиаты не хотели учить русский, притворялись, что его не знают, потому что им так легче служить. Им тогда потворствовали и при увольнении в первую очередь увольняли азиатов. Или отправляли в стройбаты, фактически ничего общего не имеющие с военной службой, эта такая обязательная трудовая повинность. Я считаю, что это уже неуставные взаимоотношения на уровне государства.

Вопрос: А есть ли в Уставе требования, способные довести человека до невыносимого состояния, например, хождение в наряд?

Ответ: Хождение в наряд не является воспитательной мерой. Но есть такие меры психологического воздействия, например, когда сержант требует жить только по Уставу. Хуже некуда. Сержант может давать какие-то задания и совершенно нереальное время их выполнения, т. е. он может затравить солдата. Это жизнь по Уставу, которая на самом деле совсем не по Уставу.

Вопрос: На твой взгляд, Устав требует каких-то изменений?

Ответ: Да, конечно, это все понимают. Мы надеялись, что Устав изменят еще во время, нашей службы, постоянно ходили такие слухи, но реально так ничего и не появилось, я не уверен, что в новом Уставе будут даны достаточные гарантии против возникновения дедовщины. Я думаю, что инертность мышления военных будет сказываться очень долго, и настолько сложно сменить кадры, что проблема дедовщины еще не скоро исчезнет. Хотя решить ее, повторяю, можно довольно быстро.

Вопрос: Как реально осуществить решение этой проблемы?

Ответ: Прежде всего, изменить политику командования в отношении солдат, т.к. каждый будет исполнять тот комплекс обязанностей, который для него определил Устав. Нужно, с одной стороны, дать сержантам больше прав в поощрении и наказании солдат, но, с другой стороны, дать гарантии, что психологические издевательства сержантов будут жестоко наказуемы. И еще, перед уходом в армию давать инструкции, как избегать дедовщины, как действовать, если такие проблемы возникнут. Необходима общественная комиссия по контролю над Вооруженными Силами, контроль Верховного Совета, и возможность любых инспекций в любые части вплоть до частей, обслуживающих ядерное оружие, и полная гласность! Также обязательна перестройка армейской печати, т.к. сейчас армейская печать — это мощный аппарат пропаганды, направленный на подавление инакомыслия.

Вопрос: Читал ли ты хоть одну публикацию, в которой бы с достаточной откровенностью говорилось о неуставных взаимоотношениях?

Ответ: Я прочел достаточно статей, в которых довольно объективно, и правдоподобно описывались неуставные отношения, но только на уровне частных случаев. Эти репортажи были направлены на то, чтобы запугать солдат, мол, так делать нельзя, а то тебя накажут.

Как известно, это никакого влияния не имеет, скорее наоборот. Вообще в армии должно быть больше демократизации. Если не хочет человек служить с автоматом, то он может служить в военных госпиталях. Перетасовка по стране (живешь в Ленинграде — служить на дальнем Востоке) тоже мало удобна. Зачем перемещать такие толпы народа? Сейчас существует приказ: служить не ближе 500 км от дома. Я считаю, что служить надо не дальше 500 км от дома. И ресурсы будут сэкономлены, и пассажиры довольны, ведь каждую весну и осень перемещаются с места на место огромные массы новобранцев, «съедая» половину, а то и более, мест на транспорте. В общем, перемещение призванных не выгодно нашему государству. Я также считаю, что надо усовершенствовать систему отпусков. Скажем, если отлично служит — прибавлять к 10 суткам еще 5, это будет реальным стимулом хорошей службы. Сейчас, когда провожают человека в армию, ему говорят: «Вернешься — забудешь все, как страшный сон». Такое у нас сейчас отношение к армии, и она полностью его оправдывает.

Вопрос: Как ты относишься к профессиональной армии?

Ответ: Я полностью согласен с выводами Артема Вороника (я думаю, его все читали). Когда американцы перешли на профессиональную армию, у них сразу отпали и национальный вопрос, и дедовщина, и проблема наркотиков. Армия была поставлена на коммерческую основу, у них не то чтобы был недобор — наоборот, командование могло выбирать лучших из тех, кто хотел служить.

Я думаю, что перед нами тоже стоит необходимость создания наемной армии, как в каждой цивилизованной стране. И еще, создание отрядов самообороны, чтобы некоторую военную подготовку могли пройти все.

Вопрос: Ты считаешь, что профессиональная армия в нашей стране реальна уже сейчас?

Ответ: Да, я считаю, что нужно оставить офицеров, а прапорщиков и сверхсрочников убрать. Я думаю, что в армию пойдет служить много парней, в т. ч. «афганцы». Вообще, быть профессиональным военным — хорошее и вполне естественное мужское желание. Тем более, я уверен, что Министерство Обороны может обеспечить достаточно высокую зарплату и достаточно высокое социальное страхование, правда, эти структуры сейчас совсем не разработаны. Но я уверен, что разработать и внедрить это вполне по силам.

Я считаю, что год — это вполне достаточно для службы. После года службы наступает некий период апатии и озлобленности, во время которого ты начинаешь воспитывать «молодых», на них срывать свою злобу.

А еще через полгода начинаешь готовиться к «дембелю»: альбомы делаешь, деньги считаешь. Когда выхолит приказ о демобилизации, «дембель» уже совсем ничего не делает. Приказ о призыве надо издавать немного раньше, чем приказ о «дембеле». Потому что после этого приказа «дембель» не знает даже: сегодня его уволят или завтра, он гладит брюки истрадает, что кто-то уже уволился. Я думаю, что 2 года службы государству тоже невыгодны. Я считаю армию некой трудовой повинностью: на сельхозработах мы были, картошку мы выкапывали, стога мы метали, чем только не занимались. В армии весь труд ручной, механизация очень низкая. За время службы я стел профессиональным дворником, рабочим, строителем, кем угодно, и за свиньями ухаживал, и хлеб выпекал, и печку топил, т. е. научился всему, что должен уметь делать крестьянин, но при чем тут армии, я совершенно не понимаю. В наших условиях армия — это школа унижения плюс навыки крестьянской жизни, и это верно для всех мелких гарнизонов.

Вопрос: Каковы различия в пределах одного призыва?

Ответ: Различий много. Большинство, конечно, становится серой массой. Основное желание «духа» — чтобы его не заметили. Если ты довольно сильный и крепкий парень, то можно воспользоваться такой беспроигрышной философией: у сержанта обязанностьзаставить меня работать, а у меня — отлынивать от работы. Этот способ, правда, чреват некоторой ненавистью со стороны начальства и сверстников, но это самый дешевый способ остаться самим собой. Можно стать «хорошим», отличником, в принципе это поощряется, у тебя какие-то льготы есть, но этот способ для карьеристов. А к «дембелю» все различия постепенно сглаживаются, т. е. никто уже ничего не делает и делать не хочет, «дембель» — это человек, случайно оказавшийся в армии.

Вопрос: Как ты сам себя защищал?

Ответ: Я себя как-то интеллектуально поставил так, что все понимали, что я — иной. Во-первых, я позже приехал, во-вторых, я сразу взялся за изучение Устава, поэтому на каждое слово у меня был аргументированный отпор. У них некоторый дефицит смышленых парней, а я все время показывал, что могу за себя постоять, не физически, т.к. я был по силе где-то в середине, но я мог всегда «отшить». Вообще я стоял в стороне от всяких шкурных дел: не доставалось мяса — ну и что, это свинина, а я ее не ем, или надо по плацу часик походить — прекрасно, тем более, что больше в жизни этим заниматься не придется, значит, надо наслаждаться, пока это не кончилось — в таком духе я думал, и что было очень приятно.

Вопрос: По отношению к тебе были какие-то унижения?

Ответ: У меня не было, сам не знаю почему, конфликтов с солдатами и сержантами, но на мне «отыгрались» офицеры. Учился я в учебке хорошо, много интересного всем рассказывал, им это очень нравилось, но выше других себя не ставил. А вот с офицерами были проблемы. Все поползновения сержантов как-то меня оскорбить, унизить я не воспринимал, даже иногда это играло мне на руку. А офицеры — люди более умные, точнее, опытные, знают множество способов унизить, и в конце концов добираются до той «струнки», которая срабатывает.

Вопрос: Что дала тебе армия плохого и хорошего?

Ответ: Больше, конечно, она дала плохого, я бы лучше в армию не ходил.

Вопрос: Как это отразилось в чертах характера?

Ответ: У меня очень специфический взгляд на жизнь, я считаю, что в жизни должно быть место сказке, мечте, так вот, армия полностью «посадила» меня на землю. Зато я теперь очень хорошо знаю, почему человек поступил так, а потом этак, я очень хорошо психологически стал понимать людей. Армейские передряги выучили меня тонкому знанию психологии. Я хорошо понял жизнь нашего провинциального города, это болото, в котором погрязла наша страна. Я понял возможности нашей армии, я никогда не скажу: «Слава Советской Армии», я теперь ненавижу офицеров. Еще я по-новому посмотрел на своих старых друзей, на свои прежние жизненные установки. Очень смешно, но после армии мне тяжело учиться в университете. Произошла некоторая потеря в интеллекте, потеря реальности «здесь и сейчас», т.к. в армии можно оценивать существующую обстановку только по газетам, а когда я приехал, все оказалось по-другому.

Интервьюеры: С. Марзеева, С. Коровина.

1.8. Ракетные войска. Белоруссия

Вопрос: Каковы были твои первые впечатления об армии?

Ответ: Первые впечатления очень мрачные. Многое казалось таким абсурдом, что воспринималось в шутку, а когда мы поняли, что с нами никто не шутит, стало просто страшно. Вспоминаю наш первый «отбой». Построили нас в центральном проходе, сержант объяснил, как укладываться, в какую сторону поворачиваться, куда ставить тапочки, где должны лежать коврики. Когда он сказал: «Через пять минут все должны быть в постелях», естественно, никто с непривычки не успел, всем стало весело, когда поскидывали тапочки, побросали их под табуретки. Кто-то перепутал коврики, все смеялись, шутили — находилось тогда еще время для шуток. Сержант сказал: «Отставить», опять все построились в проходе. Так было несколько раз.. Потом мы уже устали от смеха. Когда кто-то забирался на верхний ярус кровати и наносил травму ногой тому, кто находился на нижнем ярусе, стало возникать недовольство.

Вопрос: Если кто-то не успевал раздеться или разуться, как к этому относились солдаты и сержанты?

Ответ: Из-за одного строили целый взвод, он становился центром внимания, все выражали ему свое недовольство, кричали: «Что ты тормозишь?». Кстати, очень интересное слово «тормозить» — я на гражданке его ни разу не слышал. Если человек Плох только тем, что «тормозит», то его не бьет, просто обделяют вниманием; он все время один, «тормоз» так называемый.

Если у него какие-то еще другие недостатки, например, если он разговоры, которые ведутся во взводе среди солдат, каким — то образом доводит до сержантов, то могут бить.

Вопрос: Много таких людей может быть в роте?

Ответ: Нет. Один — два — три.

Вопрос: От чего зависел авторитет сержанта?

Ответ: Некоторых сержантов откровенно побаивались. Я заметил, что в учебке сержанты помощнее выглядят, чем в боевой части. По-моему, там подбирают не по способностям, а по тому, как умеешь бегать, подтягиваться. Уровень образованности значения не имеет, поэтому большинство сержантов были недалекие, сами «тормозили». Все над ними смеялись: «Каковы сержанты, таковы и курсанты». Такой сержант сам чувствовал, что попадает в комическую ситуацию, старался казаться лучше и был еще более смешон.

Вопрос: Авторитет сержанта больше зависел от его умения найти подход к курсанту или от его силы?

Ответ: Все-таки больше от его отношения к курсантам. Если они для сержанта только быдло, которому можно подавать команды: «На счет пять — в дальнем туалете», и сержант на что-то большее не способен, то авторитета, несмотря на физическую силу, не будет. А если сержант умеет расположить к себе курсанта, поговорить с ним, рассказать о своей службе, пошутить — авторитет будет.

Иногда человек доходил до безумных вещей. Умный человек, принципиальный, честный кричал на вечерней поверке всей батарее: «Вспышка с тыла!», и сто восемьдесят человек бросались на землю. Видимо, армия — такая система, когда даже люди культурные, образованные дают такую слабинку.

Вопрос: Были ли в солдатском коллективе какие-либо образования по группам?

Ответ: Да, у нас были ребятки с Украины, из Москвы, из Ленинграда. Поначалу держались так: украинцы — с украинцами, москвичи — с москвичами. Но потом признак землячества отошел, неважно было, откуда парень, если он хороший человек, его берут в свою группу.

Вопрос: То есть, деление «по интересам»?

Ответ: Да.

Вопрос: У вас были курсанты с Кавказа, из средней Азии, из Прибалтики?

Ответ: Наш взвод готовил сержантов, поэтому туда не брали среднеазиатов. Они слабо владели русским языком, делать из них сержантов не имело смысла: как они потом будут командовать?

В нашем взводе было два чеченца. Один из них довольно веселый парень, хорошо владел русским языком, острить с ним было весело, солдаты поначалу относились к нему с иронией, потом увидели, что он для многих стал авторитетом. Даже перестали ставить его в наряды. Сержанты очень тонко улавливает, какой человек популярен во взводе. Они не станут портить с ним отношения, потому что испортить отношения с популярным человеком – это значит настроить против себя взвод.

Вопрос: Представители каких национальностей были у вас во взводе, кроме чеченцев, украинцев и русских?

Ответ: Был болгарин из Молдавии, потом его, правда, перевели в другой взвод. У нас часто переводили из сержантского в солдатский, из солдатского в сержантский. Если, скажем, сержант плохо бегал, плохо подтягивался — его переводили в солдатский взвод, если наоборот – в сержантский.

Вопрос: Солдаты других национальностей были? Скажем, призванные из Прибалтики?

Ответ: У нас во взводе не было.

Вопрос: А в батарее?

Ответ: Точно не знаю, но замполит очень любил козырять, что у нас служит много разных национальностей из братской семьи народов: киргизы, таджики, узбеки.

Вопрос: Какие взаимоотношения были между ними?

Ответ: Я помню, как-то раз бежал на зарядке солдатский взвод. Один впереди бегущий воин сказал что-то нехорошее сзади бегущему, то ли узбек таджику, то ли таджик узбеку. Тот, кто был сзади, что-то ответил. Впереди бегущий, недолго думая, дал ему в глаз. И это было ЧП на всю батарею. Потом растрезвонили на весь дивизион, как о неуставных взаимоотношениях на национальной почве.

Вопрос: Были ли случаи проявления явного насилия одной национальности по отношению к другой?

Ответ: Нет, были случаи неуставных отношений. Например, армянин, образованный и из обеспеченной семьи, решил создать мини-общину, где ему все служат. Некоторые стирали ему носки, другие полаивали воротнички, третьи заправляли кровать. Для учебки это странно — люди одного и того же призыва, но в разных ролях. Во взводе этот человек был популярен, поэтому накалять отношения никто из сержантов не хотел. Тем более, что армянин был верным помощником сержантов в наряде, потому что его взвод больше слушался, чем сержанта. Сержант подумает, прежде чем кого-то ударить. А армянин мог позволить себе это безо всяких раздумий. Сержанты знали, что он никогда не будет работать, и не ставили его дневальным второй смены — следить за чистотой в туалете. Если ставили, то дневальным первой смены, потому что натирать полы полотером — более благородная работе, чем убирать туалет. Да он и полы не натирал — привлекал кого-нибудь.

Вопрос: Может быть, сержанты боялись его?

Ответ: Нет, он был слабее сержантов. Но они заранее знали, что он их не послушается, не хотели портить с ним отношения и трепать себе нервы.

Вопрос: Те из курсантов, кто выполнял приказы армянина были слабохарактерны или принадлежали к определенной национальности?

Ответ: В его «шестерках» были как русские, так и среднеазиаты. Но русских больше.

Вопрос: Мог быть у этого армянина в «шестерках» другой армянин?

Ответ: Другого армянина не было. Если бы их было несколько — я не знаю, как бы они себя вели.

Вопрос: Когда ты из учебки приехал в строевую часть, каковы были твои первые впечатления?

Ответ: В первую же ночь меня подняли, разбудил старшина роты — сержант, стали говорить «за жизнь», душевно поговорили. Он рассказал, кем был. Я рассказал, откуда я. Старослужащие спрашивали, как мы, молодые, собираемся служить, что будем делать, если нас побьют, будем ли «стучать».

Мне дали отделение — три человека: два были моего призыва, один «старый». В тот же день, когда мне дали отделение, один человек из него пошел в самоволку. Его нашли в нескольких километрах от части. Ему доставалось больше, чем кому-либо из нашего призыва. Нам, если со «старым» стоишь в наряде, спать давали. Ему — нет. К нему отношение было брезгливое.

Вопрос: Почему?

Ответ: Сложилось мнение, что он — стукач, иесли человек прослыл стукачом, то в армии ничего хуже быть не может. Его близко к себе не станут подпускать не только «старые», но и свой призыв.

Вопрос: Его после такого побега били?

Ответ: Нет. Потом не трогали.

Вопрос: а таких в роте было много?

Ответ: В каждом призыве находился человек, кто, может быть, раз в своей армейской жизни давал слабинку, а потом всю оставшуюся службу страдал.

Вопрос: В чем эта слабинка заключалась?

Ответ.: В том, что «настучал» или украл что-нибудь из тумбочки. Я не имею в виду зубную пасту — это не считалось преступлением. Я имею в виду деньги.

Вопрос: Какими были права и обязанности таких солдат?

Ответ: Такой солдат был один как перст. С ним никто не разговаривал. Если он старался заговорить с кем-либо сам, то в разговоре с ним отделывались одним — двумя словами, допустим, «да» — «нет», даже земляки с ним не якшались. Но его боялись бить, чтобы не иметь неприятностей. «Старые» нам сказали, чтобы и мы его не били. Потому что, если о том узнает высокое начальство, то наша рота «залетит», на ней будет висеть «глумление». А если на роте будет «глумление», то все демобилизованные уедут в последнюю партию, даже если они ни к чему не причастны.

Его называли «чмо», «стукач». Ему нельзя было носить «складку». Это армейская мода, «складку» носили привилегированные — те, кто честно отпахал не меньше полугода.

Вопрос: Расскажи о делении солдат по периодам.

Ответ: До полугода – «дух», «зеленый», «молодой», от полугода до года – «черпак», потом – «фазан», последние полгода – «старый». «Граждане» — после последнего приказа, когда уже настало время увольняться домой.

Вопрос: Каковы были неофициальные права и обязанности солдат разных периодов службы?

Ответ: У тех, кто не прослужил года, прав не было, только обязанности, на них висела вся черновая работа. Работой посложнее, например, ремонтом, занимались все — и «старые» и «духи». «Духи» бегали в столовую за маслом, за чаем, за хлебом.

По ночам «старые» смотрели телевизор, а чтобы об этом не узнали офицеры, выставлялась так называемая «ссека».

Вопрос: «Секу» как назначали?

Ответ: «Секой» стояли те, кто не прослужил полгода. Это происходило спонтанно, обычно стояли одни и те же люди, потому что постов было много — бытовка, сушилке, туалет. На всех хватало.

Вопрос: А молодой сержант мог иметь хоть какие-то преимущества перед рядовыми одного с ним призыва?

Ответ: Если сержант не «тормознутый», если он умеет самое элементарное, где большого ума не надо: провести тактические занятия, использовать тренажеры, кое-что объяснить, пройти строевым шагом, построить взвод и доложить начальству без запинки, то у сержанта будет неплохая жизнь. Его не будут по ночам поднимать, не будут заставлять за чем-то бегать, даже если он будет смотреть ночью телевизор, ему ничего не скажут. Хотя я ночью телевизор не смотрел, потому что не до этого было, хотелось спать.

У меня было какое-то двойное чувство. Мой призыв «пахал», мне же отводилась роль почти командира. Но это мои друзья, поэтому я частенько работал.

Вопрос: Мог ли ты командовать «стариками»?

Ответ: Власти у меня, конечно, не было. Пытался приловчиться. С одной стороны, нужно иметь какое-то влияние среди них — не командовать, а иметь вес, чтобы к тебе прислушивались.

Вообще, сержантам тоже доставалось. Были у нас два сержанта из учебки — не обходилось без частых оплеух.

Вопрос: За что?

Ответ: Именно за то, что не могли сделать что-то элементарное. Иногда «старых» бесило, что сержант после учебки ничего не может. Вернее, не просто «старых, а «старых сержантов». Допустим, сказали «старые сержанты» построить роту к стольким-то часам или провести роту мимо командира, а «молодого сержанта» не слушаются, или он не умеет подавать команды — это возмущает «стариков». Постепенно недовольство и злость накапливаются, бывает и так, что бьют.

Сержант должен быть в какой-то мере политиком, допустим, остался я за старшину роты. Стоит на плацу вся часть. Идет командир, или замполит, или начальник штаба, подходишь к нему, докладываешь. Он начинает спрашивать: «Все?» А кого-то нет. И где — неизвестно. Если скажешь: «Не все», начальник пошлет за другими. Будут искать, а вся рота будет стоять и ждать. Если сказать: «Все» (а командиры почти всех знают в лицо), то спросят: «Как же все, если такого-то нет?". Приходится врать, выкручиваться: тот на смене, тот еще где-нибудь. Если сержант не умел выкручиваться, это считалось доказательством его «тормознутости». Отсюда и соответствующее отношение.

Вопрос: Ты говорил об «отверженных молодых», но существовали, наверное, и«отверженные старые». Каково было их положение в сравнении с «молодыми»?

Ответ: Когда «отверженный молодой» работает по-черному, то психологически это не так больно, потому что все «молодые» работают. Но если человек прослужил два года, ему уже увольняться через месяц, а он сдает наряды за свой призыв — это ужасно.

Вопрос: То есть, к нему относятся как к «молодому»?

Ответ: Гораздо хуже, чем к «молодому». Потому что «молодой» через полгода может стать твоим другом (есть резкая грань между теми, кто прослужил полгода и год, но между прослужившими год и полтора четкой грани нет).

«Молодые», прослужившие полгода, могут командовать «отверженным старым» — такое позволяется. Унас был один такой человек из Краснодара — танцевал, изображая Майкла Джексона.

Вопрос: По ночам?

Ответ: Да в любое время, хоть по ночам, хоть днем на каких-нибудь работах. Над ним издевался и свой призыв, и младший. Говорили, что он «стукач», воришка, он заслужил, чтобы от него все отворачивались. По ночам его поднимали вместе с «молодыми» на «сек», или «кормили калориями»

Вопрос: Это как?

Ответ: Давали в рот сосать половой член. И он с удовольствием брал.

Вопрос: Он был «голубым»?

Ответ: Может быть, он и на гражданке брал в рот. Судя по его рассказам и по тому, как профессионально он это делал, было видно, что он это делал не первый год.

Вопрос: И таких было много?

Ответ: Я только одного такого знал. Поэтому к нему все очень презрительно относились.

Вопрос: Его насиловали?

Ответ: Я не знаю насчет насилования, но «калориями» его «кормили». К нему относились с таким презрением, что даже не посылали за сигаретами, за чаем, потому что брать из его рук масло, сыр или чай считалось «западло».

Один раз ему «накатили». Он стибрил кастрюлю с едой из столовой, кто-то увидел, как он пытался есть из этой кастрюли. Когда об этом узнали, из нее уже никто не стал есть.

Его избили, вообще его били очень часто. По поводу и без повода. Каждый «старый» мог приказать ему что угодно.

Вопрос: Было ли такое, чтобы человек раннего призыва сопротивлялся?

Ответ: Откровенного сопротивления не было. Таковы правила — год ты работаешь, следующий год работают на тебя. Кто почеловечней, покультурней, те, даже прослужив год, не станут насиловать «молодых», тем более, бить.

Вопрос: А было ли неявное сопротивление «молодых» «старым»?

Ответ: Неявное было. Скажет, допустим, «старый» принести масло, а «молодой» не торопится зайти в магазин или еще куда-то. Один — сделает безропотно и быстро, а другой — не спеша.

Вопрос: а «старики» узнавали об этом?

Ответ: Конечно, узнавали.

Вопрос: И как реагировали?

Ответ: Если благосклонно относились к этому человеку, то прощали такие мелочи. Если же относились плохо, могли избить в сушилке.

Вопрос: К кому «старые» относились лучше, к тем, кто безропотно все выполнял, или к тем, кто все-таки сопротивлялся?

Ответ: Мне кажется, относились одинаково.

Вопрос: Насколько часты были случаи избиений?

Ответ: Не часто, но бывали, вообще-то все это вылезало наружу, но до командира части не доходило, потому что сами офицеры старались не афишировать.

Вопрос: Почему?

Ответ: Потому что, если офицер напишет рапорт командиру части, что в роте есть глумления, то, естественно, мнение об этой роте будет плохое. В итоге вся рота будет уволена в последнюю очередь по директиве АК – 02. По-моему, в части не было такого офицера, который мог бы более успешно руководить ИТР (инженерно-техническая рота), чем офицер нашей роты. А это руководство требует большого ума: здесь и отопительная сеть, и коммуникационная. У нас постоянно что-то прорывало.

Вопрос: Могли ли «старые» перевести «духов» в более высокую категорию еще до приказа?

Ответ: В моем призыве был один человек, которого перевели если не до приказа, то одним из первых после приказа. К нему очень благосклонно относились.

Вопрос: А благосклонность откуда?

Ответ: Я не скажу, что он занимался подхалимством, но что — то угодническое в нем было. В нашем призыве с ним мало кто разговаривал. Считалось, что он какие-то наши разговоры передает своим землякам – «старым».

Вопрос: А потом, когда уволился старый призыв, который ему покровительствовал, как вел себя этот человек в вашей среде?

Ответ: Дело в том, что по «амнистии» Верховного совета для студентов я уволился вместе со «старыми». Поэтому не знаю, как у него сложилась судьба.

Вопрос: Ты сказал, что было деления по призывам: «молодые», «черпаки», «фазаны» и т.д. А внутри призыва были какие-то группировки, может — по интересам?

Ответ: По правам и обязанностям внутри призыва деления не было. Но по интересам — были. Даже не по интересам, а по объектам, те, кто был на котельной, имели свою компанию. Кто был в насосной — у тех своя компания.

Вопрос: Ты помнишь, как стал «фазаном»?

Ответ: Когда я приехал в боевую часть, у меня было достаточно вольности т.к. я был сержантом и студентом из МГУ. К МГУ относились как-то трепетно.

При переводе в «фазаны» я получил по известному месту энное количество раз ремнем. Мне, как сержанту, досталось большее количество раз — за лычки. Точно не помню, сколько раз я получил ремнем — восемнадцать или двадцать. За десять месяцев это была единственная настоящая физическая боль, какую я испытывал в армии.

Вопрос: «Отверженных» переводили?

Ответ: Нет.

Вопрос: «Переводить» — это считалось почетным?

Ответ: Да, это почетно. После перевода ты уже имел какие-то права, менял атрибутику: ушивался, набивал на каблуки подковы. Сзади на кителе делал заглаженную складку, делал также заглаженную пилотку.

«Изгои» ходили без складок, пилотка одета как положено, ремень затянут, сапоги болтаются — не увиты.

Вопрос: В вашей боевой части было деление на землячества?

Ответ: Часть состояла из русских, украинцев, белорусов и чеченцев. Землячеств не было.

Вопрос: А прибалты?

Ответ: Прибалтов не было. Были в одном или двух экземплярах армяне и чуваши.

Вопрос: Сколько было чеченцев?

Ответ: Человек десять, держались они вместе. К москвичам относились плохо. Считали, что москвичи — это кисейные барышни, «чмыри». Все время ходят в грязной одежде, не следят за собой. Были у нас во взводе нормальные москвичи, но большинство из них оправдывали то нехорошее мнение, которое сложилось о них в части, да и не только в части — в армии.

Вопрос: Что представляло собой чеченское землячество?

Ответ: У нас в подразделении не было ни одного чеченца, только в других подразделениях, в других взводах. Поэтому мы с ними особенно не сталкивались. Чеченцы держали себя очень свободно, даже нагло, насколько я знаю, даже молодые чеченцы чурались убирать туалет.

Вопрос: «Старые» их не заставляли?

Ответ: «Старые» их даже побаивались. О чеченцах сложилось мнение: могут ножом пырнуть.

Вопрос: Такое в вашей части было?

Ответ: Нет, просто считали, что лучше их не задевать.

Вопрос: А они сами — «задевали»?

Ответ: Они унижали тех людей, которых унижали и остальные. Если видели, что русские плохо относятся к какому-то человеку («стукач», «чмо»), то и они, естественно, с ним также обращались, только с большей долей жестокости.

Вопрос: В чем эта жесткость проявлялась?

Ответ: Допустим, ударить.

Вопрос: Но ведь и русские могли избить.

Ответ: Русские в определенных случаях ничего не сделают — просто оскорбят, а чеченец изобьет. Аля чеченца словесная перепалка — это ниже его достоинства.

Как-то раз я совершенно случайно задел одного чеченца. Чеченец был «старый». Он отвел меня в сторону: «У тебя что, плечи широкие?», другой чеченец был жутко возмущен, увидев, что идет рота, а я ногу не поднимаю как моему призыву положено. Его это очень возмутило: «Ты что, борзый, что ли?».

С одной стороны, меня поражало их чувство собственного достоинства. С другой, я видел, что это чувство доведено до такой крайности, что похоже на безумство, стоит кого-то случайно задеть пальцем — они тут же готовы драться.

Вопрос: Каковы были отношения у чеченцев с офицерами?

Ответ: Офицеры их тоже слегка побаивались. Командир подразделения, где были чеченцы, ставил их в наряд во вторую и первую смену, но в туалете их никто не видел.

Вчерашние курсанты военных училищ, лейтенанты, старшие лейтенанты — все они были офицерами — «духами». Если они к кому-то прикапывались, не то что чеченцы — «старые» не реагировали. Помощник дежурного по части обычно был лейтенантом. Когда «старые» ночью смотрели телевизор, и он приходил в казарму, то телевизор даже не выключали, если он начинял что-то бубнить, его посылали на три буквы — совершенно открыто. Офицер делал вид, что не слышал, хотя в душе у него клокотала злоба.

Вопрос: Он мог доложить командиру части?

Ответ: Если бы он доложил командиру части, ему бы уже не жить по-человечески. На офицера забьют три буквы, и никто ничего не будет делать по его требованию. Офицеру совсем не будут подчиняться: не только ногу поднимать при строевой, но и работу выполнять. Даже из «молодых» рядовых не будут подчиняться.

Вопрос: Значит ли это, что у молодого офицера нет методов, чтобы заставить повиноваться?

Ответ: Никаких эффективных методов. Что он может? Опять же — пожаловаться. И солдата отправят на гауптвахту. Но придя с гауптвахты, солдат еще более ожесточится. Вообще я не завидую молодым офицерам, у которых права вольноопределяющихсясрочной службы. Они и по нарядам больше летают. Здесь тоже своя градация существует, свои офицерские отношения. Капитан может сказать лейтенанту «ты» и послать на три буквы.

Вопрос: Вернемся к чеченцам. Каково их отношение к русским?

Ответ: Если русских много — чеченцы их уважают, при условии, что русские стоят такого уважения. Если русский «выпал из своего гнезда», стал изгоем, они затопчут этого русского.

Вопрос: Как повлияла на тебя армия? Что дала?

Ответ: Ничего она мне не дала. Я не хочу говорить, что армия научила меня жить, разбираться в людях. Сомневаюсь, что по истечении десяти месяцев стал лучше в них разбираться. Но я научился ценить покой, «гражданку», и свободу.

У меня нет чувства ностальгии и благоговения перед армией. Может быть, если бы я прослужил полностью два года, было бы больше опыта, потому что я побывал бы во всех ролях: и «духа», и «старого».

Говорят, армия дает мудрость: чем больше человек в армии переносит страданий, физических и моральных, тем быстрее он развивается в умственном и физическом плане.

Мне не было слишком тяжело физически ни в первые, ни во вторые полгода. Морально — да, потому что попал 9 казарму после студенческой вольности. Я не был «духом» в том смысле, в котором были мои однопризывники. Я не был «старым», потому что ушел из армии по решению Верховного совета СССР уволить всех студентов — я прослужил лишь около года, поэтому не знаю, что такое власть над людьми, я никого не мучил.

Интервьюер В. Буев

1.9. ВВС ПВО. Поволжье

Вопрос: Существовали ли в вашей части группировки по национальному признаку?

Ответ: У нас действительно объединялись ребята одной национальности, но я бы не назвал это группировкой. Больше всего было узбеков, около 10 человек в пределах части, около дести азербайджанцев, много кавказцев (я имею в виду не грузин и армян, а дагестанцев, чеченцев и осетин). Из Туркмении я был один. Я ни к кому не примкнул, потому что я против подобных объединений.

Вопрос: Ты считаешь, что национальность не должна определять отношения?

Ответ: Да. Тем более там, где очень много народу. Мои армейские друзья не были туркменами. По-моему, они были русскими, но я точно не помню

Вопрос: Были ли ребята, которые оставались сами по себе?

Ответ: Да. В основном, полукровки. Еврей, приехавший из Узбекистана, примкнул к узбекам.

Обычно отношения в армии строятся на основе дедовщины, а в нашей части они строились на основе землячества. Если быть до конца правдивым, то группировки часто сталкивались из-за мелочей, допустим, азербайджанец договорился о том, что его не ставят в наряд. А узбек заметил это и возмутился: «Почему не в наряде?» В ответ азербайджанец сказал: «Пошел к черту! Твое какое дело?». И тут все узбеки встали за земляка: «Нашего обидели!».

Вопрос: А если бы обидели русского?

Ответ: Среди русских было много группировок, но они друг друга не зашивали, они вообще не объединялись. Однажды поздно вечером русские повздорили с узбеками. Мы хотели вмешаться, но не для того, чтобы разнять, а просто сказать: «Ребята, идите вы к черту, вы нам спать мешаете!». Но мы не знали причин конфликта, поэтому решили не вмешиваться. Потом выяснилось, что там была задета какая-то национальная гордость. Это была очень крупная драка, две роты столкнулись между собой, даже офицер прибегал с пистолетом. В этом конфликте участвовали все узбеки, но не все русские.

Вопрос: Можно сказать, что у вас существовала национальная вражда?

Ответ: Наверное, да. Солдаты называли друг друга «чурка» (нерусских) и «капыр» (что значит — неверный, т. е. неистинной веры — русских). Азербайджанцы гоняли молодых русских, русские гоняли узбеков, узбеки — азербайджанцев, то есть старались унижать не свою национальность. Пожалуй, вражда существовала, но солдаты разных национальностей могли пойти на компромиссы. Например, однажды узбекам, как самой крупной группировке, предложили прекратить воровство в роте. Они нас поддержали. Вечером все оставили свои вещи на тумбочках и потом почти ничего не пропадало.

Вопрос: Возможен ли был союз азербайджанцев и узбеков против русских?

Ответ: Нет. Азербайджанцы не могли присоединиться к узбекам, потому что узбеки были самой унижаемой нацией. В принципе, к ним никто не мог присоединиться, в особенности азербайджанцы, потому что, когда азербайджанец просыпался, первое, что он делал, эти матерился на узбека. Азербайджанцы лучше относились к русским. Они старались унизить узбеков незаметно, в быту.

Азербайджанцы обычно выступали по поводу и без повода, а узбеки спокойно ко всему относились и быстро остывали, если их выводили из себя, то есть жили по принципу: «Вы нас не трогайте, и мы вас не тронем».

Вопрос: Благодаря землячеству отношения дедовщины в вашей роте были стерты?

Ответ: Они были не стерты, а смешивались. Когда меня перевели в эту часть (первые несколько месяцев я служил в другом месте с отношениями на основе дедовщины), то я ужаснулся таким беспорядкам. Узбеки давят всех, потому что их много, «молодой» узбек еще Устава не принял, а уже может послать к черту офицера. Вместе со мной в эту часть попало еще около десяти человек и все это нас очень возмутило. Мы хотели, чтобы рота была хоть как-то управляема, хотя бы с помощью дедовщины. А то что за чертовщина: в роте бардак, сами ходим как «чмошники».

Получилось, что мы сами хотели «стариковщину» ввести, хотя в душе мы были против этого. «Стариковщины» у нас не вышло, но земляческой системе повредили здорово. Вот и получилось смешение дедовщины с землячествами.

Вопрос: Как вы действовали?

Ответ: Мы говорили с капитаном роты, с командирами взводов, со старшиной. Они нас поддержали, разрешили нам делать все, что хотим. Мы собрали «стариков»-узбеков и других «стариков» и сказали: «Почему вы позволяете молодым ничего не делать? Если заставить не можете, то показывайте им пример». Они с нами согласились.

Вопрос: Членство в группировке — это гнет или благо?

Ответ: Для меня это — гнет. Потому что если ты подделываешься под правила, которые существуют в коллективе, ты себя в чем-то ущемляешь.

Вопрос: Существовала какая-то норма поведения в группировке?

Ответ: Штамп поведения существовал. Сам факт, что ты вступаешь в землячество — это уже какой-то штамп: «Все идут и я иду».

Вопрос: Как к тебе относились?

Ответ: Мне кажется, что меня уважали. В крупных драках я не участвовал, старался держать нейтралитет. Однажды я был свидетелем, как полк дрался против базы. Эти два крупных подразделения друг друга ненавидели. Почему? Никто не может объяснить. Однажды мы сидели в столовой и вдруг раздался воинственный клич: «Полк, топчи базу!», а «старики» нам объяснили, что если раздастся такой клич, то мы должны хватать все, что под рукой и нестись на базу. Кого бить? За что бить? Я не понимаю. Потом эта драка быстро сошла на нет.

Другой случай. Я пошел за посудой, возвращаюсь — а там уже «месиловка» какая-то непонятная: дерутся. Я на кого-то посуду бросил, просто от испуга, чтобы меня не били.

Вопрос: Входили ли сержанты а национальные группировки?

Ответ: Нет. Все сержанты были русские, один цыган, который хорошо ко всем относился и сержант-азербайджанец, которого отвергла его группировка, он был «волком», которого в стае не признают и который хочет укусить слабого. «Волком», который все-таки тянется к этой стае. Однажды этот «волк» и его маленький «шакаленок» подняли ночью азербайджанца, которого недавно перевели из другой части, привели его в бытовку и начали издеваться. Когда новенькому пообещали, что его сейчас изнасилуют, тот бросился драться и ему удалось вырваться и убежать. Он прибежал в караулку за карабином и только там мы его немного успокоили. Такова структура группировки: сильная часть группировки давит «волка», «волк» выбирает слабых и давит их.

Вообще этому сержанту жилось неплохо, домой он ездил часто. Начальник штаба, украинец, отпускал его за пять килограммов мяса, за бутылку азербайджанского коньяка. Начальник штаба предлагал и мне съездить домой, привезти ему прессованные плиты или листы ватмана, я тогда еще верил в честность советского офицера и сказал, что ничего не смогу ему привезти. В отпуск я, конечно, не поехал.

Вопрос: Как офицеры относились к национальным группировкам?

Ответ: К узбекам они относились предвзято, азербайджанцев поддерживали. Существовала негласная установка: «Делайте, что хотите, только не надо никаких происшествий». Мне кажется, что азербайджанцев офицеры боялись. Азербайджанец мог бросить сапогом в командира части, которого не признавали настолько, что он без старшины не мог войти в подразделение. Азербайджанская группировка выходила за пределы части, у них существовали межполковые объединения. Командиры опасались азербайджанцев еще и потому, что «когда в грязи испачкан, трудно против нее бороться». В полку все знали о нечестности офицеров. К русским отношение было таким: «Везешь — мы на тебя нагрузим, не везешь — мы от тебя отстанем».

Вообще я считаю, что межнациональные столкновения — это грязь. Никто никого не хуже и не лучше.

Вопрос: Были ли у вас случаи самоубийств, убийств, побегов?

Ответ: Нет, но это не значит, что никого не унижали. Доставалось слабым. Одного тихого спокойного парня поднимали почти каждую ночь. То им песню спой, то постирай, то скажи, сколько дней до приказа. Был у нас также случай, когда русский по имени Славик «наезжал» на одного молодого узбека: заставлял его отжиматься, приседать, в общем, издевался, кончалось это все тем, что кто-то из ребят не выдерживал, включал свет и говорил: «Черт бы вас побрал! Идите все спать!». Но к русскому не подходили. Его не трогали даже сержанты, которые жалели узбека. (Всех, кто издевался над «молодыми», стали назначать сержантами — двойная польза: и за офицера он начинает работать, и времени на издевательства не остается). Таджик, примкнувший к узбекам, пытался защитить узбека, но это не подействовало. Я уже говорил, что нам удалось «разбить» национальные землячества. Поэтому история с избиением узбека произошла в конце моей службы, когда узбекская группировка ослабла настолько, что уже не могла заступаться за своих членов. Полгода назад Славик не решился бы на издевательства, потому что увидел бы силу узбеков.

Вопрос: Сохранилась ли азербайджанская группировка?

Ответ: Нет, остался только «волк», о котором я рассказывал и его маленький «шакаленок». А азербайджанцы, которые пришли в роту после нас и сначала примкнули к своим землякам, потом отделились от них. Азербайджанцев Славик не трогал, несмотря на свою силу. Он чувствовал, что может получить отпор.

Вопрос: В данном случае существование национальных отношений помогло бы защитить солдата от издевательств?

Ответ: Да. Но надо ли это? Если он не может дать отпор, почему кто-то должен вставать на его защиту? Дело ведь не только в Славике, а в том, что вся система в армии построена на унижении, сопротивление по сути ничего не меняет.

Когда я уходил на «дембель», пришло много грузин и армян, которые образовали новую сильную группировку, скорее даже не по национальному признаку, они смотрели, стоящий ли человек, могли принять к себе русского.

Я помню случай, когда азербайджанцы начали между собой грызться. Я понимаю по-азербайджански и уловил, что они делили власть. И при этом один из их земляков наблюдал эту грызню и смеялся над ними. Есть и такие азербайджанцы. Очень непонятная нация.

Интервьюер Т. Аксенова

1.10. ВДВ. Афганистан

Вопрос: Как ты впервые столкнулся с дедовщиной?

Ответ: В первый же день. Нам 6 раз устроили «подъем», но поскольку никто так и не смог одеться за 30 секунд, нас заставили отжиматься. Я не смог откачаться условленное количество раз и тогда мне разрешили лечь, а все остальные продолжали выполнять команды. Это длилось довольно долго и у всех постепенно накапливалась ненависть ко мне, потому что из-за меня им пришлось попотеть. В ту же ночь кто-то положил мне на живот горящую сигарету, я проснулся от боли. Так я понял, что такое «воспитание через коллектив», есть такое выражение в армии. И в дальнейшем, если кто-то не успевал за всеми, то наказывали всех, а не его. А его наказывал коллектив. По собственной инициативе. Начальство оставалось в стороне…

Когда я вспоминаю то время, мне кажется, что я всегда действовал неправильно. Психологически я не был настроен на службу в армии и не понимал, что психика гражданского человека и психика военного — полярны. То есть я вел себя как на гражданке, а в тех условиях естественные эмоциональные реакции воспринимались враждебно.

А нормой считались такие формы защиты, которые для меня тогда были срывом. Таких срывов на моей памяти два. Первый — когда солдат из нашего взвода запустил табуреткой в сержанта. И его потом не трогали, второй случай — со мной. Нужно было печку растопить, мы долго решали, кто этим займется и всем почему-то показалось, что это должен сделать я.Я отказался. Я плохо помню, как это случилось, но я схватил длинный дрын и стал размахивать им, все разбежались. Я долго сидел один. Потом за дровами кто-то все-таки пошел, но не я.

Вопрос: Что было потом?

Ответ: Новые стычки. В Афганистане ты целый год считаешься «салабоном». Не полгода, а год. Весь год у тебя никаких прав. Ты топишь печку, приносишь еду в палатку, работаешь за всех, одним словом. Зато через год ты освобождаешься от всех видов работ, кроме одной: ты обязан следить, чтобы у дедов не было неприятностей, всячески облегчать им жизнь. То есть те, кто прослужил полтора года, никакого отношения к «салабонам» не имеют, все управление ими осуществляют те, кто прослужил год — «черпаки» («черпаками» в армии называют то, чем пища накладывается в чашки). Когда я стал «черпаком», я никак не мог понять, почему кто-то должен выполнять за меня мои обязанности. Тем более, что просто так никто подчиняться тебе не будет, пока не ударишь, мне это претило. Первое время я делал свою работу сам, но скоро это заметили и ко мне стали относиться как к «салабону».

У нас были и такие случаи, когда молодые солдаты подчиняли себе солдат старшего призыва. Многое решала физическая сила. И много значило, как ты зарекомендуешь себя с самого начала. С первого твоего действия определяется отношение к тебе, и изменить потом его сложно. Как ты поведешь себя, став «черпаком», это очень важно.

Вопрос: Поведение «салабона» тоже, наверное, формирует отношение к нему?

Ответ: Со старшим призывом «салабоны» ведут себя одинаково. Подчинение полное. А между «салабонами» есть небольшая иерархия. Закон армии: если не хочешь делать сам, заставь другого. Чтобы заставлять, существовал один единственный способ — сила.

Сразу складывается отношение и ко всему призыву. Если внутри него замечено стукачество, то отношение к нему негативное. Тогда и внутри этого призыва каждый стоит сам за себя.

Вообще если ты оказался в системе, нужно жить по ее законам. Выбора нет. Или ты признаешь систему, или она тебя сминает. Армия слишком замкнутая система, чтобы можно было куда-то уйти.

То, что я рассказываю — это, так сказать, общая схема. Есть много нюансов, сохраняются какие-то человеческие отношения, какие-то просветы. Я помню, первый месяц в Афганистане мы хорошо жили. Несли службу и нас никто не трогал. Я думал, так всегда будет, а оказалось, нам давали просто время познакомиться с армейскими законами, то есть это положение не «салабонов», а еще ниже.

Обычно «черпаки» собирают всех вместе «салабонов» и говорят: «Если деды меня трогать не будут, я не буду трогать вас». Нужно деду побриться утром — вода к его пробуждению должна стоять в палатке, нужно пообедать — к его приходу стол должен быть накрыт. Если дед недоволен, он наказывает «черпаков», а те вымещают зло на «салабонах».

Могут заставить «салабонов» концерт устроить, стихи читать, разыгрывать сценки. Это настолько неприятно, это просто вызывает тошноту, это невыносимо…

Еще была у них таблетка №7. На голову человека клали подушку и били табуреткой.

Страшно то, что в этой системе есть движение, какой-то прогресс. Со сроком службы повышается уровень власти. Если человек прослужил определенный срок, он может все. Власть его практически не ограничена.

Вопрос: Каким людям легче существовать в системе?

Ответ: Тем, кто что-то умеет делать. Например, играть на гитаре, рисовать, точить… И тем, у кого есть друзья среди «дембелей».

Вопрос: А кому наоборот, сложнее всего находиться там?

Ответ: Таким как я. Я и на гражданке был рассеян, слишком углублен в себя, мне неприятно кого-то бить или унижать, я так и не смог этому научиться, поэтому до последнего дня «летал», как «молодой». Можно сказать, что первый год службы у меня растянулся на два.

Честно говоря, авторитета у меня в армии не было. Правда, когда меня перебросили в другую роту, я встретил там несколько своих земляков. Я не делил с ними «духовские» будни, которые очень разобщают и поэтому земляки мне немножко помогали…

В армии человек должен быть открыт. Загадок не может быть. Если ты что-то скрываешь, это раздражает. Раздражает, если ты не такой, как все. У меня часто происходили неравные потасовки с дедами, офицеры это знали и иногда укрывали меня в штабе. Понимаешь, я пришел в армию, чтобы служить. И не собирался устраивать никаких революций в ее системе, но одним своим существованием я мешал системе. Я ничего не мог изменить. Я был один. Мне многие сочувствовали, но никто не вступался за меня. Это все так противно…

Когда я стал дедом, никаких дедовских привилегий я не имел, я делал все сам, иногда даже приходилось делать для других. Иногда мои друзья-однопризывники позволяли почувствовать себя в безопасности. Они временно разрешали мне находиться в дедовском призыве, то есть, в моем собственном. Человек вне своего призыва похож на оторвавшийся электрон.

Вопрос: Значит тебя трогали те, кто младше по призыву?

Ответ: Да. Потому что я находился на самой низшей ступени неуставной лестницы. Если я выпадал из своего круга (например, надоел там или настроение у них плохое), я автоматически оказывался в круге младшего призыва. Находясь среди них, я должен делать то же самое, что и они. Уйти я никуда не могу.

Обычно, если солдат находится внутри какого-то круга, он может рассчитывать на помощь этого круга. Если у «салабона» есть друзья-деды, ему хорошо в их кругу, но тем самым он тоже выпадает из своего. Когда он возвращается к своим, а он вынужден это делать, его там не принимают, но если «салабон» «поднялся» и «упал», это легче пережить, чем постоянно «падать», находясь в дедовском клане, как я.

Вопрос: Были ли у вас землячества?

Ответ: Землячеств, как таковых, не существовало. Правда, позже сложился «славянский блок» (белорусы, русские, украинцы) и блок южных народов (армяне, грузины). Отдельно держались прибалты, но ярко выраженной группировки у них не было, случалось, что они примыкали к славянам. Если в роте у молодого солдата был земляк, «зема», он мог не защищать его. Даже наоборот, существовала поговорка «ударить «зему» — все равно, что побывать дома. Хотя иногда деды давали поблажки своим «земикам».

Стычек между восточными и славянскими национальностями я не помню. Единственный случай был, когда в нашу роту прибыли таджики. К ним вообще относились настороженно, потому что они мусульмане, как афганское население и понимали афганский государственный язык — «дари». Один из таджиков оказался горячим парнем, лез в драку, когда его заставляли что-то делать. И после очередной стычки он бросил гранату в палатку. Но так неудачно бросил, что пострадали не те, кто над ним издевался, а ребята абсолютно безобидные, троим из них отрезало ноги, в том числе моему другу Володе, у которого за месяц до этого родился ребенок, и человек 10 увезли в госпиталь с осколками.

В принципе же, деды разных национальностей относились друг к другу одинаково. Отношения в основном зависели от человеческих качеств, а не от национальности. И если человек оставался один, как я, то национальная принадлежность не изменяла его положения.

Вопрос: Как сержанты относились к национальным группировкам?

Ответ: Как и все солдаты. Если сержант был дедом, он пользовался дедовскими привилегиями, если духом, то исполнял духовские обязанности. Если у сержанта-духа в отделении несколько дедов, то ему хуже службы не найдешь.

Вопрос: Были ли у вас в части привилегированные национальные группировки?

Ответ: Нет. Когда человек становился дедом, его национальность уже не играла роли. А вот между духами была разница, дело в том, что южные национальности ведут себя жестче, и не всегда подчиняются старшему призыву, и основную работу чаще делают представители более мягких национальностей — русские, украинцы или белорусы.

Вопрос: Способствует ли Устав существованию неуставных отношений?

Ответ: Устава как такового просто нет. В Союзе еще придерживаются правил, потому что приезжают проверки, а в Афганистане жизнь совершенно неуставная. Лично я не знаю, что такое Устав.

Мы занимались разведкой, поэтому даже формы одежды у нас не было. Мы ходили в кроссовках, в джинсах, офицеров называли по именам. У нас умышленно не делалось различий в одежде между солдатами и офицерами, чтобы враги не знали, в кого надо стрелять в колонне, чтобы отделение оставить без командира. Офицеры, правда, надеялись на дедов, и действительно, на старослужащих держалась служба, дело в том, что молодой солдат ничего не понимал в войне, которая шла, требовалось много времени, чтобы сделать из него боеспособного солдата, но как только он им становился, его демобилизовывали. Молодые солдаты гибли просто по неопытности. Если бы у нас была профессиональная армия, мы бы избежали многих смертей. Молодые офицеры тоже гибли в боях, в караванах, а когда только начинали «врубаться» в эти дела, их переводили на более высокую должность.

Вопрос: Значит, ты за профессиональную армию?

Ответ: Конечно.

Вопрос: Возможна ли она в Союзе?

Ответ: А почему нет? В Афганистане можно служить нормально и без государственных дотаций. При разгроме каравана всегда остаются валюта, вещи и т.д.

Вопрос: Нужна ли дедовщина в армии?

Ответ: Офицеры считают, что нужна. Потому что они не хотят делать то, что обязаны делать. Мой призыв пришел как раз в то время, когда отношение дедов к «молодым» стало особенно жестоким. Вышли какие-то постановления по борьбе с дедовщиной, некоторых стали отправлять в дисбат.

Я вспомнил еще один случай. Мы переехали, из-под Баграма на новое место, расположились по соседству с десантно-штурмовым батальоном и нам рассказали о ЧП, которое там произошло за месяц до нашего приезда. Они жили не в землянках, как мы, а в каменных домиках, которые остались еще от англо-американской войны начала века. И молодой солдат (национальности его я не знаю), которого довели до психического расстройства, находясь в таком домике, разорвал у себя в руках гранату, «эмку». Его разорвало в клочья и вместе с ним погибли 10 человек.

Был еще случай, когда таджик сбежал из части за несколько месяцев до собственного «дембеля». Его мутузили все, включая самого последнего «духа». Наши разведчики потом донесли, что видели его в Пакистане с караванами.

Еще однажды парень удрал на бронетранспортере. Его увидели с вертолета за 40 км от части.

Вопрос: Служба в армии изменила тебя?

Ответ: Армия не меняет, а ломает человека. Мне кажется, что я смог сохранить себя, какой-то внутренний стержень. Это главное. Есть люди, которые, вернувшись, не могут приспособиться к жизни гражданской. Состояние войны становится нормальным состоянием.

Вопрос: Армия что-нибудь дала тебе?

Ответ: Наверное, я ехал фаталистом. Мне теперь абсолютно все равно, что будет завтра. Ничто уже меня не испугает.

Однажды ребята из соседнего взвода пошли на засаду (разведка донесла, где должен пройти караван), двое из них погибли. Потом я увидел фотоснимок взвода (есть такая традиция — фотографироваться в полном боевом снаряжении перед выходом на задание), и на снимке все солдаты взвода одеты в горную форму и только погибшие парии — без комбинезонов, в одних тельняшках.

Вопрос: Ты говорил, что славяне мягче, чем южные народы, это связано с национальными чертами?

Ответ: Возможно. А в некоторых случаях просто срабатывает привычка: если «нацмен», значит, «чурка-чуркой», с него и требовать ничего нельзя. Многие «нацмены» русский язык начали изучать только в армии. Естественно, они узнали другой русский язык — с армейским сленгом, а не тот, на котором мы говорим.

Вопрос: Как относились к русским представители других национальностей?

Ответ: Может быть, чуть более настороженно.

Вопрос: Правильно ли отражает явление дедовщины советская пресса?

Ответ: Нет. Это конъюнктура. Журналисты сняли лишь верхний слой этого явления, то есть признали его существование, описывают его искаженно.

Вопрос: Как ты думаешь, в чем истоки дедовщины?

Ответ: Пишут, что существовало еще в царской армии. На самом деле ничего подобного. Мне кажется, что дедовщина связана с приходом в армию уголовников в результате амнистии, объявленной после смерти Сталина. Неуставные отношения — вариант тюремных отношений.

Интервьюер С. Марзеева

1.11. ВДВ. Афганистан

Вопрос: Вы столкнулись с проблемой дедовщины?

Ответ: Да. Это самое распространенное явление в человеческом обществе. Сильный всегда будет подавлять слабого. Это присуще человеческой природе. Отношения господства и подчинения, непреложные законы иерархии, законы социальной жизни в чистом виде можно изучать на примерах взаимоотношений в армии. В армии человек начинает вести себя по дарвинским законам, за конам стаи; социальные отношения проявляются лишь настолько, насколько они не противоречат чисто биологическим взаимодействиям. Социальное как бы задает форму, под которой находится биологическое содержание. Например, азербайджанец-дед заставляет «молодых» русских скандировать: «Да здравствует Союз Советских мусульманских республик!». Хотя он абсолютно не религиозен, не фанатик, но подобные моральные и интеллектуальные подавления низших групп в иерархии происходят, так сказать, на современном «культурном» уровне с помощью современной социальной фразеологии.

Вопрос: В чем конкретно проявлялась дедовщина (на своем личном опыте)?

Ответ: В санчасти за время моей службы деды заставляли больных «молодых» чистить туалеты своими зубными щетками. Провинившегося или того, кто как-то лично не был симпатичен деду, избивали, делалось это изо дня в день, так, что на груди у провинившегося от постоянных ударов образовывался огромный синяк, один «молодой», доведенный таким образом до отчаяния, стал «косить», т. е. симулировать психическое заболевание. Я-то знал это наверняка, так как он обратился ко мне с просьбой рассказать, как выглядит клиническая шизофрения. Из гуманных соображений я дал ему прочесть главу из терапевтического справочника. Вскоре, чтобы убедить окружающих в своем «недуге» и, таким образом, избавиться от мучений, он разбил окно в санчасти. За это был посажен на гауптвахту, где, по договоренности с караульным (т.к. у последнего была корысть — попасть в сан. часть), он нападает (вернее, имитирует нападение) на караульного. В итоге всей этой истории один (караульный) «отдыхает» с разбитой головой в госпитале, другой попадает, наконец, в Союз на психиатрическую экспертизу и в дальнейшем комиссуется.

Вопрос: Правильно ли отражают это явление средства массовой информации?

Ответ: Могу сказать однозначно: нет! Абсурдно это ждать от военной ведомственной прессы. Перед личным составом периодически зачитываются приказы об осуждении военнослужащих за дедовщину, что никак не влияет на существование в армии этого явления. Были примеры в нашей части подобных процессов Над дедами, которые по сравнению с другими, не осужденными, безнаказанными, были просто «ангелами во плоти», но попались на неуставных взаимоотношениях во время кампании по искоренению дедовщины.

Вопрос: Способствует ли дедовщине действующий воинский Устав?

Ответ: Существующей Устав предназначен не для живого человека, а для робота. В рамках такого Устава существовать невозможно. Таким образом, в реальной жизни в армии существует свой Устав, то есть та самая дедовщина.

Вопрос: Надо ли его менять в нынешних условиях?

Ответ: Необходимо коренным образом менять всю систему, существующую не только в армии, но и в гражданской жизни тоже. Армия должна быть профессиональной и вольнонаемной не только для офицеров, но и для рядовых и сержантов.

Вопрос: Что могут изменить офицеры в армии?

Ответ: Офицеры — это те люди, которые не нашли себя в гражданской жизни, по существу, профнепригодные. Таким образом, они не могут ничего изменить ни в обществе, ни в армии, ни в своей собственной судьбе, они не существуют как таковые отдельно, они винтики в системе сложной человеческой иерархии.

Вопрос: Выгодна ли офицерам дедовщина?

Ответ: Да, безусловно. Это основное, что поддерживает дисциплину в армии.

Вопрос: Нужна ли дедовщина?

Ответ: Поскольку это явление реально, оно живет и процветает, разговоров о том, нужно оно или нет не ведется. В любом биологическом коллективе неизбежно происходит расслоение. Наверху пирамиды всегда будет самый хитрый, сильный и беспринципный.

Вопрос: Какие существуют категории военнослужащих?

Ответ: До присяги — «духи», это уже не свободные граждане, но еще не военные. Они ходят только строем, с ними никто не общается, но над ними нет и никакого насилия.

После присяги первые полгода – «сынки», «зеленые», «салабоны», «щенки» — это основная рабсила для всех неквалифицированных работ. Хроме того, они обслуживают «стариков»: заправляют их койки, подшивают им воротнички, стирают белье. Они не имеютправа ушивать по фигуре форму, носить кожаный ремень, сгибать бляху. В итоге эти солдаты имеют вид «чутки», «чмошника», «чмо».

После года службы солдаты становятся «старыми». Их функции — распределять обязанности между «молодыми». Еще через полгода солдаты — деды — начинают готовить себя на дембель. Дедам положено пить водку, ходить в самоволки, иметь женщин. Самоволки дедов рассматривались как нормальное явление, если же уходил «молодой», на его поиски поднимали всю часть.

Формальное отличие деда от других категорий военнослужащих — передача своей пайки масла «молодому». Хотя при этом дед досыта наедается за счет молодого и присланных ему из дома посылок.

Вопрос: Изменился ли ваш характер за время службы?

Ответ: Я стал очень жестоким, злым и беспощадным человеком.

Вопрос: Существуют ли в армии национальные проблемы?

Ответ: Человек по-настоящему сталкивается с национальным вопросом именно в армии. До армии я националистом не был, а сейчас стал им. Наибольшей моей антипатией пользуются люди азиатских национальностей, так как до года службы они якобы ничего не понимают, а после года — им «не положено».

Вопрос: Каков был национальный состав в вашем подразделении?

Ответ: В моем подразделении половину всего состава представляли европейские народы (русские, украинцы, белорусы, прибалты), а вторая половина была представлена азиатами — «чурками». Несколько изолированно воспринимались кавказские народы (чечены, дагестанцы, грузины). В отношении последних можно употребить термин «землячество», где национальные отношения конкурировали с традиционными иерархическими.

Прекрасная почва для великорусского шовинизма — атрофия национального единства среди русских. Мнение о единении славян совершенно ошибочно, исключение — сплочение москвичей и ленинградцев, москвичи занимали большинство привилегированныхдолжностей.

Зав. складом, коптерщик, начальник столовой, санинструктор — это те должности, которые подразумевают определенный уровень ответственности, а также — порядочности и культуры.

Вопрос: Какие землячества были в вашем подразделении?

Ответ: Туркменское, грузинское, чеченское, землячество Москва — Ленинград. Были еще два региональных землячества — Крымское и Одесское.

Вопрос: Каковы были отношения внутри землячеств?

Ответ: Дружеские отношения. Уставная иерархия внутри землячеств значительно смягчена..

Вопрос: Были ли лица, которые держались особняком?

Ответ: Были, но это явление неконтактности, некоммуникабельности.

Вопрос: Была ли вражда между землячествами?

Ответ: Основной конфликт происходил между «мусульманами» и «христианами». Религиозная почва, естественно, не имеет к этой вражде никакого отношения. Она строится на неприязни «славян-европейцев» и азиатов.

Самое крупное столкновение на моей памяти было между азербайджанцами и русскими. «Молодой» азербайджанец отказался мыть машину русского деда. Азербайджанец нарушил законы дедовщины, но за него заступилось землячество, иконфликт стал носить этнический характер.

Вопрос: Как относились к землячествам офицеры?

Ответ: Офицерами это не воспринималось как проблема.

Интервьюер О. Лысенко

1.12. Инженерные войска. Северный Казахстан.

Вопрос: Как произошла у тебя первая встреча с неуставными отношениями?

Ответ: Когда нас привели в казарму, у нас отобрали домашнюю еду.

Перед завтраком обычно мы получали — слегка — мне было полегче, чем остальным, потому что за мной сразу закрепили машину, я уходил в парк и до обеда находился в машине, если никого не было.

Вопрос: А если кто-то был?

Ответ: Тогда мне было плохо. Я старался не попадаться на глаза, потому что если «дедушка» сказал «я хочу курить», то его совершенно не интересует, есть ли у тебя сигареты, куришь ли ты вообще. Если через определенный промежуток времени у него сигареты не появятся, у тебя появиться что-нибудь на теле.

Вопрос: И сколько раз в неделю тебе попадало?

Ответ: Почему в неделю? В день. Не меньше трех раз. В основном в грудь били.

Вопрос: А если дашь сдачи?

Ответ: Будут бить всем призывом.

Вопрос: А стойкость они не уважают?

Ответ: Уважают, но все равно будут бить, потому что так положено по сроку службы. В нашей части так было. А в соседних частях были землячества.

Вопрос: А в вашей части землячеств не было?

Ответ: Я служил в двух разных частях. В первой землячеств не было. Основную массу составляли казахские немцы, они не группировались. Русские тоже не группировались.

Вопрос: А национальная вражда существовала?

Ответ: Нет.

Вопрос: Можно сказать, что отношение к русским было негативным?

Ответ: В нашей части — нет, а в соседних солдата могли Избить только потому, что он русский.

Вопрос: Это происходило, потому что русских меньше?

Ответ: Не обязательно, просто статус такой. Если русский, значит надо бить.

Вопрос: Что ты еще можешь сказать о землячествах?

Ответ: У нас были казахское, немецкое, узбекское землячества.

Вопрос: Там сохранялась система дедовщины?

Ответ: Да.

Вопрос: А русские держатся вместе по отношению к землячествам?

Ответ: Я бы не сказал, русские — это коты, которые гуляют сами по себе.

Вопрос: А бывали случаи, когда русский примыкал к землячеству, потону что он вырос в соответствующей республике?

Ответ: Нет. Русские из Казахстана у нас не входили в казахское землячество, хотя, если нацмен достаточно образован и хорошо говорит по-русски, он к русским примыкает. Его бьют за это земляки, он старается не ссориться со своими, но к русским тянется как-то.

Вопрос: Интересно, почему?

Ответ: У русских интеллектуальный уровень выше.

Вопрос: Есть ли самая гонимая национальность?

Ответ: У нас — азербайджанцы. А самая «крутая группировка» — казахи. И самая многочисленная. Они пытаются диктовать свою волю, насколько это возможно. Однажды я ударил от казаха, и на следующий день на меня навалились 15 человек.

Вопрос: Избили?

Ответ: Да, но могло кончиться куда хуже, если бы за меня не вступился один «дембель», который считал, что я правильно казаха ударил.

Вопрос: Какой он был национальности?

Ответ: Казахстанский русский. Против него казахи не пошли, все-таки он на год старше.

Вопрос: Есть ли разница в отношениях в разных землячествах?

Ответ: Да, например, у таджиков и узбеков более лояльное отношение к своим молодым солдатам. Киргизы тоже достаточно гуманны.

Вопрос: А если поставить землячества по рангу?

Ответ: Сначала идут казаки, потом все остальные. А на низшей ступени — русские (если их считать землячеством).

Вопрос: Негативное отношение к русским исходит, наверное, от казахов?

Ответ: Только от них.

Вопрос: Казахи относятся негативно и к остальным национальностям?

Ответ: Нет, только к русским. Точнее, к славянам: украинцам, белорусам, прибалтам.

Вопрос: А были люди, которые оставались в полном одиночестве?

Ответ: Стукачи.

Вопрос: А ты встречался с военнослужащими-евреями?

Ответ: Да, у нас служил один еврей. Его преследовали буквально все.

Ты знаешь, я такую закономерность вывел: чем меньше национальность, тем она дружнее. Ингуши, чечены стоят друг за друга горой, независимо от срока призыва.

Вопрос: У вас бывали ЧП на почве национальных отношении?

Ответ: Нет, все ЧП на почве «неуставника»: резали вены, вешались… Один парень повесился, его откачали. Тогда он снова повесился, на этот раз успешно.

Вопрос: Существовал ли период, когда человек еще не знал порядков и к нему относились не как к молодому солдату первого периода, а как-то иначе…

Ответ: Вообще за человека не считали, да, именно так и было.

Вопрос: Сколько времени длился этот период?

Ответ: Пару месяцев.

Вопрос: А чем это отличается от положения «молодого»?

Ответ: Сначала всех проверяют, потом смотрят, один, по-армейски выражаясь, «шарит», другой «не шарит». «Шарит» — значит дедов уважает, это создает авторитет…

Вопрос: Если ты «шестеришь» перед дедами, у тебя появляется авторитет?

Ответ: Да. Но, естественно, нельзя делать все подряд. Если ты кому-то постирал воротничок или почистил сапоги, то ты будешь все два года этим заниматься.

Вопрос: Могут не перевести?

Ответ: Да. Перевод нужно заслужить.

Вопрос: И у вас были непереводимые?

Ответ: Да, был такой солдат, он прослужил год, но его гоняли хуже, чем «молодого». Человек сам по себе слабый, он не соглашался с этими порядками.

Вопрос: Он противостоял порядкам?

Ответ: Нет, он просто пытался командиру взвода докладывать.

Вопрос: Стукач?

Ответ: Да. Чмо. Его «чморили»: унижали, били.

Вопрос: Это положение хуже, чем у солдат-новичков?

Ответ: Хуже, гораздо хуже. С ним уже всё ясно. Его и на дембеле будут унижать.

Вопрос: А среди «молодых» есть хорошие «молодые»? Как это определяют?

Ответ: «Вождение», например. Ты должен ползать под кроватями, визжать как машина, включать какие-то абсолютно неизвестные повороты… Тех, кто это делал, не считали за людей. Тех, кто не делал, били, но потом относились лучше, потому что признавали достоинство у этих людей. А кто сначала отказывался, а, когда избили, сделал — это хуже всего. Надо отказываться, даже если бьют.

Вопрос: А с тобой как было?

Ответ: Меня били.

Вопрос: А как ты понял, что надо отказываться?

Ответ: При чем здесь «понял» или «не понял»! Ты бы согласилась ползать под кроватями, визжать ибибикать? Я лично просто не мог этого сделать.

Вопрос: А еще какие способы проверки существуют?

Ответ: Могут заставить стирать ХБ, подшивать воротнички.

Вопрос Как ты догадывался, как надо поступать?

Ответ: Я все делал чисто интуитивно. В армии себя скрыть невозможно, сразу видно, что ты за человек. Я отказывался делать почти все. Считали, что я дедов не уважаю и за это я получал. Больше, чем остальные, потому что остальные подчинялись: бегали в магазин, покупали продукты на свои деньги, ходили в «самоход» за хлебом, воровали с близлежащих дач помидоры, стояли на стреме где-нибудь. Система такая: «дедушка» «молодых» не трогал, они приказывали «черпакам», (прослужившим год), «черпаки» гоняли «гусей», (прослуживших полгода), а «гуси» гоняли «бичей» (до полугода), но есть такой момент: если прослуживший полгода молодых не бьет, то бьют его. Бить он обязан. Сколько раз при мне били армянина, который «молодых» не бил принципиально (такой человек, которому ударить кого-то было очень тяжело). А «черпаку» самому бить уже зазорно.

Было, правда, когда деды опились водки и решили спросить «черпака», сколько дней до приказа. А «черпаки» эти дни уже не считают. Тогда деды собрали весь «черпаческий» призыв и дали им.

Вопрос: А дед мог заступиться за кого-то?

Ответ: Бывало и такое. Один раз за меня заступился казах-дед. Однажды деды поссорились из-за меня. Одни говорили: «Бей те его», а другие: «Не трогайте его». Обычно человеку отводится определенное место, у меня такого четкого, фиксированного места не было. Обычно сначала бьют, ₍потом заставляют что-то делать, а если не выполнишь — снова бьют. Если человек «шарит», то у него есть шанс не быть битым. Тех, кто «шарит», сначала заставляют, а потом бьют, если они не подчиняются. То есть, привилегия в том, что заставляют работать без кулаков, эти люди, будучи «молодыми» поддерживали дедовщину.

Вопрос: А почему они поддерживали?

Ответ: Полгода промучаешься, полтора «протащишься». Арифметика простая.

Вопрос: А на тебя не действовала эта арифметика?

Ответ: У меня есть свои принципы.

Вопрос: А у тех нет принципов?

Ответ: У них свои принципы. Понимаешь, я был не против того, чтобы «молодой» работал больше, я был против издевательств, когда человека заставляют «родить» торт, не выходя из караулки.

Вопрос: А качества характера что-нибудь меняют?

Ответ: Пусть ты подлец, подонок, но если ты два года не стучал, подчинялся законам, к тебе будут относиться как к хорошему человеку.

Вопрос: Что меняется с переходом в следующий статус?

Ответ: Те, кто делал все без исключения, продолжают делать все без исключения, те, кто делал только то, что положено, не делают ничего, а те, кто делал мало, тоже ничего не делают. После приказа такое ощущение, как будто тебя молотком по голове ударили, так резко меняется отношение окружающих, буквально со следующего дня.

Вопрос: А к какому же из этих трех типов относится «стукач»?

Ответ: Как правило, к первому. «Стукач» — это трус. Его и командование ненавидит. Никто не любит трусов. Когда «стукач» становится дедом, он и унижает и бьет солдат младшего призыва.

Вопрос: А кто не гоняет «молодых»?

Ответ: Те, кто не может этого делать в силу личных качеств. Обычно на первом году зарекаются не бить молодых, но время проходит и люди начинают рассуждать так: «Я через это прошел, пусть и они пройдут».

Вопрос: Характер меняется за годы службы?

Ответ: Нет. Никакого возмужания не происходит. Правда, меньше становится колебаний, более жестко ко всему относишься.

Вопрос: Устав способствует развитию дедовщины?

Ответ: Да, жить по Уставу заставляют сами деды.

Вопрос: Чем выгодна эта система отношений офицерам?

Ответ: Тем, чтоони могут ничего не делать, аспрашивать с военнослужащих старшего призыва, которые обеспечивают порядок, порядок держится на системе неотвратимых наказаний. По уставу таких наказаний нет.

Вопрос: Какие качества создают авторитет в армии?

Ответ: Доброта или сила.

Вопрос: Что для тебя в армии было самыми тяжелым?

Ответ: Армейская тупость. Здесь можно не думать никому, кроме старших начальников. Я не могу выполнить приказ, если я не понимаю его смысла.

Интервьюер С. Марзеева

1.13. Инженерные войска. Прибалтика

Вопрос: Существовали ли у вас группировки по национальному признаку?

Ответ: Только так. В любом роде войск, насколько мне известно, есть такие группировки (когда прибыл на службу, нас пугали слухами, об армянском братстве, но, слава Богу, во время навей службы его уже не существовало). Командование в 80-е годы было обязано призывать людей из разных национальных кругов: из Азербайджана, Казахстана, Средней Азии, Грузии, Армении. А в последующие годы смотрели, кто из них ведет себя хуже, и тех потом не призывали, призывали более покладистых парней из Средней Азии. Их общий образовательный уровень явно недостаточен, и потому они многое терпеливо сносили. Что касается кавказский национальностей, то в каждом периоде с ними возникали сложности. Первые полгода остро стоял армянский вопрос. Следующие полгода армян уже не призывали, наученные горьким опытом. Но тогда встал азербайджанский вопрос. Третьи полгода не призывали азербайджанцев, но призывали абхазцев, возникали конфликты с ними. Четвертые полгода тоже самое произошло с грузинами.

Вопрос: Что это были за конфликты?

Ответ: Представители наиболее многочисленной национальности пытались подчинить себе других. Вообще все группировки отличал какое-то природный дух коллективизма. Складывается впечатление, что у русских, украинцев, белорусов чувство патриотизма воспитывается, а национальным меньшинствам оно изначально присуще. Потребность защитить своего товарища от неправомерных посягательств становилась такой же естественной, как потребность пойти позавтракать. Чувство собственного достоинства, понимаемое как достоинство нации, было для них свято, особенно для грузин.

Славяне быстро распадались на пятерки, тройки, вне зависимости от национальной принадлежности. Некоторые оставались в одиночестве. Если случалась конфликтная ситуация у славян с кавказцами, то другие славяне старались не вмешиваться. Конфликты возникали легко: например, русский повернулся не так в строю, а грузин считает себя вправе сделать ему замечание, поскольку он дольше прослужил. За славянина никто не заступится, в лучшем случае ему посочувствуют. Если такой же случай произойдет с абхазцами, то русскому, который осмелился сделать замечание, придется плохо.

После пяти месяцев службы я оказался на должности освобожденного секретаря комсомола. По долгу службы я разбирал такие эпизоды и всегда сталкивался с упорным нежеланием командования «выносить сор из избы», хотя доходило до страшных мордобитий.

Проводились вечера, диспуты, собрания, посвященные воинской дисциплине и всегда это сводилось к призыву; «ребята, давайте жить дружно», иногда какой-то начальник на чистом мате говорил несколько слов, которые в переводе значили следующее: Что вы делаете, ребята? Так нельзя.

Считалось, что секретарь комсомольской организации должен быть в курсе всех национальных проблем. Каким образом, это никого не интересовало. Комсомольский работник должен был вести себя как Штирлиц. Если откровенно, то разбирать эти конфликты не хотелось. Я делал вид, что я Штирлиц, что я имев в разных подразделениях своих людей, хотя, разумеется, это было просто невозможно. За всю службу я не помню недели без национальных конфликтов.

Вопрос: У вас в части объединялись все национальности, кроме славянских, так?

Ответ: Именно так. Но среднеазиаты, как и славяне, не могли в силу каких-то национальных особенностей или какой-то закомплексованности диктовать условия.

Вопрос: А еврей у вас били?

Ответ: Да, несколько человек. Они держались обособленно, ни в какие группировки не вступали, вели себя скромно, но с достоинством.

Вопрос: Как национальные группировки относились друг к другу?

Ответ: Друг к другу достаточно лояльно, а к русским враждебно.

Вопрос: То есть, существовал единый блок национальностей, враждебный по отношению к русским?

Ответ: Пожалуй, была такая тенденция. Все национальности объединялись против славян (не только против русских). Крупные конфликты, в которых участвовали более ста человек, происходили нечасто, а локальные, когда с двумя-тремя солдатами — почти каждый день. Частенько бывали случаи, когда абхазцы или осетины (самые достойные, как они считали, нации) ловили за шкирку какого-нибудь узбека, причем, однопризывника, который, по законам неуставных отношений, не обязан им подчиняться, и заставляли его стирать или еще что-то делать. И тот, как правило, не отказывался.

Вопрос: А русские могли отказаться?

Ответ: Русских в таких случаях не трогали, к ним вообще не обращались. Чаще всего работали узбеки, «черная» такая группировка, которой особенно доставалось. Иногда они даже между собой выясняли отношения. Это самый страшный вариант – когда все бьют, да еще в своем национальном кругу деды начинают наседать. Это рождало особенно сильные вспышки возмущения среди «униженных и оскорбленных», обычно узбеки объединялись, чтобы посочувствовать друг другу: «Надо же, опять избили», — и не выступали с открытым протестом.

Вопрос: С чем было связано основное количество конфликтов?

Ответ: Часто это было связано с употреблением какого-нибудь ругательства, которое для славян привычно как «здрасьте», а для некоторых национальностей звучит страшным оскорблением (есть же люди, которые выросли в среде, где употребляли ругательства каждый 10 минут и не придавали таким выражениям их первоначального смысла). Этот человек объяснял, что никого не хотел обидеть, но ему говорили: Нет, ты обидел мою семью, меня, мою расу. И вся «оскорбленная раса» начинала мстить.

Еще больше конфликтов было связано со спецификой службы, с бытовыми вопросами типа «этот ремень я возьму себе», «ты мне постирай», «ты за меня будешь в наряде работать».

Страшным местом была столовая, где всегда непочатый край работы. Там коней надо привязывать, а не пищу готовить. Слава Богу, четыре года прошло, а все равно, как вспомню, неприятно, как будто вчера пообедал в этой столовой. Туда посылали малое количество людей, естественно, представителей разных национальностей. Легкие места на раздаче доставались самым крепким или тем, кого может защитить своя группировка, а хлипкие выполняли самую тяжелую работу.

Однажды армяне объединились и забросали белорусов килограммовыми булыжниками на плацу перед столовой, где они утром построились, чтобы быть разведенными по боевым заданиям. Многие попали в госпиталь.

Помню, замполит прибежал со словами: «Вы здесь сидите, а у вас там солдаты, друг друга убивают». Замполит собрал всех, что-то сказал, как всегда в таких выражениях, которые не печатают. Я пообещал кого-то исключить из комсомола, это у меня было самым грозным наказанием. Правда, иногда, как ни странно, действовало. Тем более, что могло повлиять на характеристику, которую мы давали. Действовало также, если пообещать перевести без характеристики в какую-то северную часть: «К белым мишкам хочешь?».

Вопрос: Что важнее — быть членом землячества или дедом?

Ответ: Это зависит от того, какое именно землячество. Конечно, в принципе, попасть в землячество — это хорошо. Там тебя защищают.

Вопрос: А бывали случаи, когда кто-то отделялся от своего землячества?

Ответ: Нет, конечно. Даже если бы кто-то захотел отделиться, он просто не смог бы этого сделать.

Вопрос: Офицеры используют национальные отношения в своих целях?

Ответ: В армии самый эффективный способ заставить человека что-то делать — это избить его или сильно испугать. В этом смысле офицеры используют и дедовщину и землячества. Я не считаю, что это плохо. Иного способа нет, особенно для строптивых
солдат.

Вопрос: Строптивые попадаются у разных национальностей?

Ответ: Как правило, у армян, грузин и азербайджанцев. Разумное использование землячеств полезно. А что делать офицеру, если начальство каждый день спрашивает: «Ну когда ты со своими армянами справишься?». Офицер назначает этого армянина в наряд вместе с национальной группировкой и, когда тот начинает в очередной раз увиливать, ему говорят: «Что же ты, брат, делать ничего не хочешь? Ты можешь лапши на уши навесить сержанту, офицеру, а с нами так не пойдет. Бери швабру!». Они стоят рядом, а он моет, даже без драки можно обойтись.

Но иногда офицеру просто хочется сломать солдата, которого он невзлюбил. Проще всего это сделать руками землячеств.

Интервьюер Т. Аксенова

1.14. Железнодорожные войска. БАМ

Вопрос: Расскажи о своих первых впечатлениях об армии.

Ответ: Первые полгода я служил под Москвой в городе Щелков в учебной части, там получил звание младшего сержанта. Служба мне нравилась, я чувствовал себя солдатом Советской Армии. А потом я поехал на БАМ.

В основном на БАМе были «черные батальоны», где преобладали кавказцы и армяне. Про грузин ничего плохого сказать не могу, так как прекрасно находил с ними общий язык. Когда я пришел в казарму с двумя ребятами из Донецка, «чурбаны» сразу же стали говорить: «Русские пришли, сейчас «тащиться» будем, а они пахать будут». Я сказал ребятам, если начнется экзекуция, надо вставать втроем — загасят так загасят, возьмем табуретки, что под рукой будет… Ребята из Донецка мне сказали: «Давай сейчас лезть не будем». Я им сказал: «Делайте, как знаете». Моя очередь пришла последней, как самого дохлого, самого маленького.

Я всегда старался быть корректным, вежливо говорил со всеми, чтобы никого не обидеть. Мне сразу дали по лицу без лишних слов.

Вопрос: А много человек стало тебя учить?

Ответ: Человек 15.

Вопрос: Это были «дембеля»?

Ответ: Нет, у нас в роте не было дедов и «дембелей». Были ребята старше меня на полгода, так называемые «черпаки». Меня один раз ударили, я схватил табуретку, трахнул кого-то, потом меня свалили, и я забрался под постель, это меня в первую ночь и спасло. Когда я туда забился, они ничем не могли меня достать, только пинали ногами в ярости: «Русский позволил себе взять табуретку!» На этом дело кончилось.

Утром командир роты поставил нас, сержантов, замкомвзводами. Там сержантов практически не было. На утренней пробежке командир роты поставил меня заключительным, подгонять последних на кроссе, отставали те, что покрепче, я говорю им: «Ребята, подтянитесь», они уже не бегут, а идут: «Да пошел ты, потом у меня получишь».

На следующий день, как только командир роты вышел за дверь, меня ухватили за хобот и пытаются учить: бьют по лицу, тем же составом, в центральном проходе. Я успел схватить только швабру дневального, помахал ею, уложил человека три, а потом мне хорошо досталось: сломали два ребра, раму переломали и пробили черепушку. Я попал в лазарет. Пришли туда делегаты от армян и сказали: «Карефан, ты клевый чувак, «не стучи». Мы тебе поможем, если чего».

Вопрос: Как только запахло судом, они испугались?

Ответ: Нет, до суда дело не дошло бы, но на гауптвахту могли попасть. В нашей части старались не выносить сор из избы.

Вопрос: Были ли попытки бороться с дедовщиной?

Ответ: Нет, никто не боролся. Командный состав неизвестно на кого похож — «селедки», «лягушки», которых били те же азербайджанцы. Солдаты били офицеров, офицеры не молчали, конечно, но так и оставалось. При этом мы были лучшим батальоном, можно себе представить, что делалось в других подразделениях.

Вопрос: Солдаты каких национальностей были в вашей части?

Ответ: Самых разнообразных закавказских национальностей. Преобладали азербайджанцы и армяне.

Вопрос: А как со славянами?

Ответ: Русских было примерно 30%. Закавказские народы, неважно, какой национальности, держались вместе. У нас служили еще казахи и немцы из Казахстана. У них была кровная вражда с «Кавказом».

Вопрос: Землячества объединялись по ротам или крупнее, в размерах всей части?

Ответ: Во всей части. Москвичи выделялись. Все уважали москвичей.

Вопрос: А какие отношения были между офицерами и землячествами?

Ответ: Офицеры не поддерживали земляков, но и не боролись против них. Они старались не вмешиваться. У нас так получалось, что не офицеры влияли на коллектив, а «черные» воспитывали себе офицеров, чтобы они не выступали.

Офицеры поддерживали «черных», потому что их сила держала дисциплину, давала план, помогала как можно больше выжать из человека.

Вопрос: Я правильно понял: «Кавказ» занимал лидирующее положение и поэтому возможность существования других групп исключалась?

Ответ: Да. Если и были какие-то объединения, кроме «Кавказа», «неформальные», я бы сказал, они мирно собирались где-нибудь, обсуждали письма с Родины, кушали посылки, которые не успели отобрать.

Вопрос: Кто у вас забирал посылки?

Ответ: Кавказцы.

Вопрос: Они полностью отбирали посылки или им обязаны были отдать какую-то дань?

Ответ: Они смотрели, что в посылке есть и изымали все, что хотели. Они не знали никаких ограничений в своих действиях, кроме убийств, убийства были, но не преднамеренные, а если кто-то не рассчитал.

Жили в палатках, зимой — в казармах. Температура зимой колебалась от +7 до -8 градусов. Солдаты спали в так называемой «бамовке» — черные ватные штаны, черная телогрейка, накрывались шинелями. Кругом вши. Постельное белье в жутком состоянии. Все это напоминало «Котлован» Платонова. Только страшнее. Я понял, что под Москвой была показуха, а это — настоящая армия. У всех военных, которые попадали на БАМ, ноги нарывали, покрывались огромными «розочками», доходило до гангрены. Это не столько от сырости, сколько от условий, в которых жили солдаты.

Во время моей службы были ротные побеги — когда целая рота молодых солдат срывались и уходила в тайгу жить.

Вопрос: А какие были последствия?

Ответ: Никаких. Их находили и возвращали обратно. И никаких карательных мер не применяли, это бессмысленно, так как люди напуганы. Если человек приходит первый раз в часть, идет кушать, а в него по головам летят стальные тарелки, или просто его запинают под стол, так и не дав ничего попробовать, есть вариант, что он скажет: «пошли-ка, ребята, отсюда в какое-нибудь другое место», жили на грибах, на ягодах, шманались по городкам.

Вопрос: Бандитствовали?

Ответ: Нет, грабежом не занимались. Занимались мелким воровством, чтобы выжить, не сдохнуть с голоду. В мой призыв таким образом ушла целая рота — 150 человек.

Вопрос: А кто они били по национальности?

Ответ: В основном, русские, украинцы, которые ушли от беспредела «Кавказа».

Вопрос: Получается, что самое главное — это сила, на чьей стороне сила, тот у власти. Так?

Ответ: Я с этим не согласен. Нужна сила воли. Мы договорились не опускаться до самого низа. Он тебя послал, а ты возьми табуретку и дай ему по голове, чтобы он этого не говорил.

Вопрос: И ты так делал?

Ответ: А мне ничего другого не оставалось. Я даже хуже делал, стоило пройти мимо человеку, который не мой друг, я его бил — для профилактики. Иначе я не мог. Там нужна не сила, а последовательность, стойкость, воля. Кавказцы не оставят тебя в покое, но могут уважать, как высшее существо, или унижать, как низшее, наравне с ними ты не можешь быть.

У нас был азербайджанец., звали его «крутой чувак», он отсидел какой-то срок на зоне – мафиози такой. Не раз трескал офицеров по зубам. Потом он попал в дисбат. По-моему, такие люди просто не должны существовать — животное какое-то, зверь. Мимо него пройти было невозможно. Он мог пнуть, ударить ногой в живот или треснуть по роже. В той ситуации я брал с него пример, обычно мы с ним расходились мирно.

Года два назад был фильм о том, как в латиноамериканской стране готовят офицеров в учебной части. Там была сцена, когда стравливали двух солдат. То же самое происходило у нас по ночам на гауптвахтах. Брали двух «чморей», выпускали в узкий коридор и они медленно сходились, сначала пугали друг друга, потом грызли, кусали, били. Это называлось «бой драконов» — ужасное зрелище.

Вопрос: Видишь ли ты какой-нибудь выход из положения, которое сложилось у нас в стране с Вооруженными Силами?

Ответ: Я считаю, армия должна быть наемной.

Интервьюер С. Чапин

1.15. Белорусский военный округ

Вопрос: Существовали ли у вас в армии национальные отношения?

Ответ: У нас существовали землячества, они объединяли людей по национальному признаку.

В армии сложился стереотип: узбек, казах или любой другой представитель национальных меньшинств — это человек другого сорта, которому нельзя доверять ни одну серьезную работу, особенно связанную с автоматизацией, с электроникой. Землячества возникают, чтобы как-то защитить человека он несправедливости этого стереотипа. Землячество — это коллектив, в котором люди защищают и поддерживают друг друга. Молодые солдаты, влившись в этот коллектив, становятся родными братьями, их защищают от неуставных взаимоотношений, учат, как легче переносить службу, оказывают всяческую помощь.

У нас были азиатское землячество (узбеки, казахи и таджики), кавказское (грузины, армяне, лезгины, абхазцы, осетины) и молдаванское.

Вопрос: А русские?

Ответ: Русские — самая несчастная национальность, у них нет чувства собратства и взаимопомощи. Они не объединялись в землячества.

Вопрос: А евреи?

Ответ: В части их было всего двое. Они ни к кому не примыкали и вели себя абсолютно нейтрально. Относились к ним также, как к русским.

Вопрос: А полукровки?

Ответ: Их положение зависело от языка, на котором они говорили.

Вопрос: Русский мог примкнуть к татарам, если он знал татарский язык?

Ответ: Да. Это еще зависело от того, покажет ли он себя мужчиной, сумеет ли постоять за себя, есть ли у него национальная гордость. Тогда, в принципе, независимо от национальности, человек мог примкнуть к любому землячеству.

Но, само собой, исключая русских. Народы Азии сплачиваются благодаря своим законам настоящих мужчин, они всегда ведут себя очень мужественно. Грузина, например, невозможно заставить делать грязную работу, допустим, мыть туалет, даже если его изобьют или посадят на гауптвахту, он и тогда не поступится чувством национального достоинства, не позволяющий ему выполнять неквалифицированный труд. Если русский кого-то из нерусских попробует задеть, то на его защиту встанут не только люди одной с ним национальности, но и вообще все нерусские.

Вопрос: Каковы отношения между азиатами и кавказцами?

Ответ: Они вместе объединяются против русских. Хотя кавказцы считают себя выше азиатов, они понимают, что междоусобицы им не на руку.

Вопрос: Будут ли азиаты одной воинской части поддерживать азиатов другой?

Ответ: Да. Они относятся друг к другу как дети одной семьи. Если дело доходит до конфликтов, то они могут даже объединиться.

Вопрос: Существовала ли национальная вражда и на ее почве конфликты?

Ответ: В основном, национальная вражда присуща русским по отношению к азиатам. Причина конфликтов в том, что азиаты отличаются нежеланием служить. Русские не могут распространить неуставные отношения на азиатов. Это, наверное, в крови у каждого русского солдата — неприязнь к азиату, даже если изначально ее не было, через два-три месяца службы появится.

Азиаты сплочены, их нельзя ни расколоть, ни растравить и, следовательно, русские военнослужащие (старослужащие, офицеры) не могут распространить свою волю на азиатов. Когда видишь, что русский солдат или украинец работают вовсю, а узбеки стоят в стороне, это, естественно, злит русских. Иногда русские, в основном по неопытности, возмущались. Помню случай, когда молодые солдаты подоили к трем узбекам, которые сидели в стороне, разговаривали со своими земляками, и сказали: «Ребята, давайте работать, мы не успеваем». Узбеки тоже были молодыми солдатами. Узбеки накричали на русских, обозвали их на своем языке, вмешался офицер, построил всех и сказал русским: «Ребята, работайте, они (узбеки) здесь ничего делать не будут».

У представителей национальных меньшинств есть отговорка: «Я по-русски не понимаю». Первый год «не понимаю», второй – «не положено». В конфликты это выливается не всегда, но неприязнь друг к другу, особенно у русских к другим национальностямусиливается. Таким образом, казарма как бы делится на два общества: русские и нерусские.

Вопрос: Известны ли случаи, когда нерусские объединялись в единый блок против русских?

Ответ: Однажды русский сержант, ленинградец, послал в наряд двух узбеков из своего отделения. Едва другие узбеки узнали об этом, тут же подошли к нему и потребовали, чтобы он отменил задание. Сержант заупрямился, этого оказалось достаточно, чтобы все узбеки собрались и начали ему угрожать. Началась драка.

Вопрос: Как складываются отношения внутри землячества между «молодыми» и дедами?

Ответ: Неуставных отношений внутри землячеств нет. Просто «молодой» в землячестве знает, что старослужащих надо уважать. А старослужащий никогда не будет его унижать, заставлять делать за себя грязную работу, для этого у него есть любой «молодой» русский, конфликты здесь исключены.

Вопрос: На твой взгляд, землячество — это гнет или благо?

Ответ: Для членов землячества — благо, ведь если один узбек окажется вдруг в русской части — он ведь умрет от работы. Его все будут ненавидеть. Я, как татарин, входил в узбекское землячество, в случае любого конфликта все вставали на мою защиту. В наряде тоже ничего не делал.

Вопрос: А бывало ли, что русские шли на объединение между собой?

Ответ: Нет. У русских отсутствует чувство единства. Конечно, земляки из одного города поддерживают друг друга, но это совсем не то, по сравнению с национальными землячествами. Русские сами готовы друг друга растерзать, издеваются друг над другом, видимо, в этом проявляется их раздражение землячествами, беспомощность перед ними.

Вопрос: А какое землячество сильнее?

Ответ: Хотя все зависит от количества, я считаю, грузинское. Потом идет узбекское. Азербайджанцы тоже сильно сплочены, держатся отдельно, но если речь заходит о глобальных конфликтах, они объединяются с узбеками, должен сказать, что общность религии, языка, воспитания очень много дает.

Вопрос: Каковы отношения сержантов и землячеств?

Ответ: Сержант — член землячества, для земляков не начальник, а брат. К сержанту-русскому относятся как к русскому. Решает все национальность. Для русского сержанта все нерусские — чурбаны, нерусские объединяются еще как люди второго сорта, каковыми их считают.

Вопрос: А как называют русских азиаты?

Ответ: «Урус», ругают на своем языке, но общего унижающего слова нет.

Вопрос: Как офицеры относятся к землячествам?

Ответ: Офицеры привыкли к землячествам, к их законам. Конечно, по долгу службы они настаивают, чтобы нерусские работали. Но, зная свою полную беспомощность, офицеры требуют с сержантов, а сержант со всей силой давит на русских, так как у нерусских ничего не добьешься.

Вопрос: А офицеры у вас в части были русскими?

Ответ: Нет.

Вопрос: Офицеры поддерживали землячества?

Ответ: Они ничего не могли с ними сделать. Землячества существуют как закон природы.

Вопрос: Были ли случаи убийств или самоубийств на почве национальных отношений?

Ответ: У нас не было. Но нам часто зачитывали приказы, в которых сообщалось о подобных случаях в Вооруженных Силах. Помню, говорили про одного казаха, который оказался в русской части, один, без поддержки, и был буквально замучен, в карауле он стал стрелять по своим мучителям. По-поему, было пять-шесть жертв. Но для казаха, узбека или азербайджанца наказание за подобные поступки не важно. Главное, реабилитировать себя в глазах земляков, а дома — в глазах родственников.

Интервьюер С. Марзеева

1.16. Танковые войска. Винница

Вопрос: Расскажи, как ты столкнулся с дедовщиной?

Ответ: Это произошло в военной школе поваров. В военной школе дедовщина проявлялась так: после отбоя в казарму приходил сержант и давал команду, по которой весь взвод должен был за 40 секунд одеться. Это продолжалось несколько раз, однажды мы полтора часа исполняли команды «отбой» и «подъем». Первые полгода я был «духом», потом меня перевели в «мамонты» и я попал в часть. Там для защиты от издевательств создаются национальные сообщества. Я сразу же стал членом сообщества азербайджанцев и это в какой-то мере спасло меня от дедовщины. Однажды два каких-то деда-самбиста, потребовали у меня раздобыть для них продукты, но я сказал об этом своим землякам и этих солдат тем же вечером в Казарме жестоко избили.

Последние полгода я сам использовал дедовские методы, потому что иначе просто невозможно заставить что-то делать на себя. Мои земляки вообще были самыми агрессивными и тогда уже наша неприязнь к армянам определилась: были случаи, когда землячества шли «стенка на стенку».

Однажды один армянин кого-то избил, и в два часа ночи началась драка, многих ранили, но выяснить, кто зачинщик так и не смогли. В драке участвовали по сорок человек с каждой стороны. Драка началась между украинцами и азербайджанцами. Затем к украинцам присоединились русские, а к азербайджанцам весь Кавказ, грузины и армяне (тогда еще не было Карабаха и мы жили дружно), чеченцы и осетины. Я остался в стороне, т.к. был на смене поваром и, честно говоря, не очень хорошо дрался.

Вопрос: Как отнеслись твои земляки к тому, что ты не участвовал?

Ответ: Им я сказал, что я не смене, варю завтрак и, если приму участие в драке, полк останется без завтрака.

Вопрос: А если бы этой причины не было?

Ответ: Я бы участвовал. Отлынивать от этого дела не принято. Жертв в драке не было, но ушибов, синяков было много. Вообще происходило много конфликтов, солдаты могли ударить друг друга штык-ножом, выстрелить друг в друга. Молодые солдаты всегда ходили с синяками, кроме, пожалуй, представителей кавказских национальностей, наиболее агрессивных и сплоченных.

Вопрос: Каков был национальный состав вашей части?

Ответ: Было очень много узбеков, они держались сами по себе. Но им далеко до нас. Отсталая республика. Не было у них сознания превосходства, желания, чтобы перед ними все расступались. Хотя какая-то гордость у них была. Русские представляли собой самую многочисленную группу, около 80%, но были самыми беспомощными, они никогда не заступались друг за друга, это меня очень удивляло. Я поражался, когда один русский начинал бить другого русского, у других национальных групп ничего подобного не было, мы понимали, что перед угрозой со стороны представителей других национальностей мы должны объединяться. Некоторые русские старослужащие по правам и обязанностям ничем не отличались от молодых.

Вопрос: Почему так получалось?

Ответ: Эти люди чем-то выделялись среди общей средней массы, своей ученостью или культурным поведением. Мне, например, приходилось скрывать свои знания, я специально делал ошибки, если что-то писал, прикидывался бестолковым.

Вопрос: Унижают ли солдаты друг друга внутри одной национальной группы?

Ответ: Нет. Но молодые солдаты почитают тех, кто больше служит. При приеме пищи молодые солдаты обслуживают своих земляков-дедов, отдают им масло за ужином и т.д. Это происходит на основе уважения, почти по желанию, и еще есть зависимость от национальности: кавказцев обычно не трогают, независимо от их срока службы, а узбеков, латышей, литовцев, белорусов — наоборот, часто гоняют больше положенного. Офицеры очень хорошо понимали, кого можно ударить, кого можно послать на задание, они знали, что кавказцев лучше не трогать, кавказцы считали себя особой кастой, от них исходила какая-то враждебность, чуть что, они хватались за ножи.

Русские офицеры унижали своих же русских, как самых безропотных.

Слово «молдаванин» почему-то считалось ругательством. И слово «москвич». Среднеазиатов звали «чучмек», «чурка» – но это мог сказать подполковник или человек того же ранга, не ниже.

Нации делятся в армии на воинствующие и невоинствующие. Воинствующие — это грузины и азербайджанцы, невоинствующие — прибалтийцы, узбеки, украинцы, русские.

Быть смирным — это плохо. Когда собака лает, а ты не отвечаешь — она кусает. Офицер ведет себя точно также, если ему не даешь отпор, он начинает тебя унижать. В нашей части даже один полковник-кореец избивал лейтенантов.

В армии все отношения пахнут кровью. Волчьи законы. И самая тяжелая служба у тех, кто не входил ни в какие национальные сообщества. Многие не выдерживали, убегали, вешались.

Вопрос: Допускались ли блоки между землячествами?

Ответ: Да.

Вопрос: А допускались ли блоки с узбеками у азербайджанцев, ведь у вас общая религия?

Ответ: Религия никакой роли не играла. И потом, мы всегда чувствовали свое превосходство над узбеками. Они это понимали, и у нас были нейтральные отношения. Конечно, мы их выделяли среди остальных.

Интервьюер С. Марзеева

1.17. Стройбат. Украина

Вопрос: Каким было твое первое знакомство с дедовщиной?

Ответ: Я не помню… понимаешь, главная проблема не в дедовщине. В армии самого элементарного порядка нет. Бесправные сержанты. Например, если я сержант и отдаю приказ солдату, он может меня «послать», и я его наказать никак не могу. Только избить. Или «настучать» вышестоящему командованию. Но «настучать» — значит, себя же дискредитировать. Ну, отругает он солдата, тот скажет «я больше не буду», а в следующий раз он опять мне не подчинится.

По Уставу есть много наказаний, но они не действуют. Скажем, объявить выговор с занесением… разве это наказание? И кому это нужно, если любое такое наказание автоматически снижает показатели части, начальству не хочется из-за солдат получать шишки. Поэтому наказывают только за случаи, которые невозможно скрыть. Изнасилование, скажем, ведь это же уголовное дело.

Единственная мера воздействия — кулак. У каждого офицера очень много своих осведомителей из солдат, поэтому офицеры знают о всех беспорядках в части, но они не стараются воздействовать на ситуацию, им просто спокойнее как бы ничего не знать.

В казармах каждую ночь кого-то избивают, там и офицерам достается, и прапорщикам. Офицеры каждую ночь обязаны оставаться в казармах.

Вопрос: И они оставались?

Ответ: Когда как. Если и оставались, то толку никакого не было. Самое большое, что они могли — это в 3 часа ночи устроить «подъем». Офицеру скучно, вот он и пошутит, порезвится.

Многие офицеры просто спивались, вообще на работу не ходили. Был у нас один такой, не хочет служить парень. Он с утра ждет командира. Играет в карты с нами, болтает, просто дурака валяет. Когда появляется кто-нибудь из командиров, этот парень выпивает немного водки, чтобы запах чувствовался и идет в штаб. Начштаба ему там говорит: «Вижу, что не нравится тебе служба. Из комсомола тебя уже исключили, квартиры лишили… уволить тебя я все равно не смогу. Так что — служи!».

Однажды был у нас такой случай: в 20 часов вечера вызвал нас командир и говорит, что такая-то комната к завтрашнему утру должна быть покрашена. Мы до 3-х ночи искали краску, известку, кисти, ведра, потом до 6-ти утра красили. А люди, которых ждали, ради которых мы старались, приехали только через месяц.

Однажды нас неделю кормили комбикормом. Желтый порошок разводили в воде. Больше ничего не было на складе. Мы 4 дня не ели, а потом, на пятый, еще добавки попросили. Много всяких курьезов.

Есть в армии так называемая система землячеств. Это группы людей из одного города или одной национальности. У нас объединялись армяне, азербайджанцы, казахи, хохлы, белорусы, латыши. Они поддерживали друг друга, им было легче служить. Они чувствовали себя более защищенными. Чем крупнее «землячество», тем большими привилегиями оно пользовалось. Например, казахов у нас в гарнизоне было около 5 тысяч… Не объединялись только русские. Поэтому им и досталось больше всех. Если русского «молотят», никто не подойдет и не заступится за него. Зато все национальные меньшинства, как правило, очень сплочены. У них действовал такой принцип: можно унижать человека любой национальности, кроме своей. Поэтому между землячествами постоянно происходили стычки. Повод былминимален: кто-то кому-то на ногу наступил или посмотрел не так. Причем, представители наименее цивилизованных национальностей наиболее агрессивны. Об их культуре можно судить по такому, например, эпизоду: солдат-таджик собрал посылку алюминиевых ложек, чтобы послать домой. Случайно ее вскрыли. Наш командир части «отпинал» того солдата.

Вопрос: «Отпинал» — это значит «избил»?

Ответ: Да. Такие случаи вообще бывали часто. Бывало все. Вплоть до случаев, когда один солдат насиловал другого.

Вопрос: Были ли конфликты на национальной почве?

Ответ: Так сказать, пожалуй, нельзя. Причины конфликтов были всегда бытовые. Наверное, там, где будет большое скопление людей разных национальностей, всегда будет национальная напряженность. Особенно, если присутствует какая-нибудь маленькая нация. Ее представители относятся к русским как к завоевателям. Мне кажется, напряженность можно снять, отдав республики этим национальностям. Пусть они сами там разбираются. А сейчас получается, что они схватились за вопрос о самостоятельности, как маленькие дети за игрушку, «дайте нам свободу, хочу свободу!». Дайте же ее им — пусть подавятся, они ведь не знают, что с ней делать.

Вопрос: А что ты думаешь о конфликтах населения с армией?

Ответ: К армии везде относятся хорошо, пока ее нет. Как правило, армия — это большое скопление молодых мужчин. Если на Западе есть публичные дома, которые хоть как-то сбивают стрессы, то у нас очень трудно два года находиться совершенно изолированным. Если учесть то, что у нас служила одна «Чернота», и учесть их отношение к женщинам (различное этическое воспитание — улыбнулась тебе девушка, значит, она тебя хочет), то ясно — конфликты неизбежны, девчонки шляются по гарнизону, а потом получается, что кого-то изнасиловали. Кто-то уходит в увольнительную, самовольно и взламывает магазин или кого-нибудь избивает.

Вопрос: Что бы произошло, если вашу часть ввели в Нагорный Карабах?

Ответ: Если бы нам там дали оружие — перестреляли бы друг друга. У нас очень много людей разных национальностей: тысячи две грузин, тысячи четыре казахов. Группировки огромны. Хотят они или не хотят — все равно группируются. Мне трудно предположить что-то, но я испугался, если бы туда послали нашу часть. У нас там полнейший бардак. Если бы на них в Карабахе пошла толпа, они бы все разбежались. И армяне, и азербайджанцы. Против своих они не стали бы воевать. Трудно предположить, чтобы нас туда послали, но труднее предположить, что было бы, если бы нас туда послали, да еще выдали оружие. Вся часть просто бы перестреляла друг друга.

Вопрос: Получали ли огласку ЧП, происходившие в части?

Ответ: Как правило, нет. Однажды пострадавший хотел пойти к начальству, но не успел, его просто убили — скинули в шахту. Это было в нашем гарнизоне. В армии никто не станет выяснять, убийство это или несчастный случай. Ведь каждый месяц происходили ЧП: кто-то случайно в котел упал на кухне, или кто-то попал под машину, или повесился, или убежал… В зоне тоже происходит много таких случаев. А чем армия отличается от зоны? Условия жизни точно такие же, питание точно такое же, отношение к человеку точно такое же.

Защитить солдата никто не может, даже если он расскажет, что над ним издеваются. Человек полностью бесправен. И потом, командиры не задумываются о целесообразности своих приказов. Например, наш начштаба очень любил, чтобы его приказания исполнялись без рассуждений. Однажды привезли бетон, вывалили его на снег. Только мы начали работать, он прибегает: «Почему не на обеде?». Товарищ майор, бетон… Раствор же застынет через 30 минут. «Ничего не знаю, все на обед». Мы идем на обед. Когда вернулись, он спрашивает: «Почему бетон лежит?». Застыл.«Долбите!».

Таких вот случаев было очень много. Но, с другой стороны, через армию надо пройти. Школа жизни.

Вопрос: А чему там учат?

Ответ: Крутиться. Сильнейший выживает, сила бывает разная, интеллектуальная, физическая, неважно какая, лишь бы она была. Сила необходима человеку в жизни. В зависимости от твоей силы тебе отводится место. Возьмем, к примеру, куриное семейство, хоть и нехорошо, может быть, сравнивать солдат с курами… Там всегда есть курица высокого ранга. И чернушка какая-нибудь. Точно такое же деление в армии! Там происходят те же процессы, что и в обществе, только ощущаются сильнее. Сказываются суровые бытовые условия, общение с ограниченными людьми… это раньше считалось, что у офицеров «голубая кровь», как правило, в армейскую систему ограниченные офицеры вписываются очень хорошо.

У нас был один капитан с большим сроком службы, в Афганистане провел несколько лет. Никогда никого не бил, не обзывал, мы все делали, только бы он был доволен. Но таких людей очень мало, они не делают погоды. И потом, таким, как правило, тяжело приходится, они не подлаживаются под систему, они сами по себе. Им всегда достаются самые плохие участки работы, их всегда ругают, им не присваивают новых званий, зато те, кто вписывается в систему, имеют все для своей квартиры, от японских унитазов до финской плитки, всякую краску, бетон, кирпич. Склады разворовывают сами офицеры. Офицерские жены тоже чувствуют себя очень свободно, могут солдата послать за чем угодно, в магазин или что-нибудь принести мужу, на тех правах, что и он сам. И часто их капризы противоречат полученному солдатом приказу. Он тогда просто не знает, что ему делать, она ведь потом может пожаловаться мужу и у солдата будут неприятности.

Издевательств очень много, особенно в комендатуре (это как бы местная военная тюрьма). Там есть всевозможные камеры. Туда попасть элементарно. Честь не отдал патрулю, или телефонограмму неправильно принял, или пуговица не так пришита — этого достаточно, в камере по щиколотку воды, в ней растворена хлорка, дышать невозможно, а вверху только маленькое окошко. Сидящие там, чтобы выжить, хватаются руками за решетку и подтягиваются к чистому воздуху.

Сам начальник комендатуры может избить солдата, а доказать потом что-либо будет невозможно, потому что даже следов от ударов на теле не остается, так как бьют профессионально.

В США, в наемной армии, решаются тактические, стратегические задачи, а у нас чем занимаются? Заборы красят, плакаты пишут, огороды копают командирам, политинформации проводят. Что такое в армии политинформация? Это, к примеру, задают вопрос: «Где Советский Союз? Покажи на карте». Солдат отвечает: «Не знаю».

Вопрос: Так отвечали, наверное, нерусские солдаты?

Ответ: Не обязательно. У меня были друзья-казахи и грузины, очень умные ребята. Интеллектуальный уровень не зависит от национальности.

Наша библиотека всегда находилась на замке. Газеты мог прочитать, только стащив где-нибудь. Армия вообще колоссальный рассадник преступности. Когда я демобилизовался, первое время с трудом удерживался, чтобы не воровать. Все, что плохо лежало, хотелось сунуть в карман, по привычке, это было на уровне инстинктов.

Вопрос: Как ты вел себя на 2-м году службы?

Ответ: Мне кажется, я был слишком либеральным сержантом, сейчас об этом жалею. Стоило дать солдату почувствовать себя человеком, как он отказывался подчиняться приказам. Приходилось бить. После того как дашь в морду, вопросов, как правило, не возникало.

Вообще избивают и издеваются вовсе не каждый день, просто служить в армии — это само по себе кошмар. На тебя одевают грязную одежду, тебя не кормят, тебя заставляют делать работу, которая никому не нужна, тебе не дают читать книг (их просто нет), любой может тебя избить…

Интервьюер С. Марзеева

1.18. Стройбат. Белоруссия

Вопрос: Как началась твоя служба?

Ответ: В армию я был призван в мае 1987 года. Сразу же попал в комендантский взвод. Через две недели мне повесили лычки и я стал младшим сержантом, командиром отделения. Видимо, офицеры рассмотрели во мне командирские качества. Сыграли здесь свою роль и мои анкетные данные: до призыва на службу я учился в Ташкентском университете. Еще через месяц меня избрали комсоргом взвода, спустя еще какое-то время Политотдел гарнизона предложил мне перейти в строительную часть. Когда меня переводили, я уже знал, что стану секретарем комитета комсомола стройбата, здесь, в строительном батальоне, и прошли два года моей службы.

Вопрос: Что такое в твоем понимании дедовщина?

Ответ: Что такое дедовщина, я не знаю. У нас в части ее вообще не было. Я хорошо знаю, что такое землячество.

Вопрос: Что же такое землячество?

Ответ: Армейское землячество — это группа людей, объединенная по национальному признаку. Его можно сравнить с рабовладельческим строем. Какая-то нация внизу, какая-то наверху. Кто-то унижается, а кто-то эксплуатирует.

Вопрос: Какие землячества были в вайей части?

Ответ: Когда я пришел, самым сплоченным было чеченское землячество. Чеченцев 24 человека, а батальон состоял из пятисот. Но они терроризировали весь батальон. Особенно издевались над туркменами: по ночам всех их поднимали и избивали. Однажды одному из них завязали на горле веревку, а другому приказали ее тянуть, оба парнишки убежали.

Я ненавидел избиения, неуставщину, защищал гонимых ребят. Боролся и с нездоровым чеченским землячеством. Докладывал в политотдел. Чеченцы все время убеждали меня, что это стукачество. Однажды ночью они подняли меня, хотели «поговорить по душам».

«Зачем тебе это все нужно?» — говорил Исмайлов, лидер чеченцев, которого все, в том числе и сами чеченцы, боялись и слушались беспрекословно. «Ты солдат и я солдат. Ты два года отслужишь и уйдешь. Если меня посадишь, я потом выйду и зарежу тебя». Он воспринимал меня как принципиального коммуниста, поэтому хотел взять убеждением. Трогать боялся.

Издевались чеченцы и над славянами, но, в основном, над ребятами из Средней Азии. Среднеазиаты, мне кажется, физически были развиты меньше, плохо владели русским языком.

Вопрос: Какие преимущества давала принадлежность к землячеству чеченцев?

Ответ: Наша часть занималась строительством разных объектов, особое положение чеченцев заключалось в том, что они вообще ничего не делали. Прикажет, допустим, командир роты чеченцам что-либо сделать, а они всю роту построят и поведут на работу. К тому же издеваются.

Вопрос: Ты сказал, что боролся с чеченским землячеством. Кто вышел победителем в этой борьбе?

Ответ: Чеченское землячество самое организованное было и самое жестокое. У меня до сих пор сохранилось неприязненное отношение к Кавказу и его людям. Победить эту изощренную жестокость я считал своим долгом. Я настаивал, чтобы из нашей части их перевели в другое место, критиковал их на комсомольском собрании, спрашивал: «Почему молчат комсомольцы?». Одному члену комитета комсомола — чеченцу — я задал вопрос прямо: почему он боится встать и выступить? Тот вышел вперед, а потом ходил с фингалом под глазом — свои же поставили, хотя на собрании он так ничего и не сказал.

По моим предложениям почти всех чеченцев перевели в Кобрино Московского военного округа.

Вопрос: Что-нибудь изменилось после их перевода?

Ответ: Да. Потом из роты уже никто не убегал.

Вопрос: Какие еще были землячества?

Ответ: Вторым по положению было белорусское землячество. После перевода чеченцев оно стало лидировать.

Вопрос: Какова была его численность?

Ответ: 150-170 человек. Сюда входили ребята с Гомельской, Минской, Гродненской областей. В части не было деления на белорусов, украинцев или русских. Все славяне входили в белорусское землячество. Белорусское землячество боролось с узбеками, с «азиками». Между национальностями была явная вражда.

Солдаты-белорусы служили у себя дома. Кроме того, большинство офицеров и прапорщиков были белорусами или славянами. Конечно же, они покровительствовали своей нации, например, старший лейтенант Афанасьев сам пытался возбудить национальный дух у славян, поднять и сплотить их. Ему удалось отдать власть в роте славянам. Он лично избивал среднеазиатов и грузин. Но, в конце концов, белорусы подвели своего командира роты. Покровительство привело к вседозволенности. Многие белорусы, из-за которых солдаты убегали из части, ходили в самоволки, напивались, грабили мирное население. Этого Афанасьева позже отстранили от командования ротой.

Как-то прибыл в часть новый призыв из Белоруссии. И вдруг на третий день вижу, что они стоят вместе с прапором-белорусом и курят. Уже на третий день между рядовыми и прапорщиком установились неслужебные фамильярные отношения! Так что наглоепокровительство белорусскому землячеству играло большую роль в борьбе за власть.

Вопрос Как я понял, было еще узбекское землячество?

Ответ: Да. В батальоне было около двухсот узбеков.

Вопрос: Численность играла какую-нибудь роль?

Ответ: Играла, но не главную. При дележе власти число солдат в землячестве не было решающим.

Вопрос: Какую ступень в иерархической лестнице занимало узбекское землячество?

Ответ: Вторую после белорусского. Было также грузинское землячество из 17 человек. Все грузины считались людьми первого сорта: числились кладовщиками и сторожами, но абсолютно ничего не делали.

Вопрос: допускалось ли вхождение в какое-либо землячество солдат других национальностей? Могли ли, скажем, туркмены, которых, как ты сказал, «чморили» чеченцы, входить в узбекское землячество?

Ответ: Нет. Землячества этнически были «чистыми». В узбекское входили лишь узбеки. Узбеки, кстати, не только не принимали к себе туркмен, но и били их. Ни в какие землячества не входили также башкиры и прибалты, так как их было мало. Им больше всего и доставалось.

Вопрос: Ты тоже входил в узбекское землячество?

Ответ: Нет. Я всегда старался защищать тех, кого били, над кем издевались: и земляков, и людей других национальностей. Многие земляки меня ненавидели, потому что я противостоял избиениям и издевательствам, мне говорили: «Вот окончишь службу, вернешься в Узбекистан, мы тебя зарежем». Я не боялся, но… иногда все же проскальзывала мысль уйти в военное училище.

Двух парней с Украины и из Казахстана я по ночам сторожил в казарме, ночевал с ними рядом, чтобы их никто не бил, хотя это подразделение и казарма были не мои. Хорошо, что потом командование пристроило обоих к штабу, иначе бы им труба.

Я защищал еще одного парнишку, Шульгина, немца, призванного из Казахстана. Он был совсем слабый и маленький, даже сапоги носил 39-го размера. Над ним тоже постоянно издевались. Вообще меня уважали люди, которых били. Они знали: их в моем присутствии никто не ударит.

Вопрос: Как ты выбирал себе друзей в армии?

Ответ: У меня были два друга-узбека, которые не входили в землячество. У нас сошлись взгляды на жизнь. Один, студент-физик, работал в бригаде, делал только свое дело. Второй, тоже в прошлом студент, служил в санчасти, вообще он поэт и я знаю, что скоро выйдут его стихи.

Они также никого не трогали: их, как и меня, земляки ненавидели.

Вопрос: Ты говорил, что в части были прибалты. Почему они не могли войти, скажем, в белорусское землячество?

Ответ: У нас было несколько латышей и один литовец из Вильнюса, очень спокойные порядочные люди. Может быть, поэтому их не принимали в другие землячества.

Хорошо помню литовца. Здоровый, симпатичный парень. Очень добрый человек. Никогда никого не трогал. Работал на стройке. Выполнял приказы командиров. А вообще мнение было таким: раз сам никого не бьет и работает, значит, слабый и «чмошник». Поэтому его били. Уволился нравственно и физически покалеченным: лежал после побоев в госпитале, нога у него потом не двигалась.

Если кого-то считают слабым, то это хуже всего. Такого человека ни в какое землячество не возьмут. Поэтому не взяли и литовца в белорусское землячество. К слову сказать, белорусы издевались над ним ничуть не меньше других.

Вопрос: Как строились отношения внутри землячеств?

Ответ: Внутри землячеств солдаты четко делились на три «сорта». Первый сорт — это те, кто абсолютно ничем не занимается. Эти люди обычно числятся кладовщиками, сторожами. Их боятся даже офицеры…

Вопрос: Боятся физического воздействия?

Ответ: Бывает и так. Но, в основном, тут другой страх. Эти люди имеют доступ к вещам, материальным ценностям, воруют на стройке краску, стройматериалы и снабжают ими офицеров. После этого солдат-«первосортник» и офицер уже повязаны общей тайной, и последний боится ее раскрытия. «Первосортники» даже на вечернюю поверку ходят по желанию, люди второго сорта отвечают только за себя, выполняют только свои обязанности. Они никого не «чморят», живут тихо, спокойно, ни во что не вмешиваясь. Их также никто не трогает. Люди третьего сорта — это «мертвые» люди, их видно даже в строю: всегда худые, грязные, с фингалами под глазами. В обязанности людей третьего сорта входит пахать как Карло, круглосуточно, днем — на стройке, вечером в нарядах по столовой, по мытью полов. Они даже спать спокойно не могут, все время в напряжении. Спят, накрывшись с головой одеялом, чтобы не видно было их лиц. Это как страус, который прячет голову в песок в надежде, что его не увидят.

Самым большим унижением считалось мытье полов, поддался, помыл один раз — будешь мыть до конца службы. И до конца службы будешь третьесортным, отверженным. Этих людей называют в армии «чмо» или «чмошниками». Они замкнуты в себе, ни с кем неразговаривают. Что им прикажут, то и делают. «Первосортники» постоянно издеваются над ними. Прикажут стоять на одной ноге — стоят, прикажут бежать ночью за водой — бегут, ни о чем не спрашивая и не пытаясь возражать. Сначала мне самому не верилось, что так может быть. Чтобы убедиться, ночью я сам поднял своего земляка и послал его за водой. Тот, не сказав ни слова, покорно побежал.

Очень часто от побоев «третьесортники» убегают в лес, причем и зимой и летом, чтобы прокормиться, грабят местное население.

Вопрос: Люди каких национальностей обычно входят в третий сорт?

Ответ: Национальность роли не играет. Отверженные есть в любой национальности…

Вопрос: А у кавказцев?

Ответ: Есть, но это крайне редкий случай. В основном, все кавказцы люди первого сорта. У нас был лишь один чечен-«третьесортник» и два азербайджанца. Они беспрекословно выполняли все распоряжения солдат-«первосортников» и офицеров, если рядом не было земляков. Но если их земляки были, то они держались за них и сопротивлялись. Могли ослушаться даже командира роты.

Вопрос: По каким критериям идет расслоение на сорта?

Ответ: По силе тела и духа, а также по умению «крутиться». Но главное все-таки кулак. То, что сейчас мы видим в войсках, это не армия, а лес. Прав тот, у кого есть физическая сила. Первый сорт — это сильный лев, которому никто не мешает. Или же маленький хитрый шакал, который втерся в доверие к офицерам. Нормальный человек с чистой душой быть в первом сорте не сможет, он непременно станет «третьесортником», «чмо». Потому что, если он не бьет, бьют его. В третий сорт попадают и физически неразвитые, я думаю, что их вообще не нужно брать в армию.

Плохо, если человек слаб, но вдвое хуже, если он к тому же не может принять армейской системы. Совсем недавно я снова заехал в свою часть и узнал, что покончил с собой солдат, которого я знал. Он уже и раньше сбегал, я сам его искал. Когда у него спрашивали, кто бьет, он отвечал: «Все». — «Кто конкретно?» — «Не скажу». — «Почему?» — «Не хочу, чтобы меня называли «стукачом». И вот на этот раз он сбежал и повесился в лесу. Его нашли через 17 суток. Уже не было глаз: птицы скушали. А когда-то до армии был нормальный человек. На гражданке, говорят, занимался каратэ, ничем не выделялся, в «учебке» даже «борзым» был. Когда прибыл к нам в часть, его избили семь человек (он был маленьким и казался слабым). Видимо, после побоев парень пал духом. Говорили, что его бил даже командир роты. Офицер думал, что парень сачкует, отлынивает, а он действительно настолько ослабел, что не мог работать. Он писал брату, что скоро умрет. Брат приехал. Парень просил: «Забери меня». Но армия есть армия — из нее по своей воле не уйдешь. Брат уехал, а он — в петлю…

Вопрос: Часто ли за время твоей службы случались самоубийства на почве избиений?

Ответ: На моей памяти таких случаев было два.

Вопрос: Имел ли право «первосортник» из одного землячества ударить, избить или как-нибудь унизить «третьесортника» из другого землячества?

Ответ: Вообще-то это не запрещено. Над «третьесортниками» издевались все. Однако такая практика под конец моей службы постепенно начала уходить. Обычно избиения шли внутри землячеств: сильный белорус издевался над слабым белорусом, сильный узбек над слабым узбеком. Если же, допустим, белорус-«первосортник» избил узбека «третьесортника», то мог иметь неприятности, а мог и не иметь… Когда я пытался, к примеру, защищать слабых белорусов от издевательств сильных, мне говорили: «Какое твое дело? Это наш земляк, что хочу, то и делаю». То есть, относились как к личному имуществу.

Вопрос: Если издевательства шли внутри землячеств, почему на твой взгляд, они вообще существовали? Что их объединяло, если не соображения своей зашиты?

Ответ: Землячество возникает для борьбы за выживание. А чтобы землячеству хорошо жить, надо давить другое. Очень много драк происходило на национальной почве.

Через Политотдел я узнал, что в одной из частей нашего гарнизона, было устроено массовое побоище чеченского землячества с белорусским. К чеченцам присоединились азербайджанцы и другие кавказцы, к белорусам — славяне.

Землячество в армии формирует из человека окончательного националиста, независимо от того, был он раньше таким или нет. Так, один солдат мне признавался, что на гражданке не был и не хотел быть националистом, но стал поневоле, мне кажется, что если бы я не работал секретарем комитета комсомола, должность которого давала выход из системы, то тоже бы непременно превратился в националиста.

Я уверен, будь в нашей части дедовщина, было бы значительно лучше, чем то, что мы имели. Дедовщина хотя бы интернациональна. Там люди всех наций пройдут стадии молодых и старых. При землячествах же нет социальной справедливости ни по отношению к человеку, ни по отношению к нации. Если человек порядочный, но слабый, он будет все два года мыть полы и ходить битым. Если землячество слабое и небольшое, оно всегда будет угнетаемо.

Вопрос: С чем связана вражда национальностей в армии?

Ответ: У каждого народа существует свой уклад, своя культура, свой уровень развития и образованности. Национальная вражда связана с тем, что все это в воинских частях насильно перемешивается.

Вопрос: С этой точки зрения, может быть, стоит говорить о целесообразности прохождения солдатами службы в своих республиках?

Ответ: Если армейская система не в силах сплотить многонациональный коллектив, то конечно, лучше, чтобы ребята служили на Родине. Такая многонациональная армия не нужна: ребята призываются, чтобы стать солдатами, а становятся рабами.

Вопрос: То, что ты сейчас рассказал, очень похоже не на советскую воинскую часть, а на колонию неважно какого режима. Связана ли такая криминогенная ситуация с контингентом, который призывается в стройбат?

Ответ: В нашей части был тюремный образ жизни. Это связано с уголовниками, которых в стройбате очень много. Например, из 70 человек осеннего призыва 1988 года 23 оказались судимыми, с разными сроками наказания: по пять, по четыре, по три года отсидели, были и «условники».

Обычно из белорусского пополнения до 50 процентов солдат имели судимость, из азиатского – 2-5 процентов. 80 процентов бывших уголовников переходят сразу в разряд «первосортников», начинают угнетать слабых и тех, для кого уголовные привычки в новость. Когда приходит пополнение, «первосортники» сразу бегут в казарму, где поместили новобранцев, чтобы начать «испытания». Кто здоров и не поддается воздействию, принимают в свой круг. Кто сдался — «мертвый человек».

Я вместе с сержантами дневал и ночевал в казарме, чтобы никого туда не допустить, чтобы к вновь прибывшим не перешли старые традиции. Сначала новички, как положено, слушались и сержантов, и меня. Потом старослужащие кавказского происхождения проникли в казармы к своим землякам, научили уму-разуму. Потом уже сколько ни приказывали, кавказцы полы не мыли… Уголовники тоже смекали, что к чему.

Вопрос: Знали ли сержанты об издевательствах и глумлениях в части? Почему они не могли заставить выполнять свои приказы?

Ответ: Не только знали, но и жили в этой системе. А слабые сержанты выполняли приказы рядовых. Да что сержант — если ты сильный, к тебе ни один офицер не привяжется. Главное — кулак.

Вопрос: Был ли способ у сержанта заставить выполнять свои приказы? Скажем, доложить командиру…

Ответ: Если сержант не справится с подчиненными и доложит командиру, сержанта самого отстранят от командования: значит, не способен. Поэтому сержант отыгрывается на слабых. На работе гоняет их за двоих: за себя, и за того парня, который просто куда-то ушел, сержант сам не хочет быть битым «первосортниками», поэтому и не пристает к ним. Сержант уважает силу. И в сержанте уважают силу.

Вопрос: Но есть еще и офицеры, знали ли они о порядках в части?

Ответ: Конечно же, офицеры обо всем знали. Большинству было на все наплевать: им так легче жилось, система землячеств работала на них. Так, командир батальона непременно вставал на сторону завстоловой, прежде судимого, который держал в руках солдат-«третьесортников».

И потом, даже если бы офицер захотел, что бы он смог? Я, например, был свидетелем того, как Магомет Исмайлов насмехался над старшим лейтенантом Одинцовым, когда тот командовал, «отставить, товарищ старший лейтенант, я буду командовать», — говорил Исмайлов.

Тот же самый старлей Одинцов сам бил солдат. Когда я настоял, чтобы его исключили из комсомола, ночью меня избили прямо в штабе части, хотя там был дежурный офицер, из разговоров я понял, что избиение было подстроено Одинцовым. Ему потом неприсвоили звание капитана и он год ходил за мной, просил вернуть комсомольский билет. Разве такие офицеры предпримут какие-нибудь меры против избиений, если у них самих рыльце в пушку? Таких офицеров из армии нужно выгонять. Кроме того, некоторые по своему характеру не способны что-то изменить. Как, например, старший лейтенант Гаврилов, над ним самим издевались все, кому не лень: «Гаврюша, строевым шагом иди сюда». Он боялся, особенно чеченцев…

Вопрос: И шел строевым шагом?

Ответ: Не строевым, но шел… Меня бесило, что офицер не может справиться с солдатами.

Вопрос: Кто-то из офицеров пытался что-то изменить в части?

Ответ: Большинство ко всему привыкли: бьют и пусть бьют. Тех, кто бунтовал и пытался вырваться из системы, быстро ломали. Я помню, как в часть пришел молодой офицер Цвек, молдаванин по национальности. Он пытался бороться с избиениями, добивался, чтобы Исмайлова посадили, но Цвеку не дали этого сделать. И Цвек со временем потух. Его, кстати, тоже избили. Ходил с фонарем под глазом.

Вопрос: Что, по-твоему, нужно сделать, чтобы ситуацию в армии изменить?

Ответ: Нужно полностью менять командный состав и не допускать перехода старых традиций к молодому призыву…

Вопрос: А как ты смотришь на создание профессиональной армии?

Ответ: Да, я за профессиональную армию. Это было бы лучшим выходом из создавшегося положения.

Интервьюер С. Марзеева

1.19. Морская пехота. ДШБ

Вопрос: Как произошла твоя первая встреча с дедовщиной?

Ответ: В первый же день. Когда въезжали в часть через КПП, с третьего этажа казармы на плац полетела веревка с мылом. И крик: «Черепа, вешайтесь!» Через два дня я основательно получил по роже.

Вопрос: За что?

Ответ: Я стоял возле камбуза. Ребята, года полтора отслужившие, сидели недалеко и курили. Один из них ко мне подошел и спросил: «Откуда родом?». Я сказал. Потом спросил: «Почему так буро отвечаем?». Мы с ним «связались». Подошел еще один. В результате — разорванное х/б…

У меня лично потом особых проблем не было. Я спокойно делал все, что от меня требовалось — и ФИЗО, и бег, и все. А закон такой: если ты можешь пробежать десять или сколько там нужно километров, определенное количество раз подтянуться и т.п., к тебе не «вяжутся».

Это очень важно, потому что в особые войска предварительно отбирают парней. Поэтому у физически слабых проблемы были. Но сам я сопротивлялся.

Вопрос: Расскажи, как распределяются неуставные категории?

Ответ: Сначала «черепа», через полгода — «караси», через год — «подгодки», через полтора — «годки», потом — «гражданские», собственно, «дедами» мы никого не называли. До присяги солдат называли «духами». Это полный ноль в смысле прав. «Черепа» выполняют «грязную работу». Над ними можешь делать все, что хочешь. «Караси» в основном осуществляют контроль за «черепами», поговорка такая есть: «Бурый «карась» хуже пьяного подгодка». «Бурый» — это тот, у кого склонность к террору. «Караси» тоже что-то делают, но… После нового призыва для них наступает облегчение, и они «отрываются». «Черепу» сразу говорят: «Вот придет еще кто-то и все будет в порядке».

Вопрос: Что могут заставить делать «карася»?

Ответ: Это зависит от того, как он себя проявит. На «карасей» давят меньше, чем на «черепов». У них появляется возможность заставлять «черепов» работать на себя.

Вопрос: «Караси» разделяются между собой?

Ответ: Есть «бурые караси», которые занимаются «пришкаливанием» молодых, производят функцию надзирателей. Есть те, кому на все это наплевать. Они ни во что не вмешиваются. Делают то, что положено по службе.

Вопрос: Их могут заставить кого-то бить?

Ответ: Да. Если не подчинятся, сами получат. По ночам среди них устраивают соревнования по боксу, по каратэ. Собирают их парами, в один-два часа ночи. И на центральной палубе открывают «турнир». Каждое отделение выставляет представителей и начинается мордобой между ними.

Вопрос: Люди, которые ни во что не вмешиваются, подчиняются, если их заставляют что-то делать не по Уставу?

Ответ: Да. На общих основаниях. Но сам я сопротивлялся. От тех, кто умело сопротивляется, в конце концов отступают.

Хотя могут и сломать. Я сам, будучи сержантом, мог избить молодого, если он мне не подчинялся. Вообще можно сломать чисто по Уставу, нарядами, например. Сержант заступаться не будет. Он сам из «стариков», он из своей среды не «вырубает». Можно сломать и чисто психологически. Если каждые 15 минут дергать, заставлять работать, не спать.

Армия — такая система, в которой трудно быть невиноватым, если тебя хотят виноватым сделать. Прав тот, кто старше по званию, кто больше прослужил. Если жаловаться, то сержант следом скажет свое веское слово и ты опять будешь виноватым.

Можно сломать человека чисто психологически. Когда все, кто находится в коллективе, в котором ты вращаешься каждый день, игнорируют тебя, а если обращаются, то так, что лучше бы не обращались совсем: уставом же не запретишь называть человека разными словами… Два года — вполне достаточный срок, чтобы сделать человека ненормальным, даже не нужно его для этого бить.

Вопрос: Как правило, используют уставные варианты наказаний или бьют?

Ответ: Способы многообразны. И по Уставу, и вне Устава. Часто используется принцип коллектива: когда провинился кто-то из молодых, всех вместе с ним выгоняют вечером на экзекуцию.

Вопрос: А если подойти к начальнику штаба, кому-нибудь из офицеров и рассказать все?

Ответ: У нас принцип хоккея срабатывал («в хоккей играют настоящие мужчины…»), слабость не котировалась. Если не можешь за себя постоять — грош тебе цена.

Вопрос: Принцип срабатывал между вами, солдатами?

Ответ: Нет, вообще. У командиров было такое же отношение к слабости. Наш комбат, к примеру, 132 раза делал подъем переворотом. В 45 лет. Человека, который пожаловался, очень легко вычислить. Там же люди живут не как в Москве, где девять миллионов. Пожаловался — значит, будут разбираться. Одного-двух посадят. Но останутся сержант и все остальные 30 человек.

Вопрос: Нельзя ли перевести человека в другую часть?

Ответ: Можно, наверное, но я такого не видел. Это замкнутый круг. Нужно сразу комиссовать. По-моему, единственный выход — делать профессиональную армию. Чтобы служили только те, кто хочет, кому это нравится.

Вопрос: Ты считаешь, это гарантирует от неуставных отношений?

Ответ: Считаю, да. Например, хоккеист выходит на поле, бывает, ему ломают хребет. Но он «профиль», сам на это шел и знал, на что идет.

Вопрос: Но все же, останется ли почва для неуставных отношений?

Ответ: Будут, конечно, инциденты. Мужики всегда будут выяснять отношения, и на кулаках в том числе. Но там не будут калечить, психологически ломать.

Когда я пришел из армии, человека ударил просто так, ни за что. Мы стояли, разговаривали, он сделал неопределенное движение, я его ударил, он потерял сознание.

А система массового призыва, когда вместе попадают люди разной физической подготовки, с разным интеллектуальным потенциалом. Это ведь самый «блатной» вариант коммунизма, когда все равны перед Богом и сержантом.

Вопрос: Еще какие категории среди «карасей» есть?

Ответ: Тех, у кого хорошая жизненная школа, достаточная физическая подготовка до армии, перестают трогать довольно быстро. Они вообще входят в «средний» период несколько раньше остальных.

Если говорить обо мне, то после драки на камбузе был еще один примечательный случай, когда ко мне стали привязываться. Я в ответ: «Буду рожу бить, если станешь выделываться…» Не подействовало. Подходит как-то ночью дед: «Пойдешь работать». Я: «Не пойду» (я прослужил к этому времени около полугода). Он: «не пойдешь?» и стал «отрываться». Я в ответ поднимаю его, бросаю на землю и добиваю ногами. Собралась толпа, разбираются, кто прав, кто виноват. После этого такие «заезды» прекратились. Но это я уже «карасем» был. А с «черепами» делают все, что угодно.

Вопрос: Как делятся «черепа»?

Ответ: Те, кто делает грязную работу и те, кто занимается более «цивилизованной». Я, к слову, и на «череповке» в грязи не возился. Хотя работать приходится всем, одним больше, другим меньше, но всем. Без вариантов.

Вопрос: Среди «карасей» есть те, которые продолжают выполнять грязную работу «черепов»?

Ответ: Есть. На службе очень быстро людей сортируют. Там невозможно себя скрыть. Можно проходить все два года в низшем составе.

Основное деление в армии – сильные — слабые.

Вопрос: Чем занимаются те, кто прослужил год?

Ответ: Это золотая середина. Заканчиваются все дедовские выкрутасы, ребята начинают заниматься службой. Это относительно благополучный период.

Вопрос: А какова внутренняя их градация? Есть среди них те, которые продолжают «летать»?

Ответ: Те, кто не перестал «летать» (т. е. плясать под дудку «старших») через полгода, «летают» до конца. И со своими у них остаются сложные отношения. Причина? Если один «летал», то и они «летали» вместе с ним. Если он чего-то не делал, его наказывали, но и их наказывали с ним вместе. Если он «настучал», то шишки летели и на них тоже. Отсюда и отношение.

Итак, есть основные категории:

- те, кто несет службу, ни во что другое не вникая;

- те, кто «летает»;

- те, кто издевается.

В основном, издеваются те, кто хорошо получил сам в свое время. Бывает, что издеваются остроумно и весело. Скажем так: сидит «старик», смотрит телевизор, а «черепа» бегают с полотенцами вокруг и отгоняют от него… помехи.

Вообще, я бы сказал, что армия во многом слепок со структуры общества.«Старики» находятся как бы на гособеспечении, как члены ЦК. Их кормят, обшивают, обглаживают… Они уже никого не бьют. Им ни к чему накануне увольнения садиться в тюрьму. Правда, есть и профессионалы: бьют зверски, но без следов. Одного солдата после такой «профессиональной» экзекуции комиссовали. Если человек чувствует за собой власть, он всласть навластвуется. Если есть наклонности. С удовольствием.

Если солдат пойдет жаловаться к командиру взвода, лейтенанту, то попадет в «стукачи». Самому лейтенанту тоже невыгодно, чтобы ему докладывали, чтобы он разбирался и обижал тех, кто увольняется, так как порядок держится именно на них. Следовательно, все инциденты проходят «внутри». «Стукач» же на все время службы выпадает из коллектива. Его будут «пинать» до последнего, если он вообще уволится…

Вопрос: Что может помешать?

Ответ: Все может случиться. Он может повеситься, скажем.

Вопрос: Были случаи?

Ответ: Был один паренек. Его «пинали-пинали»… Плюс каждые две недели учебная тревога. Вообще обстановка очень напряженная, даже если только по Уставу «доставать», и то можно довести человека до того, что состояние у него будет предшоковым. Тот парень еще письмо получил, где девушка сообщала, что больше не будет писать ему письма. Он пошел в новую недостроенную казарму и повесился на поясном ремешке.

Вопрос: Его спасли?

Ответ: Нет. Людей в армии сразу не хватаются. Тем более, если человек уходит до завтрака. Пока построились, пока разобрались… два часа прошло. Его нашли — он уже холодный. Этот парень чисто физически не вытягивал, не мог делать то, что делали все.

Вопрос: А качества характера что-нибудь значат?

Ответ: Нет. За два года около десяти человек моего призыва из четырехсот повесились. К этому надо прибавить так называемые несчастные случаи на полигонах. У кого сердце отказало, у кого еще что-то случилось. «Скорой»-то рядом нет. Был случай — солдат подошел к сержанту и пожаловался, что у него болит живот. Тот сказал ему: «Отойди, потом догонишь». Когда за ним вернулись, он уже умер. Оказалось, сердце. Вообще из строя отпускают неохотно, потому что если кто-то из подразделения не доходит до места, дистанция не засчитывается всему подразделению. Поэтому так или иначе, а всех за собой тянут: пинками, на ремнях, но тянут. До конца. Это такой закон.

Был еще случай. У моего друга из Клайпеды, Витаса, возникли проблемы с одним молодым солдатом. И когда подразделение заступило на караул, этот солдат взял автомат и пошел по маршруту разводной смены. «Молодой» окликнул Витаса, тот отозвался, «молодой» дал очередь. В разводе было трое. Витас в середине. Случайно остальных не задело. На военном языке это называется «нападение на смену». Поэтому сержант дал команду «огонь», «молодого» подстрелили. Оба остались живы. Но — калеки.

Вопрос: Витас любил издеваться над «молодыми»?

Ответ: Не думаю, но у молодых разная степень восприимчивости. Потом, по-моему, обоих посадили в тюрьму. Кажется, лет на 5-7.

Был еще случай. Перед тем как заступить в караул, старший лейтенант Сидоров начал «выделываться». Построил человек тридцать, взял автомат. А один солдат был в туалете. Вышел, увидел Сидорова с автоматом напротив строя, подбежал к нему сзади и хотел выхватить автомат. Сидоров сумел вывернуться и прострелил солдату предплечье…

Вопрос: Второй год службы в психологическом плане труднее переносить или легче?

Ответ: Чем ближе к концу службы, тем труднее, несмотря на все блага.

Вопрос: Существовали ли у вас группировки по национальному признаку?

Ответ: Нет. Просто земляки, держались вместе, помогали друг другу. Я думаю, это связано с тем, что национальных меньшинств у нас было мало. Группировок не существовало из-за специфики войск, людей специально отбирали и заботились о том, чтобы к нам не попадали разные товарищи, которые могли бы создать национальную вражду. Служба в десантных войсках связана с боевыми операциями, там не может быть ограниченных людей, а ими являются, как правило, представители тех национальностей, которые у нас отсутствовали: казахи, узбеки, азербайджанцы и т.д. В каком-то смысле в десантных войсках собирают национальную элиту, во всяком случае, какие-то элитарные принципы отбора существуют. Мы всегда были в боевой готовности. Там некогда объяснять, если кто-то не понимает. Если «моя твоя не понимай», тебя убьют к чертовой матери. Служба-то ведь невеселая, ведь постоянно, все два года ты чувствуешь опасность.

Русские, украинцы не имеют потребности группироваться, потому что их много, они не чувствуют себя ущемленными в национальном плане, на этой почве не происходит конфликтов.

Вопрос: Ты хочешь сказать, что ко всем представителям перечисленных тобой национальностей отношение было абсолютно одинаковым?

Ответ: Да. Почти. Я хочу сказать, что относились ко всем ровно, кроме молдаван. Слово «молдаванин» считалось ругательством, потому что все они как-то туго соображали. Практически у всех замедленная реакция. Был смешной случай.

Человек десять молдаван-«дембелей» попросили одного русского солдата рассказать им анекдоты, просто захотелось посмеяться. И он полчаса им рассказывал анекдоты про молдаван, когда они это поняли, ему пришлось бежать от них. Дело в том, что он тоже не сразу понял, кто перед ним собрался…

Вопрос: А прибалты не считали себя особой национальностью?

Ответ: Нет. Когда человек в армии хочет держаться один, он обычно плохо кончает. А чаще примыкает к какой-то группировке.

Вопрос: Значит, группы все-таки существовали?

Ответ: Да, но они формировались не по национальному признаку, а по каким-то другим критериям. Я не могу их сформулировать. В сущности, национальных проблем у нас не было. И потом, национальность не влияла на положение, мой командир части был молдаванином, но ему все подчинялись, как положено по службе. Если ты сержант, то ты прежде всего сержант, даже если тупой, даже если молдаванин.

Вопрос: Я знаю, что ты провел месяц в Йемене, расскажи об этом.

Ответ: Я прослужил полгода, когда два взвода, в числе которых был и я, вызвали в штаб и объяснили, что в таком-то месте обстрелян советский корабль, и нам придется срочно отбыть в Йемен, чтобы своим присутствием «нормализовать отношения».

По сути, это была карательная операция. При высадке наши корабли обстреляли, мы потеряли около 300 человек, в том числе, убили одного из моих лучших друзей.

Однажды во время боевых действий наш корабль шел на большой скорости и одного солдата смыло за борт. Другой прыгнул в воду на помощь. Корабль не замедлил хода, им даже не бросили шлюпки, оба утонули. Это типичный эпизод, так сказать, боевые будни, смерть мы видели каждый день и воспринимали ее очень буднично. Многие из нас были доведены до такого состояния, что убивали как автоматы, не разбирая даже, кто это — женщины, старики или дети. Нас прислали туда — убивать.

Меня потрясли события в Грузии и подлость нашего правительства, но эти волнения подавляли люди, понятия не имеющие о том, что значит профессионально убивать. Нескольких наших ребят с саперными лопатами было бы более чем достаточно, чтобы всех там уничтожить.

А ведь мы были — мальчики, восемнадцатилетние, причем, большинство — люди с не сложившейся психикой. Теперь многие в нормальной жизни существовать уже не могут. Уже не могут не убивать. О том, что есть такая опасность, такие происходят сломы в психике, нас официально предупреждало командование.

Это очень сладкое ощущение, когда ты штык-нож вонзаешь в живое тело, это удивительное ощущение, я его не могу передать, около 30 процентов тех, кто был со мной там, сейчас уже в тюрьмах. А сколько стали профессиональными убийцами, но еще не сидят, я не знаю…

Когда я вернулся, то первое время носил в кармане кастет и финку. Мне все время казалось, что кто-то может напасть сзади. Если кто-то рядом делал резкое движение, я автоматически бил. Я до сих пор, идя по улице, представляю себе, как и с какой позиции расстрелял бы людей, которые идут впереди… какая-то доля жестокости во мне сохранилась. Нас учили не испытывать жалости, все было направлено на это, иначе бы мы не выжили. Я до сих пор ненавижу арабов, хотя понимаю, какая это была захватническая акция со стороны СССР. Нам предлагали подписать контракт еще на два года. В месяц платили бы 10000, работы почти никакой. Я очень долго думал, стоит ли соглашаться. Многие соглашались. И сейчас я иногда жалею, что отказался, не потому, что безденежье измотало, а потому что там уровень отношений совсем иной… Вот сейчас мне плохо, но, даже если из окна выброшусь, никто не заметит. А там мы защищали друг друга, заботились, берегли…

Вопрос: Значит, там не было неуставных отношений?

Ответ: Конечно, не было.

Вопрос: Можно ли сказать, что в тех условиях жесткая система иерархий как бы самоуничтожалась?

Ответ: Нет, система сохранялась, но существование опасности заменило все ее минусы на плюсы.

Вопрос: Как ты думаешь, почему этого не происходило в Афганистане?

Ответ: Я думаю, это происходило и в Афганистане, там где была повышенная концентрация риска. Дело в том, что наши операции происходили «малыми силами». В этом смысле в Афгане было просто безопаснее.

Если ты передашь кому-нибудь эту информацию, я откажусь от своих слов.

Интервьюер С. Марзеева

1.20. ВМФ. Грузия

Вопрос: Есть ли дедовщина во флоте?

Ответ: Есть, только у нас это называется «годковщина». Есть духи, которые выполняют самую грязную работу за себя и за других, есть «караси», которые не имеют права смотреть телевизор, кушать масло, увольняться в город… Если «карася» официально уволили и он не отказался, то его могут прибить потом.

Есть «подгодки», «годки», «полторашки», и те, кто играет «демобе».

Самый страшный народ для молодых — это «полторашки». Это люди, которые получают власть и занимаются ярым гонением молодых. Если духи «разбухают», их избивают даже сами офицеры: «Кто, мол, ты такой, что рыпаешься?".

Физические данные ничего не решают, потому что против системы идти бесполезно.

Вопрос: А личные качества играют роль?

Ответ: Конечно, нет. Работу все духи выполняют по очереди. Вот, например, обед. «Годкам» прислуживает дух. На больших кораблях в столовой существует наряд. А у нас ели в кубриках. Те, кто не прослужил года, приносили «годку» еду, потом мыли за ним посуду те, кто не прослужил полтора года, мне один знакомый рассказывал, (а он был ярый «годок»), о том, как один из его подчиненных решил воспротивиться. Тогда «годок» дал ему приказ одеть химкомплект и избил. В химкомплекте синяков не остается и все еще мучительнее, потому что душно и жарко, он же рассказывал, что одного бойца бросили под пойолы, это такие алюминиевые покрытия на палубе, потому что он хотел написать письмо о том, что его унижают и избивают.

Спустили, а там масла по горло. И там его держали месяц, бросали как собаке еду, а рядом поставили духа со шлангом (давление пять атмосфер), чтобы не выбрался.

Наше армейское законодательство истолковать можно, как пожелаешь. У нас ночью вахты с 11 часов до 3-х и с 3-х часов до 7- За полчаса до конца ночной вахты к молодому солдату подходит дед: «Спишь?» — «Нет, не сплю». — «Нет, спишь» — и снова снимает его с вахты: «Заступишь через полчаса снова».

Вопрос: А были ли в армии люди, которые пользовались уважением?

Ответ: Конечно, были. Но, в основном, это люди с низким культурным уровнем. Уважение, в основном, замешено на страхе перед «знойными» «годками». Но при этом авторитет зависит и от того, что «годок» лучше знает технику. Сила ничего не значит. Ты можешь быть скелетом, но ты — «годок». Придет «шкаф», но дед может его Уставом доконать, может дать в ухо. Эти порядки хуже, чем закон джунглей, потому что там один на один, а тут один против целой системы.

Вопрос: Были ли случаи убийств, самоубийств?

Ответ: Были. Один «молодой» симулировал самоубийство. Распорол руку, попал в госпиталь, сбежал. Его нашли и посадили. Самоубийства во флоте часты: стреляются, вешаются, вскрывают вены.

Вопрос: Как ты считаешь, от чего зависит существование неуставных отношений?

Ответ: От офицеров, офицеры поддерживают неуставные отношения, потому что им это помогает ничего не делать. Благодаря неуставным отношениям держатся строгий порядок и подчинение.

Вопрос: Были ли среди офицеров те, кто боролся с дедовщиной?

Ответ: Нет, не было. Офицеры делали вид, что ничего не замечают. Вот такой случай. Моет молодой палубу, рядом стоит старшина и смотрит, как он это делает. Подходит офицер: Что-то плохо ты тут вытер. Старшина: «Сейчас мы исправимся». Офицер делает от них два шага в сторону. Старшина бьет молодого, тот падает, офицер оборачивается: «Что случилось?". Старшина: «Да мы отдыхаем». Офицер: «А-а-а», и идет дальше.

Вопрос: Как ты относишься к профессиональной армии? Считаешь ли ты это реальным?

Ответ: Да, это самый логичный выход. Следует отменить всеобщую воинскую обязанность. При этом сократится много солдат и офицеров. В армию будут идти люди либо с материальной целью, либо с русским фанатизмом.

Интервьюер С. Марзеева

2. Письма из армии

2016-06-24T21:04:11+00:00

От составителей

Подавляющее большинство всей армейской почты, поступающей в редакции газет — письма от родителей солдат. Из них больше половины — посвящены рассказам об убийствах и самоубийствах сыновей, а также об их увечьях в результате систематических избиений. Писем от солдат примерно в два раза меньше. Это просьбы о помощи, о защите от дедовщины и землячеств и описания бесчинств офицеров. Десятую часть всей почты составляют письма офицеров. Темы,в основном, две: собственная социальная незащищенность и невозможность увольнения в запас.

В приведенной ниже подборке писем составители постарались сохранить количественное соотношение тем.

Письмо 1.

В этом году в нашем городе поселилась воинская часть 06951. От того, что в части нет медсанбата, мы стали невольными свидетелями совершенно ненормальных явлений. Нет дня, чтобы на прием не приходил избитый солдат, а к нам в отделение (хирургическое, неврологическое, лор, кардиологическое) госпитализируют самых тяжелых — с переломами конечностей, челюстей, носа, сотрясением головного мозга, травмами позвоночника, на ребят невозможно смотреть без слез! Их дома ждут матери! Здоровыми! А тут их делают инвалидами физически и морально.

За последние три месяца на стационарном лечении находились более двадцати жестоко избитых солдат. А сколько их в Уфимском госпитале!

По годовому отчету за 1988 год зав. отделением хирурга — травматолога Баязитова М.С. из 28 тяжких телесных повреждений 12 приходится на солдат. В районе проживают 45 тысяч, из них солдат не более 100 человек.

Температура в казармах, где спят солдаты — 3 градуса тепла, питание тоже никуда не годится, потому что кто-то греет руки на солдатском пайке. Ребята похожи на пленников концлагеря, а не на солдат.

15 декабря 1988 года к нам в хирургическое отделение был оставлен солдат Шатов Сергей, которому отрезало ногу при попытке броситься под поезд. Когда мы спросили у него, как это получилось, он сказал: «Не хочу жить», до этого его доставляли к нам в бессознательном состоянии после побоев. После длительного лечения он вернулся в часть — снова побои. Тогда он уехал домой, сообщил об этом в военкомат в Куйбышеве, там осматривавшие его хирурги констатировали побои. Его обещали перевести в другую часть. Но он вернулся на прежнее место, где его снова били. И тогда он убежал из части и бросился под поезд, до него таким же способом пытался покончить с собой узбекский паренек Алаберды Анадурдыев. Со слов солдат, драки начинаются после отбоя, ночью. Спящих бьют сапогами, табуретками.

У нас тоже подрастают сыновья, что с ними будет? У нас были самые святые представления о Советской Армии, пока мы не стали очевидцами происходящих там событий.

Сотрудники больницы г. Уфы

Письмо 2.

Мой сын был призван на действительную военную службу в июне 1988 года. С первых же дней службы он испытал моральные и физические унижения (хотя он не «маменькин сынок», у меня пять детей, и физически не слаб, рост его 184 см). Неоднократно из-за тяжелых телесных повреждений он лечился в больнице и в госпитале, но по возвращении в часть все повторялось. В декабре 1988 года сын не выдержал и сбежал из части, приехал домой. На него страшно было смотреть. Он сказал, что в этой части служить больше не может, пусть сажают или переводят в другую часть, обратно его сопровождал офицер, обещавший помочь, но в ту же ночь его опять избили, и наутро он решил покончить с собой: бросился под поезд, но его успел перехватить неизвестный мужчина. В больнице Сергей находился в таком состоянии, что под нажимом представителей в/ч подписал чистый лист бумаги (показания свидетелей находятся в военной прокуратуре г. Куйбышева).

Мне сообщили, что в части навели порядок и многие понесли наказание, но мне от этого не легче. Сын в 19 лет стал инвалидом (нет ноги), а в свидетельстве о болезни № 1003 от 22.06.89 г. 358 ОВГ сказано, что травма получена вследствие несчастного случая, не связанного с исполнением обязанностей военной службы. А я думаю, что это прямое следствие неуставных отношений. Я не могу передать всю боль и горе, постигшее нас, ведь я проводила его в армию здоровым.

А ведь там служат сейчас другие ребята и сколько еще будут служить.

С уважением Матова Любовь Сергеевна

Письмо 3.

Мы только что похоронили сына.

22 июня 1989 года наш Роман был призван в армию. Незадолго до этого он женился и жена его Валентина ожидает ребенка. Из армии он регулярно писал нам письма. В одном из них он сообщил, что прибыл к месту службы: Армянская ССР, Кировокан-9, в/ч 016 0 3, в части 15 русских, остальные — представители южных республик. Затем он написал, что его избили пятеро нацменов, что ему трудно передвигаться из-за полученных травм.

27 июля мы получили телеграмму: «Ваш сын Роман покончил жизнь самоубийством. Сообщите возможность приезда. Командир».

Мы отправили в часть телеграмму, оплатив заранее их ответ. Ответа не пришло. Заказали телефонный разговор. Говорить с нами не пожелали.

Тело сына прислали с оказией. Солдаты, доставившие гроб, сообщили, что наш сын исчез из части, а через четыре для его нашли повешенным на дереве.

Если пропадает солдат, через два дня начинается розыск. Начинается он с запроса в военкомат по месту жительства. Таганрогский военкомат такого запроса не получил. Так что остается довольствоваться устным намеком командира на то, что наш сын вроде бы дезертир. Таким, видимо, в нашей армии выражать соболезнования не принято. Повесился — туда ему и дорога?

Только не верится нам, что в считанные дни можно довести до самоубийства жизнерадостного парня, даже в сталинских и гитлеровских лагерях до таких рекордных сроков дело не доходило.

Мы не требуем найти и наказать виновных, мы хотим, чтобы гибель нашего ребенка не была напрасной.

Министр обороны тов. Язов заявил, что «дедовщина — выдумка солдат от скуки». Мы прекрасно понимаем, откуда министру знать, чем и как живут рядовые солдаты? Он занят более важными делами, легенду о благополучии в армии ему поставляют те самые военные крикуны, которые берут на себя смелость выступать от имени всех солдат. Они и наше письмо назовут клеветой на армию.

Армия разложена. Она уже давно потеряла роль военно-патриотического воспитателя молодежи. В основном речь идет о борьбе за выживание и сохранение собственного достоинства в условиях дедовщины.

Мы гордились тем, что наша армия интернациональная. В обстановке межнациональных беспорядков такая гордость уместна только в условиях войны. Всем нам известно (кроме разве что командиров), что национальные меньшинства в армии сплочены. Наш сын был затравлен и погиб именно от рук такой сплоченной группы. Мы опасаемся за судьбу оставшихся 14 русских, их ожидают издевательства и унижения, а за сопротивление — смерть.

Совершенно правы депутаты Эстонии, требующие права для эстонцев служить, на родной территории. Гибель нашего сына – предостережение этой «интернациональной» системе.

На будущий год наш сын Игорь тоже пойдет служить. Больше у нас детей нет.

Мать Яценко Галина, отец Яценко Виктор, брат Яценко Игорь

Письмо 4.

Мой сын призвался в июне 1988 г. А летом 1989 г. я получила телеграмму: «Срочно вылетайте. Абдулла в больнице». Когда я приехала в город Партизанск Приморского края, нашла своего сына зверски избитым, без сознания.

А случилось вот что. Русские ребята, более 150 человек, вооружились рейками, железными трубами и ночью отправились избивать кавказцев. Около 15 человек утром в тяжелом состоянии отвезли в больницу. А в части, где служили наши дети, к этому отнеслись равнодушно, никто не стал заниматься поисками виновных…

Мы отправляли служить здоровых, крепких, нормальных ребят, а что нам возвращают?! Мы провожали детей в СОВЕТСКУЮ АРМИЮ, а не на бойню.

Не делайте из наших детей инвалидов, дайте им возможность проходить службу по месту жительства, на Кавказе!

Баснрова Марзигат Магомедовна

Письмо 5.

Пишет мама Трегубова Нина Николаевна с просьбой защитить сына от дедовщины.

Вот уже месяц мы не знаем, где наш сын и жив ли он. Как же так? Отправили парня служить, а потеряли, может быть, навсегда. Он служил в строительной части г. Москвы. Там служат ребята среднеазиатских национальностей, их около 73%, со слов офицеров.

Вот что написал Игорь в последнем письме: «Мама, только не волнуйся. У меня нет выхода, я ушел из отряда. У меня уже нет никаких сил терпеть избиения. У меня душа стонет, что я здоровый парень, пишу домой жалобное письмо. А бьют, знаешь за что? За ножницы, за пасту шариковую, которые не принес. Вторые сутки не могу ничего есть, только пью холодную воду. Почек не чувствую, болит позвоночник, ребра все болят до единого.

Я пишу это письмо на случай, если домой придет телеграмма, что я совершил преступление. Я ухожу из части».

Весной у нас заберут еще одного сына. Неужели ничего нельзя сделать?

Трегубова Нина Николаевна

Письмо 6.

Наш сын Арман служит в войсковой части 18 ВСО (Экибастуз) с декабря 1988 г. В первые месяцы службы был избит сослуживцем. В ночь с 1 на 2 июля с. г. сын снова был избит, на этот раз командиром роты капитаном Негодюк. Он избивал сына ножкой от стула, металлической ножкой бил по голове, сын получил сотрясение мозга 1 степени.

О том, что он находится в городской больнице, мы узнали случайно, приехав навестить сына. Никто нас о случившемся не известил. Мы встретили полное безразличие со стороны командиров и политработников. Арман уже около двух месяцев находится на излечении, травма серьезная, психологические последствия непредсказуемы и теперь его ждет месть, командир части возбудил уголовное дело по ст.225 п. «а» УК Каз. ССР за отказ вымыть пол. Его заставляли быть дневальным, без объявления официально по Уставу, трижды в наряде без отдыха. А теперь нашего полукалеку — сына объявляют преступником.

Отец Армана, подполковник милиции за всю жизнь не писал ни просьб, ни жалоб.

Помогите восстановить справедливость!

Хунусовы, Семипалатинск

Письмо 7.

Я прохожу срочную службу в в/ч 05299 г. Баку. Ежедневно от меня требуют деньги «деды» Басжанов, Карпинский, Кириллов. Несколько раз я приносил им деньги, заработанные в самовольных отлучках. Когда я объясняю, что больше мне негде взять денег, меня бьют. Они требуют, чтобы я совершил преступление. Если я доложу командиру части, он меня убьет. Родителей у меня нет. Я хотел себя убить, но мне всего 19 лет, хочется жить.

Лучше переведите меня в тюрьму, иначе в моей жизни будет поставлена точка.

Рядовой Владимир Левченко Призвался в декабре 1988 г.

Письмо 8.

Я служу с мая 1989 г. Родителей у меня нет, воспитывался в детском доме, как и моя жена, меня призвали, когда нашему сыну исполнилось 6 месяцев. Завод, на котором я работал, писал ходатайство о предоставлении мне отсрочки на год, чтобы ребенка можно было устроить в ясли и найти работу моей жене. Но в военкомате мне сказали: «А что вы думали, когда женились?» Сейчас жена пишет, что талоны на масло, мясо, сахар, мыло и порошок она получает на троих, но выкупить их не может, так как нет денег. А ведь нужно еще одеваться, платить за квартиру и за свет, и все это на 35 руб.

Я оставил свою семью на произвол судьбы и никому до нас нет дела. Неужели нет закона, который запрещал бы так безжалостно военкомату распоряжаться людскими судьбами?

Валерий Плюсннк, Челябинск, ул. Савина,4, кв.39

Письмо 9.

На действительную службу меня призвали в Кемеровскую область г. Березовский, в/ч 1631 «Г», после карантина меня стали систематически избивать сержанты Алимбеков и Блиспеков.

Однажды замполит построил нашу роту на улице при температуре — 29 градусов и продержал нас около 3 часов в связи с тем, что не мог найти книгу поверок. После этого я заболел воспалением легких. Когда я вернулся из горбольницы, Цуцори и Боготурия били меня в течение часа ногами (ой, просто не могу писать). Из носа и ушей шла кровь, и я обратился в санчасть. Меня отправили в горбольницу, а перед этим я написал объяснение замполиту роты. Был установлен диагноз: сотрясение головного мозга, перелом кости верхней челюсти, ушибы позвоночника, отбиты легкие. По возвращении меня перевели в другую часть, но там узнали, что в объяснении я указал фамилии солдат, которые меня били, поэтому меня каждый день избивали рядовые Евселев, Литвинов, младший сержант Рязанцев. В связи с тем, что служба стала для меня невыносимой, я самовольно оставил место службы.

Трегубов Николай

Письмо 10.

Единственная гарнизонная гауптвахта города Москвы находится в Алешкинских казармах в Пролетарском районе. Сюда доставляются нарушители воинской дисциплины, военнослужащие, задержанные военными патрулями в городе.

Подъем в пять тридцать, десять минут на утренний туалет, бегом в столовую. Суп, каша, чай с двумя кусочками сахара. Время на еду ограничено, те, кто не успел, встают из-за стола полуголодными. Бегом на построение, повезет тем, кому придется работать на базах, на погрузке и разгрузке продуктов питания, то есть на тех предприятиях, где потом кормят обедом.

Из-за острой нехватки помещений в камеру на семерых запихивают до 14 человек. Солдаты спят, не раздеваясь, на нарах, которые по утрам пристегиваются к стенке на засовы с навесным замком.

Не везет тем, кто попадает на тубу в праздничные и воскресные дни. Всех заставляют стоять в казармах в течение дня, либо выгоняют на плац и заставляют бегать полдня по замкнутому кругу, до изнеможения. Заставляют падать на землю от резкого окрика: «Воздух!», затем переворачиваться на спину и изображать мнимую стрельбу по «налетевшим самолетам». Я лично пережил это за пять суток проживания на гауптвахтах.

Охранники любят забавляться с низкорослыми солдатиками иной национальности, чем они сами или над солдатами иных родов войск. Снисхождение падает лишь краснопогонникам и землякам. На стене мелом рисуется экран телевизора, на котором выбранная жертва должна переключать программы. Заключенные, которые отказываются участвовать в этой комедии, тут же подвергаются групповому избиению. Но если кто-то и пытается переключить «тумблер», охранник резко отдергивает прислоненную к стене руку со словами: «перегрел наш телевизор, сука!» И возмущенные «телезрители» набрасываются на жертву с «праведным» гневом.

Иногда могут заставить чистить картошку в то время, когда идет вечерняя поверка. А потом разъяренные охранники врываются на кухню и заставляют бежать в камеру «гусиным шагом», то есть на согнутых ногах, с заложенными за голову руками, под нетерпеливые пинки сапог.

Военные патрули цепляются из-за всякой мелочи. Помню матросика, который следовал домой в Среднюю Азию в небольшой отпуск, после двух лет службы на корабле. Он был задержан на вокзале за неправильное ношение ремня и бескозырки и посажен на десять суток.

Все мы любуемся рослыми, статными солдатами из роты почетного караула, их чеканным маршем. В эту «золотую роту» набирают, как и в батальоны охраны, рослых, красивых — специально. Их обрабатывают с первых же дней службы. Усмиряют непокорных, отбивая все желания, кроме одного — отыграться через полгода на молодых.

Известно, что солдат должен иметь в карманах только носовой платок и записную книжку. Если при утреннем обыске найдется что-нибудь постороннее, например, стиральная резинка, придется эту резинку съесть. Можно предварительно разжевать, а можно и целиком, это твое личное дело. Командир всегда прав. Если он назвал хомячка бурундучком, значит, так оно и есть.

Есть на «губе» свой санаторный курорт. Туда попадают по большой отсидке. Например, некий «Борман», который за два года службы уже отсидел 180 суток. Он свободно перемещался по гауптвахте, мог приказать сержантам, чтобы его не назначали на работу, мог наорать на охранника за нерасторопность.

Если заключенный пожалуется дежурному офицеру на рукоприкладство, охранника сажают на гауптвахту. В ту же камеру. Затем стукачу накидывают еще суток десять, так что охранник имеет достаточно времени, чтобы отыграться на обидчике.

Ощущаешь себя в положении военнопленного, особенно, когда солдат с вышки орет, пытаясь изобразить эсэсовца: «Хенде хох, ком цу мир, падла, тебе же говорю».

Был случай, когда военно-медицинская комиссия обратилась к командованию батальона охранников с просьбой выявить виновных в избиении заключенного солдата. Виновные были посажены на десять суток на ту же гауптвахту, единственную в городе.

Самое страшное, что мне уже никогда не избавиться от чувства страха, который во мне воспитала армия.

Медетов Серик Турганович

Письмо 11.

До армии я пять лет пробыл в зоне и могу сказать, что там было легче, чем на армейской гауптвахте. Туда можно попасть за расстегнутую пуговицу или крючок. Ну, а там издеваются как хотят. Камеры напоминают застенки гестапо, положенную арестованным порцию пищи урезают вчетверо, а остальное жрут сами. Офицеры ведут себя, как садисты. Одевают на арестованного три шинели и противогаз, дают в руки по две нары весом 25 кг и заставляют бегать по плацу, пока арестованные не потеряют сознание. Чтобы немного отдохнуть, арестованные режут себе руки, вешаются на чем попало.

За это письмо я могу быть наказан, но я хочу, чтобы все знали, какие у нас законы.

Рядовой Магазинщик О.А., Удмуртия

Письмо 12.

В декабре я был призван в ряды СА, шел служить с охотой, думал, что через 2 года вернусь сильным, закаленным, оказалось иначе.

С первых же часов, не успели мы даже гражданку снять, старики начали нас избивать, кричали: «вешайтесь, «духи». Избивали почти каждый час. На улицу не выпускали, в туалет водили раз в сутки и считали до десяти и каждый должен был во время счета все сделать и выскочить. На третий день службы трем «молодым» «старики» вышибли челюсть табуретом и Харламову рассекли ухо пополам. После завтрака нас гоняли по лестнице с 3-го на 1-ый этаж. Вдоль всей лестницы стояли «старики», сбивали нас с ног, били сапогами по голове. Так продолжалось весь карантин. У меня начались боли в сердце и меня отправили в больницу, где я пролежал 24 дня.

Следы побоев и увечья доктор санчасти расценивает как следствие несчастного случая.

Однажды ко мне пришел мой сослуживец Корловалов и начал меня избивать. Я понял, что в роте мне житья не будет и сбежал. Три дня обитал в подвале. Затем зашел в подъезд дома и уснул. Там меня нашли Мальцевы. Мальцевым я пожаловался на боли в желудке (нечаянно проглотил иголку). Сказал, что в отряд боюсь идти и попросил отвезти в больницу, где в тот же день меня прооперировали. Через 14 дней меня выписали, сказали, что за мной приедут, но я боялся ехать в отряд, так как рана еще не зажила и кто-то мог ударить меня в живот. Три дня прожил в подвале, потом позвонил Мальцевым и они сказали, что меня ищут и мне грозит суд. Вечером я вернулся в отряд. Там меня расспрашивали два майора. Я рассказал им, почему сбежал и просил перевести меня в другую часть, но они ответили, что сделать этого они не могут.

Прежде чем судить, меня отправили в психбольницу. Там я сказал, что ночью не сплю, мучают страхи, голоса, хочется покончить жизнь самоубийством. Через 4 месяца меня комиссовали, документы мои направили в Джамбул, а меня в санчасть при отряде. В санчасти снова начались издевательства. Прошел месяц, документов все не было. Я пришел в штаб к майору и попросил оставить меня убирать при штабе, я днем и ночью убирал в штабе, спал на полу, воды и туалета не было, держали нас под замком. В штаб каждую ночь приходили наркоманы из «стариков», угрожали мне и, случалось, избивали. Приходил бить санинструктор Шаранов. В последний вечер, накурившись анаши, наркоманы сказали мне:«Сегодня мы тебя изнасилуем, на шею повесим камень и сбросим в Урал». Этой же ночью я ушел из отряда, две недели прожил в Гурьеве, заработал денег на дорогу и приехал домой, дома пробыл несколько часов, сел в поезд и с сестрой приехал в Москву. Обратился за помощью в редакцию «Комсомольской правды».

Мочалов Александр Федорович 1970 г. р.

Письмо 13.

Я был призван в СА Черкасским областным военкоматом, хотя по закону являюсь единственным кормильцем в семье. В первую же ночь я столкнулся с настоящей дедовщиной, был избит и, как учат нас товарищи генералы по телевизору, доложил о неуставных отношениях командиру роты лейтенанту Петрову. Но он ограничился лишь устными выражениями в их адрес. Я подал рапорт старшему лейтенанту Исаеву с просьбой о переводе в другую роту, он сказал мне, что надо подождать неделю. Всю неделю меня избивали, дошло до того, что я должен был обратиться в санчасть. Там я сказал, что меня избили, но санинструктор сказал, что такого не может быть. Когда я спросил у командира роты о своем переводе, он объяснил, что никакого перевода не будет и незачем ходить жаловаться. Тогда я ночью сбежал, но днем меня нашли, привезли в часть и посадили в камеру. Я снова потребовал у командира части капитала Грачева перевода. Он мне сказал: «Жди». И я прождал в его камере 25 суток. А там уж нас избивали не солдаты, а сами офицеры. Беглецами занимался сам начальник штаба старший лейтенант Наточей, пряжкой отходит так, что потом ничего не чувствуем. Наконец, меня вызвали и объявили, что я дождался перевода, только не в Киевский округ, а в Ленинск, куда командир роты ссылал всех неугодных. На прощанье меня отлупил командир роты, чтобы не забыл, как он выразился. По дороге в Ленинск я сбежал. В часть больше не вернусь, ищите меняло домашнему адресу: УССР, Черкассы, бульвар Шевченко, д.254, кв. 14.

Пишу потому, что таких, как я, в части осталось очень много и им ни за что не вырваться.

Прошу передать мое письмо военному прокурору СССР.

Письмо 14.

Я военнослужащий действительной службы. Служу на Байконуре. У нас здесь молодых бьют и не просто бьют, а убивают. Командиру мы сказать боимся, да и не верим, что он поможет. Здесь настоящая межнациональная война. Больше всего здесь бьют русских, потому что их мало. Когда кого-нибудь забивают до смерти, то родным сообщают одну фразу, заготовленную на все случаи: «Погиб при исполнении». А как не хочется умирать в 18 лет, а главное — ни за что. Жаловаться и ждать помощи неоткуда. У меня одна мать и то неграмотная. Зона у нас закрытая, кругом степи. Убежать никуда нельзя. Теперь я понял, почему наш округ занимает первое место по смертности в Союзе.

Назвать себя я не могу, но на помощь очень надеюсь. А еще можете спросить у Пети Воронина. Он раньше служил у нас, а сейчас работает в гостинице Тюри-Там.

Письмо 15.

Я служу в военно-строительной части в Свислочи. Отслужил уже практически два года. Так что, если бы не случилось этого происшествия, за которое я сейчас сижу на «губе», то этой весной я уже увольнялся бы домой. Чем все кончится сейчас — не знаю. В части — совершенно невыносимая обстановка, полный бардак! По национальности я казах. В роте у нас около 70 человек самых разных национальностей. Здесь и киргизы, и казахи, и русские, и узбеки. Шесть человек чеченцев держат в страхе всю роту, даже «стариков», а уж о молодых и говорить нечего.

Приходит молодой в часть и сразу попадает под кулаки старослужащих. Когда я был молодым, меня тоже били. Били узбеки, казахи, русские. Вообще в части царит полная вражда национальностей.

Особенно тяжело стало, когда в часть полгода назад пришел Хамза-хан. Я к тому времени отслужил ухе год, но в отношении ко мне ничего не изменилось. Продолжали бить, заставлять стирать, подшивать другим подворотнички. Хамза-хан бил обычно ночью, если я оставался в казарме. Но иногда в казарму мы не ходили, ночевали в вагончике на стройплощадке. Когда он бил, то смеялся и от этого было больнее. Следов от побоев на теле у меня не оставалось, поэтому офицеры не знали, что меня бьют.

Я сам никогда никого не бил, ничего не пытался заставить за себя делать, отпора тоже никому не давал. Боялся. Может, поэтому меня били и на второй год службы. Вообще в нашей части срок службы значит мало.

Дома отец тоже иногда ударит, но там было за дело и отца я уважаю. А здесь били просто так. Сержантов в роте мало — кажется, два человека, но точно не помню. Они все видели, но смотрели сквозь пальцы, никак не реагировали. Наверно, думали: «Меня не бьют и ладно».

О происходящем я никому никогда не докладывал, потому что не хотел стукачить. Своего командира роты уважал, он хороший честный человек, но ему я также ничего не хотел говорить. И боялся, и было стыдно.

Дежурный по части ночью приходит в казарму, но на шухере постоянно стоят два человека, поэтому при его появлении все разбегаются по кроватям.

В роте я сошелся с одним парнем-узбеком. Он моего призыва и мы с ним вместе в одном отделении. Его тоже били… В феврале мы с ним убежали из части, добрались до Ружан, надо было где-то жить. В лесу мы построили шалаш из соломы, которую набрали на поле. Поначалу ночью мы мерзли — было холодно, потом привыкли. Когда была хорошая погода, купались в озере.

Сначала у друга были деньги: он до этого получил перевод на 40 рублей. Когда деньги кончились и надо было что-то есть, по ночам мы стали грабить магазины. Брали продукты и деньги, вещей не брали, даже военную форму не сменили, нас потом так в ней и задержали.

Сейчас жду, когда будут судить, вчера милиция провела нас по местам, где мы воровали продукты и деньги. Наверно, отправят в дисциплинарный батальон. Один мой земляк — он сейчас уже уволился — отбывал там наказание, а после дослуживал в нашей части. Он попал туда за то, что кого-то избил. Рассказывал, что там очень тяжело. В нашей части тихо дослужил свои последние полгода, никого не трогал и ни во что не вмешивался: хотел скорее уволиться домой.

Сейчас я тоже думаю о доме. Родителям не писал с того момента, как убежал из части, но знаю, что им уже сообщили о моем побеге. Когда убегал, о родителях не думал, что били, писать домой не буду — стыдно»…

Военно-строительная часть, г. Свислочь, Казахстан.

Письмо 16.

Мы подали рапорта на увольнение из Вооруженных Сил, но столкнулись со стеной непонимания и даже угроз.

Мы видим, что положение дел в армии свелось к выхолощенным лозунгам, необходима коренная ломка армии. Лучший вариант — это сокращение численности в 4-5 раз. И если уж мы не желаем служить в этой системе, то кто имеет право удерживать нас? Имеет ли советский гражданин право на выбор профессии? Или военнослужащий не является гражданином Советского Союза?

У нас остался один путь увольнения из армии — дискредитация звания офицера. А это тоненькая граница между тюрьмой и свободой.

Ст. лейтенант О. Коротаев, лейтенант О. Ромащенко 18.08.1989 г.

Письмо 17.

Я, как многие люди нашего Советского государства, давно перестал верить в политику, проводимую партией. Я думаю, что высосанная. из пальца перестройка – очередная шумная кампания. Я понимаю, что это письмо никто всерьез принимать не будет, но в России во все времена были хорошие добрые люди, которые делали свое дело.

Начал службу я в 1981 году, поступив в военное училище. 4 года прожил как в тюрьме: решетки на окнах, 2-х метровый забор. Закончил училище с мыслями, что все мои лучшие надежды рухнули. Попал служить в Сибирь, жил в кладовой, потом поселили в холодный вагончик, пришлось искать квартиру.

Когда жена была беременна и ее положили в больницу, командир части отправил меня в командировку из Иркутска в Читу, где я пробыл полгода, когда вернулся, нас попросили из квартиры, а жена должна была скоро родить, в части никто не стал меня слушать.

В июле 1988 года я был осужден судом офицерской чести за дискредитацию офицерского звания, суд вынес постановление уволить. Были отправлены документы на увольнение согласно приказу МО СССР № 100. Но в отделе кадров в/ч 47032, считая себя вправе решать судьбу офицера, решили меня оставить в рядах Вооруженных Сил.

Раньше, когда я обращался во все инстанции с просьбой уволить меня, мне отвечали, что нет оснований, сейчас основание есть — приказ № 100 МО СССР, ст.61, но не увольняют, в чем же дело? В газетах напечатали указ о сокращении, а на деле получается, что это — фикция. В строительных частях есть телеграммы о запрещении увольнения, а в строевых увольняют пенсионеров. Как после этого верить вам, коммунистам?

Лейтенант Гусев, 664078, Иркутск, в/ч 14286

3. Документы

2016-06-24T21:04:58+00:00

3.1. Выдержка из обращения Учредительного собрания независимого комитета социальной защиты солдат и матерей Советской Армии к Верховному Совету СССР и Министерству обороны СССР от 15 октября 1989 года

Учредительное собрание считает необходимым сообщить о том, что в армии обстановка не меняется, солдаты из касты «салаг» и «молодых» по-прежнему подвергаются истязаниям и избиениям, разгулявшейся, организованной дедовщины. Для убедительности достаточно сослаться на войсковые части Среднеазиатского военного округа (ныне Туркестанского), г. Семипалатинска: 61657, 55115, 60418, 34514, 24646, 08336, а так же войсковые части десантников. О стройбатах указанного округа, думаем, лучше нас знают в Министерстве обороны, как там обстоят дела с «дедовщиной». В упомянутых войсковых частях и родах войск целые группы солдат, которых «деды» нарекают «опущенными» и обрекают их в женщин, еженощно насилуют в зад и в рот, подвергает самым что ни на есть нечеловеческим обращениям, в упомянутых войсковых частях традиционно ведется оскотинивание молодых граждан под руководством офицеров. Всех новобранцев в течение первого полугодия службы в армии систематически избивают, отбивают, главным образом, почки, печень, ломают руки и ноги, через книгу бьют по голове, чтобы разрушить психику или сделать их ненормальными. Чтобы не оставлять следов от побоев на лице, «деды» через тетрадь ломают и выворачивают челюсти «салагам». Подвешивают «салаг» за ноги и держат в этом положении, пока подвергаемый истязаниям не потеряет сознание, затем сбрасывают с веревки и приводят в чувство ледяной водой. Одной из распространенных форм физического насилия является избиение их в шеренге всеми «дедами». Этой экзекуции «салаги» могут быть подвергнуты и до отбоя. Весь этот полугодок после отбоя по очереди ставят голыми на тумбочку, иногда с ремнем на животе и с пилоткой на голове.

Этим методом «деды» ведут отбор солдат для обречения их в женщин. При этом конкурсе «деды» обращают внимание на внешний вид голого, фигуру, рост и т.д. Если солдат посмеет самовольно сойти с тумбочки и лечь в постель, то это рассматривается «дедами» как неисполнение приказа. Трудно предсказать, что с ним могут сделать «деды», не считая, конечно, сильного избиения. Весь этот полугодок, после отбоя заставляют ползать голыми по-пластунски под кроватями, или в таком виде впереди себя толкать поваленную табуретку, имитируя движение автомобиля, издавая при этом шумы и сигналы машины, лай собаки, перебегающей дорогу впереди «автомобиля». Весь этот полугодок заставляют голыми маршировать по казарме. Перечень издевательств может быть бесконечным, тем более, что он постоянно дополняется. Есть и такой, шибко распространенный прием, когда «деды» дают «салаге» через «черпака» один рубль и приказывают на него купить две бутылки водки, один килограмм колбасы и принести еще пять рублей сдачи. Тех, кто протестует, доводят до уровня четвероногих животных. Зачастую, сами офицеры указывают «дедам», кого из «салаг» надо оскотинить. Офицеры опытным взглядом определяют, кто из касты «салаг» может, отслужив, стать носителем информации о жуткой системе «дедовщины», опущенные, считают, офицеры не будут в народе рассказывать, как их насиловали «деды». «Опущенных» набирается в каждом полугодке до четырех и более человек. Численность «опущенных» пополняется и регулируется за счет солдат из касты «салаг» и зависит от количества «дедов». Не все солдаты, дожившие до касты «дедов», переводятся в «деды», а только те, кто обязуется избивать «салаг» и «молодых», отбирать у них деньги, издеваться над ними, «опускать» солдат из касты «салаг», калечить и убивать «салаг» и «молодых», постоянно насиловать «опущенных» в зад и в рот, и т.д., но не ходить в караулы и в наряды. Если «черпак» согласен исполнять все перечисленное, но не согласен насиловать, то он уже не переводится в «деды». Неписанные законы «дедовщины» исполняются всеми солдатами в войсковых частях пунктуальней, чем Конституция СССР.

К главному «деду», а им, как правило, становится старшина роты, прикрепляется «опущенный» на правах личной собственности и жены. Положение «опущенных» невозможно с чем-либо сопоставить, оно омерзительно и невыносимо, поэтому многие из них оказываются комиссованными из армии по психиатрическим статьям. После того, как «салагу» изнасиловали первый раз, а насилуют его в красном уголке, ему бреют голову и все тело и так в течение всех двух лет службы в армии. Этим занимается раз в месяц специально назначенный главным «дедом» солдат из касты «черпаков». «Опущенных» набирается в роте от 15 и более солдат. Главный «дед» назначает в среде «опущенных» одного солдата старшим. Старший из «опущенных» получает распоряжение от главного «деда», для каких коллективных развлечений им надо готовиться и когда. Спят «опущенные» в отдельное закутке на нижних койках. Спать положено только голыми и обязательно в лифчике. Чашечки лифчика наполняются ватой. От подъема и до отбоя лифчики могут находиться в их постелях или у них в кармане, или они их носят постоянно на себе, вынув из чашечек лифчика вату. После отбоя и до подъема «опущенные» должны ходить по казарме, в туалет и умывальник только голыми, но обязательно в лифчике. Насилуют их «деды» постоянно,через час после отбоя и до подъема. Когда «деды» организовывают гульбища в красном уголке после отбоя или отмечают пьянкой день рождения одному из членов своей стаи, то загоняет «опушенных» вкрасный уголок и развлекаются там до подъема коллективнымполовым развратом. «Опущенный» солдат обязан стирать, сушить и гладить насильнику: трусы, майку, носки, носовойплаточек, х/б, подшивать к форме белый воротничок, мыть и чистить сапоги, возить на себе насильника в туалет и заправлять его постель. «Опущенные» солдаты обязаны носить при себе на веревочке в кармане обеденную ложку и приходить с ней в столовую. Кушаютони в столовой за отдельным столом и только из посуды, которая предназначена только для них.

Каждый «опущенный» солдат обязан мыть в бане закрепленного за ним «деда», стирать для «деда», обменять два комплекта нательного белья. Один комплект фактически предназначен «опущенному», но ему не положено им пользоваться, а «дед» за его счет дважды обменяет нательное белье в течение десяти дней между банями. «Опущенные» ходят всегда в грязной повседневной форме, смотреть за собой они просто не успевают.

«Опущенные» солдаты назначаются в наряд через день, но только на кухню и дневальным по роте. За ним закрепляются солдаты, которые следят за каждым их шагом, чтобы не смогли вступить в разговор с солдатами из другой роты или вообще с неизвестным человеком, не передали сообщение домой о своем животном существовании в армии. «Опушенные» лишены права свободно перемещаться по территории войсковой части. Их письма домой и из дома просматриваются «дедами». Деньги и посылки у них отбирают, как и 7 рублей, которые выплачиваются солдатам из госбюджета. С «опущенными» никто из сослуживцев не имеет права разговаривать и тем более им сочувствовать. Офицеры солдат тоже насилуют, понятно, больше днем. Они берут к себе солдат домой вроде для того, чтобы помыть полы, или выполнять другую хозяйственную работу. Продолжительность этих работ может быть сутки и более. Офицеры предпочитают насиловать солдат не из числа «опущенных». Этих солдат ничем не отмечают и сослуживцы могут даже не знать, что их насилуют офицеры. О них знают только «деды», но об этом не говорят. Собственно, точно так же и офицеры не замечают в казарме «опущенных». Здоровье «опущенных» резко подрывается из-за постоянного насилования и лишения сна.

Когда в войсковую часть приезжают с проверкой из Военного округа или Министерства обороны СССР, то командование части усиленно готовится.

На время проверки офицеры кладут «опушенных» в медсанчасть или медпункт. Если «опушенные» окончательно измотаны и очень плохо выглядят, то их помещают даже в госпиталь, но не более двух человек из роты. Обращаются с ними в госпитале также, как в войсковых частях. Перед отправкой в госпиталь им тщательно бреют или стригут голову и все тело, это и является их паспортом. Если не удается скрыть их в лечебницах, то отправляют в какой-нибудь наряд или сажают на гауптвахту, если не удается скрыть и на гауптвахте, то «опущенных» на время проверки меняют на солдат из другой роты или части, но ходят эти солдаты в проверяемых ротах и частях под фамилиями «опущенных», ни у одной инспекторской группы никогда не возникало желания проверить фамилии солдат во время переклички по военным билетам. Если не удается скрыть их на время проверки, тогда на них одевают чистое нательное белье, новое х/б, забирают из кармана обеденную ложку и снимают лифчик, затем «инструктируют»: если, мол, вы пожалуетесь проверяющим, вас комиссуют из армии по психиатрическим статьям, скажем 76. А из-за психиатрической статьи в военном билете не примут на учебу ни в какое высшее учебное заведение и, тем более, на квалифицированную, высокооплачиваемую работу. В увольнение «опущенных» не выпускают.

Все «опущенные» обязательно являются комсомольцами. Среди них есть и сержанты. «Опущенные» переводятся из касты «салаг» в касту «молодых», но никогда не переводятся в касту «черпаков», и тем более, в касту «дедов».

Касты «салаг» и «молодых» являются низшими и не почетными. Командование части и офицеры устраивают пышные проводы демобилизующимся «дедам». Строят на плацу весь личный состав войсковой части и под звуки духового оркестра вручают им документы с правом выехать домой, затем объявляют благодарности, вручают грамоты и ценные подарки за безупречную воинскую службу. Выдают «дедам» рекомендации для внеконкурсного поступления в высшие учебные заведения. Особо отличившихся «дедов» перед демобилизацией даже ухитряются принять кандидатами в члены КПСС Церемония праздничных проводов заканчивается торжественным маршем под оркестр.

«Опущенным, которые отбыли два года в нарядах по кухне и в казарме, за один день до освобождения из войсковой части предлагают незаметно подготовиться к оставлению расположения части. После отбоя, и опять в красном уголке, где их начинали насиловать в зад и в рот, главный «дед» выдает им документы, предварительно получив от них лифчики и ложки с дырками, и подписку о неразглашении «дедовщины» в обществе.

Пробыв в армии, «опущенные» так ни разу и не подержали в руках автомата. Переступая порог КПП, «опущенный» солдат услышит в спину слова дежурного по части офицера, что заключенных и то освобождают из тюрем и лагерей днем.

Приходится с горечью признать, что, несмотря на заявление Министра Обороны о том, что «дедовщины» в армии нет, на самом деле она приобрела неуправляемый размах и ставит под угрозу жизнь и здоровье многих солдат. «Опущенных» в строительных частях еще и клеймят. Так, если «деды» насилуют опущенных в зад, то татуируют кругляшок на руке выше локтя, а если насилуют в рот, то татуируют кругляшок с точкой внутри. «Опущенные» работают на объектах до последнего дня службы.

Член организационной группы Независимого комитета социальной защиты солдат и матросов, оказался случайным свидетелем, как 29 мая 1989 года из ВСО-90 или 659, примерно в 20-20.10 часов, на военной машине марки «Газ-69» с № 73-52-РД доставили полуживого солдата Бердникова в больницу поселка Ново-Александровка г. Уфы. Об увиденном было доложено гарнизонному прокурору, полковнику юстиции Полякову Н.К., который дал вполне ожидаемый ответ, что Бердников получил производственную травму. Солдату из ВСО-659, летом 1989 года была проломлена голова. Никто из виновных не привлечен к уголовной ответственности. Чтобы скрыть тяжкое преступление, офицеры из ВСО-659 или ВСО-91 в мае 1989 года завезли в Уфимскую больницу № 8, в отделение гнойной хирургии, изрезанного солдата южной национальности. Виновные тоже не были привлечены к уголовной ответственности.

Известно также, что в Уфимском госпитале лежат солдаты, травмированные «дедами», а именно: с выломанными и вывороченными челюстями, с черепно-мозговыми травмами, с порванными аортами сердца и т.д. Скорее всего, потерпевшие солдаты боятся давать показания военным прокурорам, так как военная прокуратура проявляет снисходительность и нежную симпатию к «дедовщине».

3.2. Из доклада специальной Комиссии по проверке объективности и полноты расследования причин гибели и травматизма военнослужащих и военных строителей в мирное время Президенту СССР М.С. Горбачеву

На основе сведений, представленных Комиссии министерством обороны СССР и Главной военной прокуратурой, гибель от преступлений и происшествий в небоевых условиях военнослужащих и военных строителей, находящихся на срочной военной службе, характеризуется следующими величинами на сто тысяч человек:

Год	1981	1982	1983	1984	1985
Всего в вооруженных силах и строительных частях	106,2	107,7	104,4	106,2	109
В Вооруженных силах	104	106	101	100	106
В строительных частях	114	114	116	128	119

Год	1986	1987	1988	1989	1990
Всего в вооруженных силах и строительных частях	89,4	98,5	86,0	96,8	95,0
В Вооруженных силах	89	91	75	83	97
В строительных частях	129	126	126	147	128

Приведенные данные не могут быть оценены как полные и вполне объективные, поскольку в эти показатели не включается смертность погибших в ходе боевых действий и при межнациональных конфликтах, массовых беспорядках, умерших от заболеваний в период службы, а также после окончания службы — от ран, травм и заболеваний, полученных в период службы, не учитывается смертность офицеров, прапорщиков и мичманов.

Министерство обороны считает недопустимым рассекречивание абсолютных цифр численности вооруженных Сил и полных сведений о смертности военнослужащих, ссылаясь, в числе доводов, на практику других стран. Между тем, обнародование подлинных данных способствовало бы оздоровлению общественного мнения об армии, взвешенному подходу к выбору мер предупреждения трагических случаев и повышению ответственности структур и должностных лиц, призванных обеспечивать охрану здоровья и жизни военнослужащих и военных строителей. В отношении пограничных, внутренних, железнодорожных войск и военно-строительных частей народнохозяйственных ведомств сведения о гибели, преступности и травматизме должны быть немедленно рассекречены.

Данные Главной военной прокуратуры следующим образом характеризуют сложившуюся в последнее время структуру причин гибели на военной службе в усредненном числе погибших за год:

· Вследствие общих заболеваний — 21%

· В результате самоубийств — 18,5%

· Из-за нарушений правил техники безопасности — 17%

· В дорожно-транспортных происшествиях — 15%

· Последствия убийств и других умышленных преступлений — 5,5%

· в том числе на почве неуставных отношений — 2,3%

· Вследствие нарушения правил обращений с оружием и иных неосторожных преступлений, помимо автотранспортных — 9,5%

· В результате других несчастных случаев — 13,5%

Весьма высокий процент смертей от самоубийства вызывает сомнения в правильности классификации — не исключено, что. часть убийств представляется как самоубийства, чему способствует и действующая в войсках система непрофессионального дознания. Не исключены и другие случаи сомнительной классификации — в комиссию поступали заявления об указании в документах причины смерти «почечная недостаточность» при насильственной смерти, «тепловой удар» при фактическом доведении солдата до смерти действиями командира.

По данным, представленным Главной военной прокуратурой и Генеральным штабом Вооруженных Сил СССР, 4 процента (около 350 человек ежегодно) от всех учтенных военнослужащих, самовольно оставивших место службы, покинули свои части из-за издевательств со стороны сослуживцев. Реальное число таких лиц значительно больше.

По просьбе комиссии научно-исследовательская группа «Молодежь и армия» Института молодежи ЦК ВЛКСМ и Госкомтруда СССР провела анализ около 400 взятых по случайной выборке писем из числа поступивших в Комиссию. Результаты его показывают, чтопреимущественно в Комиссию обращались родители солдат, прослуживших менее года, и что 40 процентов инцидентов приходятся на первые полгода службы. Около 15 процентов этих обращений связано с заболеваниями, причем 70 процентов из них заявляют, что эти заболевания были уже при призыве. Из общего числа таких больных 30 процентов умерли, 8 процентов находятся на лечении, 30 уволены, 15 — продолжают служить.

По поступившим в Комиссию сведениям, особенно неблагополучно положение с призывом в военно-строительные отряды лиц, страдающих психическими расстройствами. Только по Московскому военному округу за 1990 год освобождено от дальнейшего прохождения службы более трех тысяч таких солдат.

Полная безысходность и незащищенность военнослужащих, особенно первого года службы, систематические избиения и издевательства доводят их до самоубийства или оставления частей. При этом солдаты не знают, куда идти и где искать защиты.

Доказательства глумлений и издевательств зачастую скрываются или не принимаются во внимание, и к уголовной ответственности привлекаются не обидчики, а сами же потерпевшие — беглецы.

Переводы военнослужащих срочной службы по этим мотивам из одной воинской части в другую не исключают тех же издевательств по отношению к ним.

По мнению Комиссии, военнослужащих, подвергавшихся глумлению и издевательствам, целесообразно направлять на медицинское освидетельствование с целью определения их пригодности для прохождения службы по месту жительства, чтобы родители военнослужащих имели возможность посещать воинскую часть.

В области военной юстиции назрело проведение реформы, которая должна коснуться структур ее органов, актов законодательства, воинских уставов, правовой профилактической работы. Необходимо предусмотреть в законе право военнослужащих обращаться для защиты своих прав, чести, достоинства и законных интересов непосредственно в суд.

Необходимо создание профессиональной службы дознания, независимой от командования воинских частей.

3.3. Кирилл Подрабинек. «Казармы в Туркмении»

3.3.1. День «салабона».

«Подъем!» — гнусным голосом орет сержант. С верхних коек сыпятся молодые, на нижних сладко почивают кандидаты в паханы. Мы с Вами, читатель, в Туркмении, в казарме Советской Армии. Введем сразу в курс дела.

В казарме строгая иерархия по годам и призывам службы. Солдаты первого года службы — без всяких прав, второго года — вершители судеб первых. Но кроме общего деления на быдло и олигархию есть и промежуточные градации. Солдаты первого полугодия — молодые. Это низшая каста. Отслужив полгода, молодые становятся карасями. Так сказать, законодательно, у карася нет никакого преимущества перед молодым. Ему «положено» все то же, что и молодому. Но он отслужил дольше, и ему все же меньше достается стирок портянок паханам, ночных драяний казармы и т.п.

Армейские обычаи, имеющие в казарме силу закона, укладываются в емкое слово «положено». Так вот, пахать и соблюдать воинские уставы положено только первому году службы, отслужив год, положено «заложить на все кое-что». Торжественная метаморфоза! Прошел год, карась превратился в кандидата. Имеется в виду не кандидат наук, а кандидат в паханы. Они шугают молодых и карасей, чтобы те не борзели. Короче, они ответственны за «порядок». Отслужив полгода, кандидаты становятся паханами, отцами общества, так сказать, его сливками.

Паханам положено отдыхать. Репрессируют они молодых в порядке частной инициативы, личной заинтересованности, а не целеустремленно, как кандидаты, ну и высшая ступень могущества, это быть дедом, деды — это солдаты, дожившие до своего дембеля, но еще не уехавшие домой. У них есть и свои «внуки», новобранцы, забранные в армию по тому же приказу.

Пока мы разбирались в чинах, молодые и караси, а короче — салабоны, уже успели построиться на зарядку. Последуем и мы за ними в физгородок, где для них уготовлена пытка физкультурой. Руководят пыткой несколько «любителей спорта» и сержантов второго года службы. Каждый берет себе группу салабонов и старается довести до такого состояния, чтобы «служба медом не казалась». При этом умело чередуются различные упражнения. Вот одна из групп. Сегодня ночью эти молодцы имели наглость попасться на глаза дежурному по части, когда драили полы за наряд, состоящий из паханов. Молодцы, зацепившись ногами за тумбу, специально врытую в землю, лежат, перегнувшись через скамеечку, и качают пресс — и «раз», командует сержант. Молодцы, одновременно поднимаются — и «два», молодцы перегибаются через скамеечку. Сержант не спешит командовать. Ведь лежать в таком положении очень больно, сводит все мускулы тела. «И раз», — милостиво разрешает верховное существо. И так двадцать, сорок и сколько вздумается раз. Тело невыносимо болит, кажется, уже нет сил.

- Эй, ты, несчастный, выгибайся! Что, больше не можешь? — виновному выделяется оплеуха.

- Из-за тебя повторим все сначала.

Это тоже одна из воспитательных мер. Ясно, какими глазами будут смотреть на виновного коллеги по несчастью, вокруг с любопытством и смешками наблюдает, покуривая, группка паханов.

В другом конце физгородка маленький ипподром. Пара азартных кандидатов держит тотализатор на бегающих по кругу салабонов. Проигрывающая лошадка подгоняется пинками. Иногда пытка физкультурой доводится до такой степени, что истязуемый без сил валится на землю. Рядового Ш. качали до тех пор, пока у него не разошлись операционные швы на животе.

Что же заставляет салабонов подчиняться этому? — спросите Вы. Страх перед неминуемой расплатой ночью в казарме.

Где же офицеры? — спросите Вы. Дома, кому охота рано вставать? Они придут только к разводу. Изредка они приходят к зарядке. Офицер отправляет на нее всю роту, а сам идет в канцелярию курить. Не повезло паханам! Вместо того, чтобы спать, придется слоняться по городку. Иногда офицеры появляются и в самом физгородке, но это ничего не меняет. Во-первых, бывает это редко. Во-вторых, физгородок большой, зарядка проходит рано, а потому еще темно. Контроля не получается. Заметим, что пытка физкультурой может быть несколько раз в день. Расписанием предусмотрены кроме ежедневной физзарядки еще и физкультурные занятия. Офицеры, положившись на сержантов, спокойно уходят по своим делам.

Всему приходит конец, и физзарядке тоже. Молодняк гонится в казармы, где ему предстоит немного развеяться — навести в расположении роты порядок. С подъема двое уборщиков, назначенных еще вечером, естественно, салабонов, мыли казарму. Теперь молодняк должен заправить койки свои и за аристократию. Тут тонкость. Офицеры требуют высокого качества заправки коек. Сержанты еще большего — разумная перестраховка! По периметру койки требуется навести уголок, рубчик, сгиб постели должен быть прямой линией.

— Чтоб комар яйца обрезал, — командует сержант. И закипает работа. Но ничто не идеально, к печали сержанта. Иногда поступает приказ:

— Руками вы работать не можете, наводите уголок зубами.

И наводят зубами уголки, прикусывая одеяло по периметру!

Паханы и кандидаты валяются на заправленных койках (спят они только на нижнем ярусе). Уставом это запрещено, но причем тут Устав! Поэтому в течение дня салабоны то и дело заправляют за ними койки.

По распорядку дня далее следует утренний осмотр. Когда офицеров нет, а бывают они редко, строятся одни только салабоны. С них требуют чистых подшитых воротников, начищенных сапог, чистого обмундирования, подковок на сапогах, надраенных блях и многого другого. Но, Боже, как этого добиться! Найти сапожную щетку и крем перед осмотром — проблема даже для пахана. Их просто нету.

Периодически из жалования солдат вычитается по одному-два рубля. На эти деньги приобретаются сапожные щетки и крем, зубные щетки и паста, мыльницы и мыло, материя для воротничков. Из общего запаса старшина припрятывает приличную долю, в основном материи, в каптерке. Это для будущих паханов. Остальное выдается всем. И очень быстро исчезает.

В казарме процветает кустарный промысел. Паханам на дембель изготавливаются сувенирчики — цветочки, подставки, шкатулочки. Основной материал — органическое стекло, на инкрустацию идет цветная пластмасса. Большим спросом у туркменского населения пользуются браслеты для часов казарменного производства. Это своего рода разменная монета стоимостью от трех до десяти рублей. Мыльницы и зубные щетки являются инкрустационным материалом, полотенца нужны для шлифовки изделий. В короткий срок запасы исчерпываются. Сапожные щетки быстро выходят из строя, часть из них служит для надраивания полов. Вот почему перед утренним осмотром начинается ажиотаж.

Паханы выходят из положения просто:

— Две минуты, найди щетку и крем! В противном случае будешь держать улыбку у себя в руках.

Но что делать салабону? Ведь личных вещей у него нет, все отбирается и крадется. Где достать на воротничок? Какого труда стоило найти чистый воротничок для пахана и пришить ему на китель! А где взять для себя? Да и когда время для этого было выкроить?

- Вывернуть карманы и показать содержимое! — командует сержант. И не дай Бог, если он обнаружит кусок материи, зубную щетку, письма, бритвенный станочек.

- Несчастный, марш сортир мыты. Потом еще с тобой разберемся.

Тоже разумно поставленная тактика. Делается это для того, чтобы салабон не имел ничего личного, а вся материя, щетки, крем и т.п. было достоянием аристократии. Ведь салабону негде все это прятать, кроме как на себе. Его вещмешок проверяется, койка тоже, любой пахан может все отобрать.

Но не о своем внешнем виде он беспокоится. Всякий второй служащий может приказать «в две минуты» почистить ему сапоги, надраить бляху, найти закурить, иначе «держать улыбку в руках». Вот и пробует изловчиться салабон, попадая в этакие клещи.

Заметим сразу. Воровство в казарме повальное. Крадут старослужащие у всех, молодые друг у друга. Оставить ничего нельзя. Всякий старается запрятать свои вещи в боевой машине, в радиостанции, в комнате боевого дежурства, даже закопать в укромном углу.

Итак, утренний осмотр кончился. Несколько «несчастных» с ведрами и метлами орудуют в сортире. А для остальных есть новое развлечение — утренний тренаж. Бывает он разный.

Положим, сегодня по защите от оружия массового поражения. Салабонам могут предложить надеть противогазы и бегать по кругу, через каждые двадцать метров падать, вставать и снова бежать. В климате Туркмении трудно даже просто так бегать. Что же сказать о беге в противогазе. В редких случаях присутствия на тренажере офицера все тренируются просто в надевании противогаза. Бывают тренажи по физподготовке. Что это такое, писалось уже выше. Но вот, положим, тренаж по строевой подготовке. Сержант выводит молодняк на плац, и те маршируют строевым шагом.

- Не слышу запаха резины! — в ярости кричит командующий нарядом. — Будем тренироваться!

И действительно, в свободные для всех по Уставу, а на деле только для старослужащих, полчаса после обеда на плацу, в жару, после еды будет тренировка. Будет тренировка и в личное время вечером.

- Запевай! — командует сержант. Салабоны дружно поют, маршируя.

- В наше время пели лучше, — критически замечает какой-то пахан.

- Ничего, — успокаивает сержант, — они у меня сегодня охрипнут. Тут преследуется цель. Вот идет рота. Если ведет ее офицер, то в строю все: впереди хомуты, потом молодые и караси, сзади развязно шагают старослужащие.

- Строевым, запевай! — следует команда. Старослужащие идут все так же развязно, для вида только открывая рты. Поэтому салабоны должны отбивать шаг очень громко, петь во всю мочь за всю роту. А как этого добиваться? Тренировками!

Самый приятный тренаж — политинформации. От салабонов требуется одно — внимательно слушать офицера, загораживая спинами спящих паханов.

«Масло съели, день прошел», гласит казарменная мудрость. Масло съел, уезжай домой. Рота идет на завтрак приближать долгожданный срок, тут мы сталкиваемся с новой пыткой, пыткой голодом, истина, что армия не курорт, — банальна. Известно, что солдатская жратва отнюдь не блюда французской кухни. Однако, если бы солдат съедал все положенное ему, жить было бы возможно, но в этом «если бы» и все дело. Между гарнизонным продовольственным складом и солдатским столом имеется два промежуточно-осадочных пункта — склад части и кухня. Вечерком можно заметить прапорщиков, идущих домой с большими сумками, а на кухне повара задают пиры своим друзьям старослужащим. Результаты для солдатского рациона ясны. Но и это еще не все.

Положим, за столом сидит десять человек. Поскольку солдат первого и второго года службы примерно одинаковые количества, то и за столом окажется пять аристократов и пять рабов. Как же, как не рабами, назвать салабонов, хоть большинство из них таковыми себя не признают. Вследствие такой диспозиции за столом, каждый старослужащий может обжать одного молодого или карася. Паханы и кандидаты сидят на одном конце стола, где бачок, молодые и караси — на противоположном. На этом пиршестве богов есть и свои ганимеды. На роль виночерпия выбирается молодой, наиболее достойный доверия паханов. Такой «разводящий» кладет каждому пахану столько, сколько тот пожелает. За свою лакейскую должность он имеет некоторую корысть. Оделив старослужащих, он в первую очередь кладет себе. Остальное идет на другой край стола.

Разумеется, если в бачке нечто достойное внимания, ну, скажем, хотя бы картошка, а не перловая каша, на другой край стола вообще ничего не попадает. Но если это даже и перловая каша, последний за столом может и ее не получить. За последним местом сидит или самый слабый молодой, или наиболее третируемый кандидатами салабон. За некоторыми столами ганимедов нет. Там менее гордые паханы унижаются до самообслуживания. Салабонам от этого не легче.

Ни один салабон не смеет взять себе хлеб, масло, сахар, вечером кусочек рыбы, пока не возьмут себе старослужащие. После этого молодняк накидывается на остатки. При этом сидящие ближе к паханам находятся в более выгодном положении, чем сидящие дальше от них. Каждое место за столом строго регламентировано, оно соответствует общественному положению, определяемому силой, изворотливостью, угодливостью перед старослужащими, наглостью и подлостью. Итак, вся пища разобрана.

Вот задача для первоклассника. За столом было двадцать кусков сахара. Пять человек взяли себе каждый по три куска, сколько кусков сахара достанется каждому из оставшихся пяти человек? Вариант. Двое из первой пятерки оказались сластенами и взяли по четыре куска сахара, сколько человек из второй пятерки окажутся без него?

Надо отметить, что все куски сахара, хлеба и рыбы разной величины, так что если салабон и съест все-таки что-нибудь, то это может быть крошкой или плавником.

В учебках, где все солдаты одного призыва, такая неравномерность кусков по величине не странна. Сегодня ты съел маленький кусок, завтра другой, все справедливо. Но вот в войсках дело другое, что касается пресловутого масла, то если оно не разделено на куски, салабонам его не видать. Исходя из пословицы, они могут этот день в жизнь не засчитывать.

Рубоны в обед проходят и в завтрак. Не удивительно, что обжатые салабоны ходят вечно голодные, а такое хроническое недоедание очень тяжелая пытка, ничто так не деморализует человека, не подавляет его, как пытка голодом. Паханы это понимают. Часто можно видеть, как они накладывают себе вдвое больше того, что могут съесть, и оставляют в тарелках. Салабоны, естественно, взять остатки не смеют.

— Ты что, несчастный, что ли? — В разряд несчастных попадает всякий салабон, имеющий наглость печалиться своему образу жизни. И будьте спокойны, у него будет еще больше оснований для этого!

Жрать хочется! Может быть выручат посылки или денежные переводы заботливых родных? Напрасные чаяния. Ротный почтальон, салабон, конечно, приносит в казарму корреспонденцию. При этом он придерживается строгого правила. Перед тем, как отдать извещение молодому адресату, сообщит пахану. Вопрос, какому именно, регулируется между паханами, осчастливленный молодой идет с паханом или группой паханов на почту и получает посылку. Он даже сам приносит ее в часть. Тут она у него отбирается, и у паханов в укромном месте начинается пир. Почетный эскорт сопровождает салабона не потому, конечно, что ему не доверяют, а для того, чтобы не делиться со всеми старослужащими в казарме. Если счастливчику пришли деньги, то он сам идет на почту и по возвращении благопристойно отдает их уважаемому господину. Зачастую за примерное поведение салабону перепадает кусок или рубль.

Итак, перед молодым вечная проблема — что бы поесть? И кусок хлеба, я не преувеличиваю, подарок судьбы. Конечно, некоторые храбрецы пытаются выйти из такого положения. С отчаянным мужеством они прокрадываются на кухню и клянчат у поваров жратву. Иногда к их мольбам снисходят, иногда повара их бьют. Но если какой-нибудь пахан из его роты застанет салабона за этаким занятием, то все — быть ему несчастным.

Завтрак кончился. Салабоны убирают посуду. Плотно поевшая рота идет на утренний развод. С развода солдаты отправляются на занятия и работы. Примерно в половине случаев офицеры поручают проводить занятия сержантам, а сами уходят по своим делам и бездельям. Старослужащие гуляют или спят в казарме. Молодняк усиленно натаскивается в познании солдатской науки. А как же иначе? По итогам полугодовой проверки будут приличные результаты хотя бы за счет молодых.

Если роту отправили работать, есть два варианта. Предположим, поступило задание всем сообща вырыть траншею. Старослужащие будут загорать, бдительно следя за тем, как пашут салабоны. Если подойдет офицер, можно будет в крайнем случае взять для вида лопату в руки. Второй вариант, лаются разные задания группам на четыре, восемь человек. Если задание важное, офицер в группу молодых назначает одного пахана. Ясно, что при этом производительность труда возрастает.

Итак, мы коснулись еще одного вида пытки, пытки работой. Она менее стабильна, чем остальные, но иногда проявляется в острой форме, к таким случаям относятся, в основном, кухонные работы, состав кухонного наряда должен чистить котлы, носить воду, расставлять, убирать и мыть посуду, чистить картошку, и многое другое, даже в полном составе наряду трудно справляться со всей работой. А не дай Бог не справиться Солдату положено если не есть вовремя, то хотя бы присутствовать при этом по расписанию. Но половина наряда — старослужащие, значит молодняк должен работать вдвое усиленнее. Кухонный наряд — суточный, и все сутки без перерыва бегает салабон, подгоняемый пинками. Многие выбиваются из сил, и тогда следуют сцены жестокого избиения. Во что бы то ни стало должна обеспечиваться бесперебойная работа столовой. Но салабон даже под угрозой колесования не может бегать со скоростью антилопы. Что же делать? И тут совершается акт пиратства. Паханы ловят со стороны молодых, неосторожно приблизившихся к столовой, и заставляют их работать. На этой почве иногда вспыхивают междоусобицы рабовладельцев. Любой старослужащий может избить любого салабона. Избить, но не эксплуатировать. Последнее есть уже покушение на частную собственность — молодые являются принадлежностью только данной роты. Действительно, молодому нужно постирать своему хозяину портянки, а его умыкнули чужие! Непорядок.

Ревностное отношение к своей двуногой собственности старослужащих проиллюстрируем следующим путем.

К сержанту И., кандидату, пришел пахан другой роты.

- Не в службу, а в дружбу, одолжи парочку салабонов. Понимаешь, все наши разобраны, некому одежку мою постирать.

- Пожалуйста, с удовольствием, — согласился И., желая угодить приятелю-пахану, и кликнул двух салабонов.

Молодые, В. и другой, по кличке «Гапон», принялись за работу. Через некоторое время зашел в умывальник их старшина Л.

- Что тут делаете?

- Стираем.

- Кто велел?

- Сержант И.

- Не шустрите! И. уже постирался.

- Не знаем, он нам приказал.

Л., наверное, сам искал себе свободных салабонов, и ответ этой парочки его не удовлетворил. Пошел старшина к И. и получил объяснение.

- Ты что, падло, хомут е…, наших салабонов заставляешь на других пахать?

Завел его в уголок и крепко избил.

Внимательный читатель, ознакомившись с пиратством, спросит: а как отличить молодняк от паханов? Как тут не ошибиться? Ведь невозможно знать всех солдат части в лицо. Попробуем объяснить.

Молодым положено быть одетым строго по форме. Старослужащий, напротив, делает все, чтобы, будучи в военной форме, носить ее не по форме. Перед нами пахан или кандидат. Сапоги у него с гармошкой, достигается это с помощью плоскогубцев. Верха сапог подогнуты. Ремень болтается. На кителе верхняя пуговица расстегнута. Шапка торчит на макушке. Если это панама, то носится она как шляпа, с «гендышком». На кителе сзади, на уровне плеч, отглажена складка. Шинель высоко обрезана и похожа на пальто. Кроме того, зимой проблема облегчается тем, что на рукаве шинели старослужащего два шеврона, у молодого один. Символика тут ясна — одна полоса означает первый год службы, две — второй. Очевидно, Министерство Обороны так распорядилось, чтобы облегчить жизнь паханам, старослужащий может иметь усы и быть давно нестриженным. Правда, сапоги у него блестят, китель выстиран и выглажен, все у него чистое и добротное. Оно и понятно, все это достигнуто заботами молодых. Но даже и без этих примет, по наглому, вызывающему виду, разболтанной походке можно догадаться, кто перед вами. Ни одну из этих отличительных примет не смеет иметь салабон. Сапоги у него гладкие, китель застегнут вплоть до крючка, панама круглая, шинель длинная, прическа короткая, усов нет в помине, пояс затянут.

Кстати, о поясе. Если салабон начинает слабо затягивать ремень, затягивают ремень до предела, и салабон должен так ходить. Это мучительнейшая пытка. Через полчаса истязаемый при последнем издыхании. Ремень немного ослабляют и на внутренней стороне для контроля ставят метку.

Обмундирование молодых старое и грязное. Старое — потому, что новые сапоги, шапки, рукавицы — короче все, что можно, отбирают у них старослужащие, взамен отдавая свое. Грязное потому, что молодые все время работают, все время на полах, да и нет времени и возможности привести себя в порядок. Но самая главная отличительная черта молодых — это вечно забитое выражение во всей фигуре, тоска на лице. Тут ошибиться невозможно.

Прошел обед, после получасового перерыва, как правило, чистка оружия. Паханы бездельничают, салабоны чистят все автоматы. Затем снова занятия, работа. Проходит ужин, теперь полтора часа так называемого личного времени. Свободное и личное время для паханов и кандидатов, но никак не для салабонов. У последних задача — довести внешний облик старослужащих до нужной кондиции. Если сегодня вечером кино, то многие салабоны его не увидят. Работа прежде удовольствия! А то, что кино большое удовольствие, знает любой, служивший в армии. На полтора часа забывается служба, работа, командиры, и можно погрузиться в далекий сказочный мир гражданки и свободы.

Впрочем, что тут кино. Ведь оно бывает три раза в неделю. А вот Новый год можно встретить в армии только два раза. За десять минут до наступления нового 1975 года зашел я в умывальник. Там несколько салабонов стирали паханам портянки. Что тут скажешь.

Сегодня командир роты выдавал солдатам жалованье. Как правило, это три рубля восемьдесят копеек в месяц. Процедура эта происходит так. Командир сидит в канцелярии. Молодой входит, расписывается и получает деньги. Выходит и отдает поджидающему за дверью пахану рубля два. «Свободен, как ночной трамвай!». Что можно сделать в армии на остаток? Ведь и на курево не хватит. Но салабону положено курить «бычки». Пахан изящным жестом кидает окурок на землю, и салабон кидается поднимать. Запасливый салабон всегда хранит где-нибудь пачку сигарет. Ночью, когда он спит на втором ярусе, его может выбросить из койки пинок ногой лежащего внизу пахана.

- Найти закурить, две минуты, живо! — А где найдешь ночью закурить, если нет запаса? Причем, нерасторопность тоже наказывается.

- Смирно, кругом, бегом марш! — командует старослужащий. Салабон пробегает метров двадцать.

- Смирно, кругом, бегом марш! — снова команда. Салабон бежит назад. И так много раз.

Если сегодня выдавали жалованье, значит молодняку предстоит «ночь печали». На полученные и отобранные деньги старослужащие перепьются и устроят тотальное избиение молодняка. Вино дает простор всем зверским инстинктам. Нечего и говорить, что молодым пить не положено, нарушения жестоко караются, добыча вина связана с риском попасться. Так как паханы сидеть на «губе» не любят, то на добычу посылаются салабоны-шустряки.

- Попадется, ну и черт с ним, пускай врубается в службу.

Пьянки происходят обычно ночью, а сейчас перед отбоем вечерняя прогулка. По существу, это пятнадцатиминутный тренаж по строевой подготовке. Как они происходят, мы уже знаем. После вечерней прогулки проверка личного состава роты, после проверки отбой.

Но не все так просто. В случае тревоги солдату положено одеться за сорок пять секунд. Это обстоятельство и кладется в основу еще одного издевательства над молодыми.

- Сорок пять секунд, отбой! — кричит сержант. Какой смысл в том, чтобы в случае тревоги быстро раздеться? Разве только тот, чтобы похоронной команде проще было собрать обмундирование в одну кучу? Молодняк бешеным стадом несется к своим койкам, на ходу раздеваясь. Кстати, за эти сорок пять секунд нужно еще аккуратно уложить одежду на табуретки. Это тоже, очевидно, служит облегчению труда похоронной команды. Табуреток на всех не хватает, и горе тому, кому она не досталась, но вот все в постели.

- Сорок пять секунд, подъем! — орет сержант. Бешеное стадо несется на проход строиться, по пути одеваясь. Опоздать никому не хочется. Не успевший может тренироваться очень долго. Наблюдавшим за этим паханам очень весело. Это их любимое вечернее развлечение, в казарме гул азартных выкриков, насмешек, подгоняющих команд.

И действительно, салабоны сталкиваются лбами, лезут вдвоем в один сапог, пытаются надеть через голову штаны, сплошной юмор! Все приедается, и поэтому заготовлена новая фаза веселья, молодняк в одном нижнем стоит перед койками. Один вид их забавен! Лучшее белье забирается после бани старослужащими.

Поэтому белье салабонов самых удивительных размеров. У многих прорехи на самых интересных местах.

- Отбой! — орет сержант. Молодые впрыгивают в постель.

- Подъем! — тут же орет сержант. Молодые выпрыгивают на пол.

- Подъем, отбой, подъем, отбой! Не успеваем? Будем тренироваться! — и так множество раз.

Салабоны, как обезумевшие белки, носятся между полом и койками. Кульминация смеха достигается, когда один салабон прыгает другому на шею.

- Отбой, — наконец, в последний раз звучит команда. Но и это не все. Предстоит еще качание пресса.

- Поднять ноги! — командует сержант, — опустить, — так с десяток раз. Официальная часть вечера затягивается, но свет не тушится. Паханы ходят умываться, фланируют по казарме. Умываются ли молодые? — спросит читатель. Когда как. Иногда им предоставляется такая возможность, иногда нет.

Предположим, разрешили перед сном умыться. В казарме острый дефицит полотенец, особенно ножных. Старослужащие делают просто, забирают у салабонов полотенца для лица и превращают их в ножные. Пускай те вытираются, чем хотят, далее, в казарме острый дефицит тапочек. Так что салабон пойдет умывать ноги в сапогах и мокрые же ноги снова сунет в грязные сапоги. А сапоги всегда мокрые, летом, пока не дадут мабуты — от пота. Зимой от воды. Сапоги у салабонов обычно худые, а влажность зимой в Туркмении ужасающая, центрального отопления в казарме нет, стоит лишь несколько печек. Старослужащие развешивают портянки около них, сапоги ставят рядом для просушки. Но салабонам этого делать не положено. Однако в целях поддержания в казарме приятной атмосферы паханы требуют от салабонов чистоты портянок, что и проверяется. Салабон вечером простирает свои портянки, а сушить их негде. Утром сунет ноги в мокрые портянки. От постоянной сырости ноги начинают гнить, все салабоны мучаются этим. Вообще говоря, полагается менять портянки каждую неделю вместе с бельем, но «на положено кое-что положено», говорит солдатская пословица, портянки меняются раз в полгода.

Зимой в Туркмении бывает холодная погода, тепло спать только около печки, те старослужащие, которым выпало такое счастье, покрываются поверх одеяла шинелями. Молодым опять-таки это не положено. Вот и дрогнет салабон на верхней койке, а под ним его шинель покрывает пахана.

Наконец, свет погас.

- Дембель стал на день короче, всем отцам спокойной ночи! — кричит салабон.

- Спасибо, сынок! — дружным хором откликаются паханы. Вечерний ритуал завершен.

Если сейчас «ночь печали», то всех подряд салабонов изобьют. Но предположим, эта ночь обычная. В одном углу казармы поют паханы, в другом бренькает на гитаре кандидат, где-то пьют, где-то разговаривают, некоторые отцы любят массаж. Несколько массажистов-сынков часок-другой ублажают священные телеса паханов. Жизнь в казарме не замирает. А для салабонов наступает час самой распространенной пытки, пытки избиением. Бьют сынка, конечно, и днем, но ночью особенно. Может быть, изобьют за какую-нибудь провинность, может быть просто так. Салабону командуют «Подъем!» для пущей убедительности пинком выбрасывают из койки. «Смирно!» Сынок вытягивается.

- Отжаться от пола тридцать раз, — командует отец. Молодой отжимается.

- Стать смирно! Ты сегодня сделал то-то и то-то, сынок несчастный. Плохо в службу врубаешься? — следует серия ударов по лицу, салабон падает.

- Смирно! — рявкает пахан. Салабон встает и вытягивается по стойке смирно. По лицу у него течет кровь. Следует новая серия ударов. Иногда салабону не дают подняться и избивают ногами. Иногда в экзекуции участвует группа старослужащих. Избиение кончается, и салабон идет умываться. Если сам идти не может, его тащат в умывальник специально разбуженные сынки. Теперь наступает очередь следующего. Никто из салабонов не знает, кто им будет. Несколько десятков человек лежат в страхе ожидания. «Сейчас поднимут, сейчас поднимут». Это сильнейшая пытка страхом. А паханы понимают деморализующую силу страха, ведь когда-то они сами все это испытали. Вечный страх — вот что держит салабона в повиновении. Вот почему избивают сынков ночью, вот почему их бьют даже просто так, превентивно. Для назидательного урока другим. Молодой лежит, трясясь от страха на койке, и слышит, как бьют его товарища.

Иногда, если салабон провинился, с точки зрения отцов, серьезно, то избивают его в умывальнике. Выбранную жертву заводят туда ночью, и группа паханов бьет ее с особой жестокостью, смертным боем. Потерявшего сознание салабона оставляют на цементном полу, обливают холодной водой из шланга и умывальник закрывают. Под утро его притаскивают в казарму и забрасывают на койку. В результате салабоны попадают в госпиталь. Рядовому Ч., например, побоями отбили слух. Существует и такая своеобразная форма избиения, как «прокатить к Володьке». В конце казармы, в проходе, на устланном кумачом постаменте, стоит бюст Ленина. На другом конце прохода ставится истязуемый. Проход длинный, этак, метров тридцать. Сынку наносится серия ударов, и он падает. Так своим телом он одолевает этот путь, «прокатывается до бюста». А бюст взирает на него своими слепыми глазами.

Любят отцы развлекаться ночью и другими способами. Будится салабон.

— Смирно! — командуют ему. Сынок застывает по стойке «смирно».

- Еще смирнее! — сынок вытягивается из последних сил. Звучит команда:

— Уа!

- Уа-ya-ya! — кричит салабон, хлопая себя вытянутыми руками по бокам, словно невиданная птица, дружный гогот. Кажется, и сынок рад тому, что угодил.

Или так. Поднимается молодой.

- А ну-ка, сынок, сколько папаше до приказа осталось? — спрашивает отец. Имеется в виду приказ о демобилизации. Дни считаются до заранее намеченного числа. Приказы выходят в разные года примерно в одно время. Обалдевший спросонья молодой отвечает.

- Так, торжествует пахан, — на восемь дней ошибся. А ну-ка становись… — как бы мне лучше заменить это слово в оригинале… — креветкой! — Салабон (он в нижнем белье) становится, как требуют. Отец отсчитывает ему ремнем восемь ударов по заднице.

- А теперь марш спать, сынок!

Бывает, веселье не утихает всю ночь. Что паханам, они и днем выспятся! А уставшим молодым спать хочется невыносимо. Если в наряде паханы, несколько молодых за них драят казарму и стоят у тумбочки дневального. Может, им и удастся немного ночью поспать.

И вот шесть часов утра.

- Подъем! — гнусным голосом орет сержант.

3.3.2. Отцовщина.

Любопытный материал для наблюдений — казарма. Правда, наблюдать лучше со стороны. Это наше общество в миниатюре. Конечно, картина казармы выдержана в резких тонах, скорее писана углем, чем акварелью. Противоречия обострены, побуждения обнажены и доведены до логического конца. Но суть та же. Одна часть общества живет за счет другой. Эта другая была бы не прочь поменяться местами с первой. Отношения между группами и в самих группах регулируются насилием. Стержень всех взаимоотношений — страх. Причем не только страх салабонов перед старослужащими. Многие старослужащие поддерживают отцовшину из страха быть изгнанными из класса привилегированных. Да где-то в глубине души есть страх и перед молодыми. Несмотря на официальные законы (весьма несовершенные), силу в казарме имеют обычаи и традиции. Причем, для внешней законности обычаи зачастую умело подгоняются Уставам, по существу являясь полным беззаконием.

Сержанты являются буфером между офицерами и рядовым составом. Но соблюдают они интересы паханов. Оно и понятно, последние — реальная сила. Кого назначают в сержанты? Наиболее ловких. Офицерам нужна показуха, внешняя благопристойность.Сержанты должны уметь командовать, т. е. пользоваться авторитетом у солдат. А это означает соблюдение интересов паханов. Офицерам необходимо иметь сержантами таких ловкачей, никто другой не сможет быть сержантом, для старослужащих сержант — нуль. Вот и крутятся сержанты, стараясь угодить и тем, и этим. Не зря их зовут хомутами. Это нечто мешающее, но не имеющее самостоятельного значения.

Старшиной назначается обычно самый сильный старослужащий. Помню Л., старшину своей роты. Здоровенный парень с уголовным прошлым. И напивался он, и в самоволки ходил, и попадался на этом, но оставался старшиной. Лишь под дембель его сняли, когда было нужно заботиться о новом старшине, в конце концов Л. угодил в тюрьму. Будучи наркоманом, ограбил склад медикаментов чужой части. Этого уже не покроешь, да еще, узнав о раскрытии своего дела, Л. дезертировал.

Офицеры, конечно, прекрасно знают об отцовщине, но не борются с ней. Зачем? Так удобнее. Внешне тишь да гладь. Хотя бы полроты работает. Жаловаться в открытую никто из салабонов не смеет.

А начни-ка искоренять отцовщину! Тут нужны крутые меры. А офицеры гласности не любят, кому хочется признаваться, что у него в подразделении такое творится? Тебе же первому достанется от начальства, которому тоже не хочется страдать от своего. Вся карьера к черту полетит. Вот и проводятся политзанятия, комсомольские собрания. Избитый ночью салабон говорит громкие слова о боевом товариществе. Избивший его ночью пахан толково рассказывает моральный кодекс строителя коммунизма. Комсомольское собрание дружно принимает обязательства к новому съезду партии. А ночью дружно будут выполнять другие свои обязательства. А довольные офицеры пишут отчеты для начальства.

Рядовой М. рассказывает: «В боксе для машин меня избивали трое паханов. Это увидел командир моего взвода лейтенант С. — Потише, ребята, а то убьете, — и пошел дальше».

Так что офицеры не имеют ни желания, ни возможности противодействовать отцовщине. В отдельных случаях они даже культивируют ее.

Конечно, отцовщина подрывает боеспособность армии. Случись военные действия, и одна половина роты может перестрелять другую. Иногда это случается в карауле. Рассказывают, например, о таком. «Запуганный на конус» молодой начинает в караулке поливать из автомата паханов. Подоспевший с поста разводящий убивает его выстрелами в спину.

С другой стороны, отцовщина развивает в солдатах самые зверские инстинкты. Случись заварушка внутри страны, солдат начнет, не задумываясь, убивать тех, кого прикажут, давая выход всему накопившемуся. Защитники отцовщины утверждают, что такая система развивает в солдатах стойкость. Ерунда! Отцовщина делает солдата трусом. Смирившись со своей участью, раб всегда труслив. Уроки страха не проходят для салабонов бесследно. Трусливы и паханы, тоже рабы в душе. И это может проявиться во время войны на деле.

Ну, а с точки зрения невоенной? Главное зло отцовщины в том, что она калечит людские души. Приходит в армию молодой человек. Здесь его ломают и заставляют испытать высшую степень унижения и бесправия. Домой он уезжает, потеряв человеческоедостоинство, душевно опустившимся. А ведь через армию ежегодно проходят миллионы таких молодых людей! Перед их жизненным взором всегда предстают дни жизни в казарме. Они не способны быть гражданами и могут только подчиняться.

Не следует думать, что отцовщина нечто насаженное сверху. Она существует по причинам внутренней необходимости. Никто не имеет ясного плана «зла», все соответствует общесоциальному злу и само собой получается так, а не иначе.

Живут в казарме обыкновенные люди. Это и есть самое страшное, что отцовщина держится ими, а не сверхзлодеями. Молодых избивают в первый день приезда. Сразу вкушают страх. А разобщенность и эгоизм довершают дело. «Главное, не меня сейчас бьют. Плевать на остальных!». Салабон терпит и живет великой надеждой: «Придет мое время!» Его время приходит, и он отыгрывается на других.

Конечно, не все старослужащие избивают молодых, эксплуатируют их для личных надобностей. Но все старослужащие согласны с этим порядком. Никто из них не возьмет в руки тряпки — стыдно! Как на это посмотрит казарма? Как не согласиться с общим мнением! Вот и получается, что группа зверствующих паханов выражает собой мнение всей казармы.

Поговорите с салабоном. Он в отчаянии от своей жизни, но считает казарменные порядки естественными для других.

Очень хорошо сказал один солдат: «лучше я буду неправ вместе со всеми, чем прав в одиночку», для правоты в одиночку в казарме необходимы физическая сила или хитроумие и непременно — сила моральная, а это далеко не часто встречается.

Говорили мне о таком случае. Попал в казарму спортсмен, да не просто спортсмен, а вроде еще мастер не то по боксу, не то по самбо. Спортсмен был крепок, и не только телом, что не редкость в казарме, но и духом, несмотря на риск быть попросту убитым, закатывал паханам настоящие сражения. После одного из них от него все-таки отступились.

Как-то вечером на него напало много старослужащих. Толпа паханов преграждала ему путь от казармы до штаба части, на всем этом пространстве разыгралась настоящая буря. По телам и головам врагов, буквально сквозь строй, весь измочаленный, прорвался все-таки спортсмен к дежурному по части. Судя по тому, что не всадили в него нож, был он, видимо, все-таки мастером по самбо.

Ефрейтор П., попав в казарму, сразу оценил обстановку и составил себе план защиты. В двухгодовой партии он применял различные комбинации, после каждого избиения докладывал о нем, несмотря на угрозы вплоть до убийства. Наращивал количество ЧП, чем возбуждал командование. Заставил офицеров беспокоиться о его судьбе. Объявил им, что откажется жить в казарме (не дезертируя!), спровоцирует неповиновением суд над собой и в трибунале выложит все об отцовщине. В миттельшпиле сообщил предводителю паханов, что в случае новых избиений прикончит его ночью в постели независимо от того, кем он, П., будет избит. Он избавился от унижений и пыток, сам их не применял и в какой-то степени улучшил климат в казарме. Не все салабоны выдерживают такую жизнь. Часты случаи самоубийства. Обычно молодые стреляются на посту, в карауле. Некоторые вешаются, многие пытаются дезертировать. Если их ловят сразу, то отправляют снова в казарму. Там они становятся несчастными в квадрате. Те, которые пойманы не сразу, отправляются в дисбаты и тюрьмы.

Описанное мной может кому-нибудь показаться преувеличением, мол, просто молодость военнослужащих определяет неровность их отношений друг к другу. Соберите в одно место много людей, и всегда будут какие-нибудь эксцессы. А никаких ужасов нет, и все просто детские ссоры.

Верно, многие приходят в армию незрелыми, но это только усугубляет зло отцовщины. Эти «детские ссоры» имеют плачевные последствия. А что касается преувеличения…

Описанное относится к периоду моей службы в Туркмении в 1974-1976 гг. Это почти сегодняшний день. В описании дня салабона я постарался поместить все, мною увиденное. Конечно, салабон не каждый день бывает бит, но пинки — дело повседневное. Не каждый день кого-нибудь везут в госпиталь со сломанными ребрами, но синяки — дело заурядное. Не всякий день тело солдата отправляют в цинковом гробу родителям, но унижен салабон всегда. Все описанное факты, разве только сконцентрированные во времени. Насколько мне известно, только в двух военных округах, московском и ленинградском, дела обстоят немного лучше. И неправ будет тот, кто скажет: «понятно, это было в Азии». Кстати, в моей части было, примерно по 30 процентов русских, немцев и казахов. Я лишний раз убедился, что национальность не имеет никакого значения. Удивительные гады попадались среди земляков — москвичей, хорошие бывали ребята казахи.

Отцовщина носит синусоидальный характер. Когда я приехал в часть, все точно соответствовало написанному, когда я уехал, стало немного лучше. Говорят, за год до моего приезда было лучше, а еще раньше — намного хуже. Тогда находили трупы в туалетах, люди исчезали бесследно. Такая милая деталь — паханы ездили верхом на салабонах в сортир. Можно с уверенностью сказать: отцовщина и попустительство ей со стороны командования в той или иной степени есть в любой части любого военного округа.

Может показаться удивительным — столько народу служило в армии, а правды о ней так мало известно. Почему? Стыд — вот что заставляет молчать. Как сознаться, что так был унижен и так унижал других?! Приходит домой солдат. И на все вопросы отвечает коротко: да, служил, да, трудно, лишь тот, кто сам прошел через это, поймет, что скрывает скупость слов.

Трудно говорить о защите прав молодых солдат в армии, настолько они бесправны. Рабства просто не должно существовать, но оно есть. Здесь, рядом с вами, в стенах казарм, процветает гнуснейшее рабство. Я уже не говорю о том, что в Советской Армии систематически нарушаются права человека. Это и отсутствие демократических свобод, и принудительный труд, и отсутствие удовлетворительного медицинского обслуживания, и недостаток питания, и многое другое. Да и сам факт принудительной службы. Но все меркнет перед картиной почти узаконенного унижения и истязания молодых солдат.

3.3.3. Объяснение употребленных слов казарменного жаргона

Салабон: В правильности транскрипции уверенности нет, в печати слово не встречалось. Означает солдата первого года службы.

Молодой: Солдат первого полугодия службы.

Карась: Солдат второго полугодия службы.

Кандидат: Солдат третьего полугодия службы.

Пахан: Солдат четвертого полугодия службы. Термин явно заимствован из жаргона уголовников.

Пахать: Работать.

Шугать: Гонять, заставлять, репрессировать.

Борзеть: Наглеть, распускаться. Думается, гибрид борзос-ти, т. е. собачьей быстрости и церковно-славянского «борзо», т. е. сильно (зело борзо).

Дед: Солдат, на которого вышел приказ о демобилизации.

Дембель: Понятие емкое. Одновременно приказ о демобилизации, время после приказа, солдат, ждущий демобилизации или едущий домой.

Качать: В узком смысле — тренировать брюшной пресс, в широком — тренировать физическими упражнениями солдата.

Хомут: сержант.

Обжимать: Объедать.

Учебка: Учебное подразделение.

Войска: Неучебное подразделение.

Рубон: Одновременно еда и процесс еды. Рубать — есть.

Шустрить: Ловчить, изворачиваться.

Врубаться: Понимать, привыкать к службе.

Мабуты: За транскрипцию не ручаемся, означает облегченную форму одежды для районов жаркого климата.

Не навеяно ли известным африканцем Мобуту, свергнувшим Лумумбу и Чомбе?

Сынок: Синоним салабона.

На конус: Употребляется в качестве превосходной степени чего-либо.

Сентябрь 1977

4. Интервью с офицерами

2016-06-24T21:07:21+00:00

От составителей

В ходе исследования мы предполагали провести достаточно большое количество интервью с офицерами различных родов войск, должностей и воинских званий. Эта задача не была выполнена в полном объеме. Отчасти этому помешал недостаток средств для проведения такой работы.

Существовала, однако, и другая причина, которая заключалась в том, что найти подходящих респондентов оказалось непросто.

На беседу с записью на магнитофон обычно соглашались либо откровенно демагогствующие офицеры, либо обиженные и недовольные. И те, и другие, с нашей точки зрения, являются не самыми лучшими информаторами. Наряду с ними среди офицеров нам встречались действительно интересные и неординарно мыслящие собеседники, рассматривающие службу в армии как свой патриотический долг и отстаивающие необходимость сохранения армейской системы в ее нынешнем варианте. Однако именно они неизменноотказывались от участия в беседах, причем аргументация отказов была довольно типичной. Самый развернутый ответ на эту тему мы получили у командира воинской части, расположенной в Северном Казахстане, где, благодаря усилиям ее командования, неуставныеотношения носили смягченный характер: они существовали, но их проявления не отличались особой жестокостью и бессмысленными издевательствами. Командир части, имеющий высшее военное образование и пользующийся авторитетом у солдат, поначалу благосклонно отнесся к нашей работе. Он согласился прочесть интервью с солдатами, обещав высказаться по поводу их содержания, а также изложить свои взгляды на интересующие нас вопросы.

Когда командир части прочитал приведенные выше интервью с солдатами, он сразу подтвердил, что изложенные в них факты достоверны, но от дальнейшего разговора отказался. Мы попросили его объяснить причину отказа. Вот что он сказал, предварительно попросив выключить диктофон и предупредив, что информация является строго конфиденциальной (запись приведена по памяти):

«Положение в армии действительно сложное, но до конца его понимают только военные с большим практический опытом, причем не штабные офицеры, а те, кто реально служит в войсках.

Причины такого плачевного состояния армии прямо противоположны тем выводам, которые делаются в прессе.

Ваши интервью производят сильное впечатление, хотя в них нет ни одного неизвестного мне факта. Прочитав их, человек, далекий от воинской службы, задумается, а прав ли командир, допускающий такие безобразия? Прочитав их, солдат начнет, чего доброго, размышлять о правильности полученного приказа вместо того, чтобы его исполнять.

У военных существует поговорка: «Есть два пункта. Первый — командир всегда прав. Второй — если командир не прав, смотри пункт первый."

Думать — это уместно во всех видах деятельности, но только не в армии, приказы не обсуждаются. А начитавшись ваших публикаций, солдаты будут уклоняться от призыва, спорить с командирами, нарушать Устав. Наша часть выполняет важные стратегические функции, а порядка в ней нет. И удерживать контроль с каждым днем становится все труднее. И виноваты в этом такие исследователи, как вы. Формально вы правы, фактически — нет.

В эпоху так называемой гласности появилась информация, которая наносит армии непоправимый вред. Она заставляет сомневаться. А для выполнения поставленных передо мной задач мне нужно беспрекословное подчинение, основанное на моей, как командира, полной и неограниченной власти. Как иначе я могу заставить солдата выполнять опасное задание? Если начнется война, он должен будет идти на смерть, не думая, логично ли это и справедливо ли это. И я буду посылать его на смерть, потому что от этого зависит ваша жизнь, жизнь его близких, в конце концов, судьба государства.

Почему вы мешаете нам вас защищать?

Мы сами знаем, что у нас плохо и что нам надо менять. Мы знаем это лучше, чем вы, поверьте. Но даже мы не знаем, как улучшить положение. А вы хотите нам это объяснить?»

4.1. Подполковник, военный депутат в парламенте СССР

Вопрос: Является ли дедовщина главным бичом армии или есть проблемы, стоящие сегодня для Вооруженных Сил острее?

Ответ: Я считаю, что главным сейчас должна быть реформа Вооруженных Сил. Неуставные взаимоотношения будут ликвидированы в процессе самой реформы.

Армия имеет очень много ненужных структур. Дедовщина процветает именно в этих подразделениях. Например, в военно-строительных частях различных ведомств и министерств. В военном гарнизоне г. Костромы 45 процентов всех преступлении, в том числе на почве неуставщины, принес военно-строительный отряд, хотя в гарнизоне 15000 военнослужащих, а в ВСО их всего 500. Рабский труд военных строителей не только не производителен, но и порождает массу неуставных взаимоотношений, потому что в ВСО направляются бывшие заключенные и условно осужденные, а также молодые люди с различными физическими и психическими отклонениями. А между тем ВСО — лишняя структура в Вооруженных силах, эту структуру надо устранять, передавать в сферу гражданских интересов.

Эти части приносят вред государству. Во-первых, строительство, выполненное ВСО, имеет очень низкое качество, во-вторых, обходится гораздо дороже, чем если бы его вела гражданская организация. В-третьих, вся техника, используемая стройбатами, выводится из строя в течение года. Где прошли военные строители, там кладбища военной техники.

При устранении ненужных структур нам понадобится гораздо меньше солдат. Тогда в армию будем отбирать тех, у кого отличное здоровье, образование, стремление к службе. То есть, на полудобровольных началах. Но уже сейчас мы должны думать о каких-то преимуществах для солдат. И даже об оплате ратного труда.

На сегодняшний день офицеры, выпускающиеся из училищ, не имеют никакой нравственной подготовки. А в царской армии их учили этике, этикету поведения.

Дедовщина пронизывает армию сверху донизу, от министра обороны до рядового. Министр обороны дает нагоняй заместителям, старшин офицер — младшему офицеру. Солдаты видят царящие в армии отношения и переносят их в свою среду. Дедовщина возникла в шестидесятые годы, утверждалась в годы застоя. Наше общество разбилось на генералов и солдат. Один диктует, другой должен исполнять. Это влияло на сознание всех людей в обществе: и в семье, и в школе, и на производстве.

После революции у нас было около 4,5 миллиона бездомных – армия потенциальных бандитов. Они попадали в детдом, где господствовал способ воспитания Макаренко. Этот казарменный способ не изменился до сих пор: все маршируют, все песенку поют. Мы подавили и продолжаем подавлять личность, пытаемся запихнуть личность в какие-то рамки. А человек борется, инстинктивно протестует, выходит за их пределы. Во времена застоя происходило оболванивание общества. У человека, увидевшего противоречие между реальной жизнью и тем, что ему внушали (информационная модель перестала соответствовать концептуальной), подспудно возникало возмущение. В армии это выливалось в ЧП: самоубийства, побеги, изъятие оружия, и в конечном итоге, случаи, когда солдат расстреливает своих сослуживцев.

Мне приходит очень много писем, которые говорят о том, что никаких изменений к лучшему нет. Между тем, начальник управления по агитации и воспитательной работе из ГлавПУРа докладывал об улучшении.

Вопрос: Прав ли был министр обороны Д. Язов, утверждая, что 90% воинских частей свободны от «неуставщины»?

Ответ: Министр обороны исходил из имеющихся у него данных. Командиры частей просто не докладывают ему о реальном положении вещей.

Вопрос: К чему может привести усиление межнациональных противоречий в армейских казармах?

Ответ: Действительно, это опасная тенденция, потому что сейчас рост населения в стране идет за счет среднеазиатских республик. Они служат, в основном, в военно-строительных отрядах, где требуется низкая специализация.

Происходит объединение, группирование в землячества, это чревато тем, что национальные группировки начинают диктовать свою волю. В боевых частях это может привести к тяжелым последствиям. Одна из мер по ликвидации этого явления — кореннаяреформа, сокращение армии. Тогда меньше будет призываться юношей из среднеазиатских республик.

Лечить армию от межнациональной коррозии, которая постепенно начинает разъедать войска, лидеры неформальных движений предлагают созданием национальных формирований. Эту идею поддерживает незначительная часть офицерства. Министерство обороны и лично Д. Язов против национальных армий. Вместе с тем прибалтийским и закавказским республикам разрешено оставлять до 25% призывников «дома». Возникает вопрос: чем хуже Россия, Узбекистан, Украина или Киргизия, у которых такого права нет? Эта половинчатая мера привела к отрицательным последствиям. Сегодня солдаты славянских национальностей, оказавшись в Закавказье, подвергаются всяческому насилию и глумлению со стороны военнослужащих коренных национальностей, которых здесь большинство. Немногие же прибалты, попав служить в округа на территории России, Украины, Белоруссии и т.д., тоже испытывают угнетение и давление со стороны теперь уже славян — поводом служат процессы, направленные на отделение от СССР, происходящие в прибалтийских республиках.

Вопрос: Каково ваше отношение к созданию национальных армий, подчиненных единому центру?

Ответ: У нас большая страна. Я считаю, что основная армия должна носить экстерриториальный характер. Нужно провести аттестацию всех мест службы. Допустим, старший лейтенант, который служит в Москве, должен получать меньше, чем старший лейтенант, который служит за 500 километров от Москвы или в тайге.

Вопрос: Я знаю, что для тех, кто служит на Курилах…

Ответ: На Курилах, на Сахалине, на Камчатке есть коэффициент полтора. Но тот, кто служит в тайге или в горах, получает такие же деньги, как тот, кто служит в городе. Если бы мы создали справедливый принцип оплаты, люди бы стремились послужить там, где тяжелые условия компенсируются материально.

Вопрос: Повлияло ли на боеготовность армии решение Верховного Совета СССР, по которому были уволены в запас студенты?

Ответ: Естественно, повлияло. Оно было неподготовлено. Сначала министр обороны выступал против увольнения, а потом вдруг — за. Нужно было решать вопрос таким образом: если уволенный солдат не возвращается в вуз или прекращает учебу в течение первых трех месяцев, то возвращается на службу. Тогда многие солдаты, зная, что им придется возвращаться в часть, не стали бы писать рапорта об увольнении в запас, да многие просто не хотели уходить — их уволили. 50% уволенных студентов не вернулись к учебе.

Известно, что основные функции политработников сводились к обеспечению руководства партии Вооруженными Силами, к воспитанию солдат в этом духе. Сегодня изменена 4-ая часть Конституции СССР, политотделы потеряли юридическую основу. Воспитательную задачу они тоже неспособны выполнять — об этом говорят десятилетия существования и процветания дедовщины. Кроме того, часть офицеров-командиров считает, что именно политотделы ставят своей целью достичь показушного благополучия в частях, поэтому являются главным виновником сокрытия многочисленных случаев глумлений и издевательств.

В свое время Фрунзе сказал: «Если в армии командиры будут членами партии, институт политработников отомрет сам собой. Сегодня в армии невозможно занимать серьезную должность, не будучи членом партии, все командиры — коммунисты. Но продолжают существовать и политорганы. Этот огромнейший штат политработников стал тормозом перестройки в Вооруженных Силах, тормозом демократизации армии.

Американцы подсчитали, что если их профессиональную армию перевести на всеобщую воинскую повинность, то ее содержание увеличится на 2,3-3 миллиарда долларов.

Перейдя на профессиональную армию, мы перестанем быть страной-агрессором, которая ведет тотальную подготовку населения к войне (всеобщая воинская обязанность).

Вопрос: Но всеобщая воинская обязанность есть во Франции, в ФРГ и в других странах мира…

Ответ: Там численность армий меньше, если сравнивать коэффициенты военнослужащих на 10 тысяч населения.

Вопрос: Вы сказали, что профессиональная армия будет стоить дешевле. Насколько я знаю, в министерстве обороны говорят обратное.

Ответ: Как раз в Министерстве серьезных подсчетов никто не делал.

В ведомстве Министерства обороны 196 охотничьих хозяйств, множество военных оркестров, спортивных клубов, нужно ли все это для боеготовности армии? Есть целая армия военпредов, которые занимаются приемкой военной техники на предприятиях. Асейчас на заводе «ЗИЛ» серийную военную машину принимают несколько сот человек. Нужно ли столько офицеров-военпредов? В гражданской обороне у нас существуют одни штабы, а собственно Гражданской Обороны нет. А что такое ДОСААФ? Вообще какая-тонепонятная организация. Если это добровольное общество, то почему командует им генерал-полковник?

Весь офицерский корпус поддерживает идею перехода на профессиональную армию.

Вопрос: А кто не поддерживает?

Ответ: Командование Вооруженных Сил СССР, Главное политическое управление и Главное Управление кадров, потому что именно эти структуры надо тогда резко сокращать…

4.2. Майор. Авиация ПВО

Вопрос: Нуждается ли армия в реформе?

Ответ: Как и все наше общество, армия нуждается в реформе. В частности, в военной авиации очень большая аварийность: нужны меры, чтобы снизить ее уровень.

Был у нас такой случай. Отдохнув с 3.10 ночи до 7.30 утра (хотя летчик должен отдыхать восемь часов), старший лейтенант Маркизов вылетел в полет. Он не рассчитал: у него кончилось топливо и он не дотянул до посадочной полосы 8 километров. При посадке была плохая погода. Летчик два раза заходил на посадку. А когда зашел на посадку третий раз, кончилось топливо. Он бросил самолет.

Другой пример. Не позавтракав и не пообедав, летный состав группы перелета вылетел в полет. Посадку потом совершили не все. В акте аварии сказано о плохой подготовке, а причины аварии, касающиеся отдыха, не указаны.

Офицер у нас социально не защищен. Происходит такое потому, что у нас нет профсоюза (сейчас «Щит» образовался), как в гражданской авиации.

Вопрос: Кроме недостатка отдыха и питания существуют ли в авиации проблемы, требующие реформы армии?

Ответ: Реформы требует система принятия технических решений.

Полная заправка самолета — 16 тонн, он должен днем и ночью быть полностью заправленным, чтобы в случае тревоги сразу взлететь. Когда начинаются полеты, бывает, что нужна минимальная заправка, допустим, 6 тонн. Тогда 10 тонн горючего — лишние. Полет всего-навсего 30 минут. Самолет не может выполнить посадку с максимальным весом из-за большой скорости и большой нагрузки на колеса. Он может произвести посадку с остатком топлива 3-4 тонны. Поэтому от лишнего топлива нужно избавиться, — что и делается через аварийный слив. Через две трубочки в одну минуту выливается полторы тонны — такое большое давление, государству это обходится в копеечку. По моим подсчетам, при обычных полетах сливается в воздух или вырабатывается впустую до десяти тонн, а при минимальных полетах — до сотни тонн за летную смену в восемь часов.

Люди, живущие на территории, над которой мы летаем, возмущены. Ботва и плоды овощей покрываются черными точками. Люди не знают, что это за заболевание и как его лечить, видимо, это как раз от того, что сливающееся в воздухе топливо падает на растения.

Вопрос: Такая практика существует везде или только, в Омске, где Вы теперь служите?

Ответ: Она существует повсеместно, все к ней привыкли. По правилам, командиры не должны выпускать самолет полностью заправленным: самолет должен раскачиваться от лишнего топлива. А за 30-40 минут невозможно раскачать столько самолетов, лимит времени перед полетом ограничен.

Я предложил перед полетом к каждому самолету присоединять шланг высокого давления, который в свою очередь соединяется с трубой большого диаметра. А труба под взлетно-посадочной полосой выходит на цистерну. Когда летчик включает аварийный слив,лишнее топливо сливается в течение 5-6 минут именно в эту цистерну, выступил с этим предложением на партийном активе, на партийной конференции — никакого результата.

После двух бесполезных выступлений я обратился к заместителю министра обороны генералу Аушеву с просьбой, чтобы он организовал встречу летного состава с конструкторами нашего самолета МИГ-31. Генерал Аушев собрал отдельно летчиков, отдельно техников, выслушал их, но… Приехали конструкторы, записали все претензии к нашему самолету. Потом пришел ответ, что возможности аварийного слива не предусмотрены и что разрабатывается какая-то установка, но вот уже третий год пошел — установки нет.

У летчиков есть много претензий к авиационной технике. Два переключателя стоят рядом: переключатель фары ижизненно важный — переключатель шасси. Был случай, когда летчик перепутал переключатели и вместо того, чтобы включить фару, убрал шасси, когда летчик убрал шасси, это заметил руководитель полетов, летчика угнали на второй круг и после этого он благополучно приземлился.

Через два-три месяца в другом полку на аналогичном типе самолета другой летчик повторил такую же ошибку, но на этот раз его на второй круг не завели и он сел без шасси. Самолет сгорел. Жив ли остался летчик, сейчас не помню.

Самолеты данного типа эксплуатируются уже 10-12 лет. Казалось бы, что проще: взять и развести два тумблера в разные стороны, однако… Никакой связи между летчиками, конструкторами и заводами-изготовителями нет.

Кресло в самолете представляет собой своеобразную металлическую «чашку без обогрева». У летчиков от этого радикулит. На ручке управления стоит тример, неудобный для пальца. Приходиться второй рукой тримировать самолет. На самолете МИГ-31 несовершенна система управления. Были случаи, когда из-за этого мы теряли самолеты.

Вопрос: Аварийность в авиации велика?

Ответ: В авиации ПВО очень велика. Гибнет около 40 человек в год. И приблизительно столько же самолетов.

Вопрос: А если сопоставить с Америкой?

Ответ: У меня нет таких цифр. Профессиональный уровень у летчиков США выше, они делают больше полетов, выполняют в воздухе более сложные приемы.

По вооружению американские самолеты лучше наших. Хотя сами по себе наши — лучше. Вот, допустим, если на хороший автомобиль поставить плохое пожарное оборудование, будет плохая пожарная машина.

Вопрос: Отчего зависит боеспособность в авиации?

Ответ: От выучки летного состава, способностей авиационной техники.

Вопрос: Как вы относитесь к профессиональной армии?

Ответ: Конечно, положительно, по неопытности солдаты разбивают очень много машин. Как только их обучишь, срок службы у них заканчивается.

Вопрос: Были случаи травматизма в частях, где вы служили?

Ответ: Да. Солдаты часто угоняют автомобили и переворачиваются на них. В прокуратуру эти дела не передаются, потому что командир хочет служить дальше, получать звезды.

Самолеты заправляются спиртом. Поэтому очень часты случаи слива спирта, его пьют солдаты. Ни один праздник не обходится без пьянки.

Вопрос: Это явление касается только солдат или офицеров тоже?

Ответ: Офицеров тоже.

И еще. Министр обороны говорил, что мы избавляемся от дедовщины. Это неправда. Самые большие беспорядки в строительных войсках. Строители ничего не стесняются: гуляют, где попало, могут даже ударить офицера, я уже не говорю о больших нарушениях формы одежды.

Я поначалу как-то реагировал. Однажды привел солдата-строителя в его часть: думаю, поинтересуюсь, почему не смотрят за ним. Зашел в штаб, спрашиваю офицеров: «Как же у вас солдаты бродят неуправляемые, пьяные?». А они мне отвечают: «Мы уже из сил выбились, рапорта на увольнение пишем чуть ли не каждый месяц. Нас не увольняют, и мы ничего не можем с этим сбродом сделать. Среди солдат много отсидевших в семье. У нас уже 25 уголовных дел заведено на солдат». Вот на днях одного офицера ножом порезали. Офицеру даже в казарму заходить страшно».

Вопрос: С чем это связано?

Ответ: Чтобы служить в строительной части не нужно большого интеллекта, большого здоровья, поэтому туда забирают тех, у кого нет образования, кто в тюрьме побывал и т.д.

Оружия строителям не дают.

Вопрос: А что это меняет?

Ответ: Доверять этим людям нельзя. Если дать оружие тому, кто отбыл срок в заключении, он не только напьется, но и перестрелять всех.

Интервьюеры: В. Буев, С. Марзеева

4.3. Майор. Танковые войска

Вопрос: Нуждается ли армия в реформах?

Ответ: Да. И прежде всего, в сокращении, в нашей армии много частей, где люди занимаются бессмысленной работой. Надо изменить порядок подготовки и комплектации сержантов в войсках. Сейчас их назначают на должность без всякого разбора. Я считаю, надо отбирать солдат, проявивших склонности к командованию, обучать их. Мы тратим силы, чтобы дать специальную подготовку людям, заведомо неспособный управлять другими. На деле командиры вынуждены заменять их необученными солдатами, но имеющими способности к службе. Это самые важные изменения, и они не требуют никаких затрат.

Вопрос: Почему до сих пор никто не осуществил такие простые меры?

Ответ: Многие соединения у нас не укомплектованы личным составом, но имеют большое количество генеральских и полковничьих должностей. Видимо, сокращение старших офицерских званий нашей генеральской верхушке не по душе…

Сейчас начальник Генштаба заявляет, что переход на профессиональную армию невозможен, потому что ее содержание обойдется в шесть раз дороже. Я считаю, что цифра взята с потолка. Если подсчитать, например, во что обходится эксплуатация танков необученными солдатами (танк стоит десятки тысяч рублей и очень легко запарывается)… Словом, если все хорошо подсчитать, то скорее всего, не потребуется дополнительных дотаций, чтобы сделать армию профессиональной. Но такие подсчеты никто не делал, они просто не нужны.

Вопрос: Значит, главная причина бездействия в том, что изменения невыгодны Генштабу?

Ответ: Да. На съезде депутатов представитель республик Прибалтики привел такие цифры: в армии США около полутора тысяч генералов, а у нас, если верить начальнику Главпура, с начала перестройки в армии уволили полторы тысячи генералов. Так что же, наша армия осталась без генералов?

Другое дело, что наемная армия и в капиталистических странах существует далеко не везде. По-моему, нельзя защищать Родину за деньги. Хотя, в средствах массовой информации армия подвергается гонению и высокие слова здесь звучат просто неуместно.

Нашей стране вообще не обязательно иметь профессиональную армию, а по словам командования, мы пока недостаточно богаты, а когда-то сможем себе это позволить.

Вопрос: А сейчас наша армия боеспособна?

Ответ: Боеспособна. Несмотря на все негативные явления, которые ей присущи.

Вопрос: Какие именно?

Ответ: Ну зачем же цитировать нашу прессу? В первую очередь, неуставные отношения.

Вопрос: А отчего зависит боеспособность?

Ответ: От состава в/ч, оснащенности, психологических факторов, национальных черт, численности. Наша армия сравнима с американской по количеству личного состава, а но количеству дивизий — она намного больше. У нас много дивизий, которые вместо положенных тысяч имеют несколько сотен человек. Такая дивизия неспособна выполнять боевые задачи.

У нас больше танков, но в их числе даже первые послевоенные танки. Во время войны слишком много танков наштамповали. У этих устаревших модификаций есть достоинства: они дешевле, проще устроены, не такие тяжелые, как последние модели.

В разных отраслях вооружений у нас с Америкой разные приоритеты: у нас танковые, ракетные войска, у них — авиация, морской флот. Сейчас в штатах флот в пять раз больше, чем наш. Причем, у них законсервированы даже корабли, оставшиеся со второй мировой войны, потому что корабль за месяц не сделаешь, в случае войны годятся и старые. У нас же — по телевидению пару дней назад проскочило — пять подводных лодок пошли на разрезание.

Вопрос: Эти факты вызывают сомнения в боеспособности СА?

Ответ: Я не могу ничего конкретно утверждать, по мнению правительства, наши Вооруженные Силы боеспособны. В принципе, мы были в одинаковых условиях с американской армией, когда они воевали во Вьетнаме, а мы — в Афганистане. Коль скоро возникают разговоры о советской угрозе, значит, мы обладаем определенной военной мощью.

Нам надо армию сокращать. Например, сейчас наши строительные части работают не на нужды армии, а на самых неквалифицированных работах.

Когда я служил в Забайкалье, в нашем полку каждый год, по весне, вскрывали теплотрассу для ремонта, целое лето и часть осени она так стояла, а перед самыми морозами ее быстренько засыпали. Потом теплотрасса, естественно, замерзала. Ее опять откапывали и отогревали, причем работы шли днем и ночью. В это время казармы не отапливались.

В этой части, кстати, процветала неуставщина. Там, где солдаты заняты боевыми действиями или боевой подготовкой, там ее почти не бывает. Я все чаще сталкиваюсь с дедовщиной между офицерами. Нет способов воздействия на них. Нет дисциплинарных рычагов, которые могли бы приносить ощутимые результаты. Что такое, например, замечание в наше время? Или наряд вне очереди, если военнослужащие по Уставу через день в наряды ходят. Или — лишение увольнения, если до ближайшего населенного пункта — 2 5 км.

И все-таки, на мой взгляд, и при существующей системе наказаний и поощрений можно служить нормально, если изменить главное – структуру армии. Тогда солдат не будет воспринимать службу, как два потерянных года.

Интервьюер С. Марзеева

4.4. Старший лейтенант. Артиллерийские войска

Вопрос: Когда вы впервые столкнулись с неуставными отношениями?

Ответ: Во время срочной службы. В восьмидесятые годы дедовщина была не такой, как сейчас — это было что-то ужасное. Я служил в гарнизоне на дальнем Востоке, где офицеры работают много лет без замены и службу считают каторгой. Их нужды никого не беспокоят. Ровно столько же внимания эти офицеры уделяют солдатам.

Вопрос: Определите, пожалуйста, права и обязанности всех категорий военнослужащих.

Ответ: Многое зависит от традиций части, от количества призыва, допустим, в моем подразделении следующий за нами призыв состоял из одного человека, одного солдата особенно не погоняешь, поэтому наш призыв продолжал «летать» еще полгода.

Но если говорить в целом, то первые полгода у солдат нет никаких прав, те, кто прослужил полгода имеют право требовать с тех, кто прослужил меньше. Они уже не обязаны работать сами, но обязаны заставить работать молодых. А их повиновение обеспечивают те, кто прослужил год. После полутора лет солдаты не делают ничего, дедовщину насаждают годки. А службу несут молодые.

Вопрос: А когда рождается жестокость? Кто бьет?

Ответ: В основном те, кто прослужил год.

Вопрос: А кому достается больше всех?

Ответ: Достается тем, кто начинает протестовать. Они не обязательно принадлежат к первой категории. Есть солдаты, которые выпадают из системы. На них идет травля. Обычно бьют не просто так, а за какие-то отказы. Причем, если начали бить с первых дней, это гарантия, что долго бить не будут, это означает, что человек сопротивляется, значит есть гордость, стойкость, смелость. Такого могут оставить в покое.

Вопрос: Существуют ли в армии какие-то ритуалы, игры?

Ответ: Когда я служил срочную, первый ритуал у нас состоялся через полгода — перевод. Молодой солдат забирался на высокую башню из табуреток и читал приказ, потом у него из-под ног выбивали нижнюю табуретку и он, как Тарзан, старался спрыгнуть оттуда и не упасть.

До сих пор сохраняется стодневка, сто дней до приказа, когда деды по традиции должны отдавать масло молодыми и т.д. Это носит чисто условный характер: деды действительно не едят масло, зато они забирают у молодых всю остальную еду…

Мы стараемся контролировать эти ритуалы. Перед последним приказом офицеры ночевали в казармах, но на следующее утро обнаружились семь человек со следами перевода.

Вопрос: У вас существовали игры, цель которых — определить отношение к молодому солдату, например, «вождение»?

Ответ: Это не проверка, это обычное «вождение». Его проводили всякий раз, когда надо было унизить определенную часть призыва. Если солдат плохо выполнял поручение или отказался его выполнить, он проходил «вождение». Кстати, это обеспечивало полный внутренний порядок в подразделении, я давно уже такого порядка не видел. А было так: командир взвода увидит спичку на полу, вызывает старослужащего и приказывает ему проползти под всеми кроватями. Потом командир взвода уходит, а иногда и при нем, молодые строятся, теперь уже по приказу наказанного деда, и ползут под кроватями раз 15-20.

Вопрос: И никто не отказывался?

Ответ: Тот, кто отказывался, рисковал жизнью, потому что били очень серьезно. Правда, отказывались несколько раз солдаты-кавказцы, но они занимали привилегированное положение и им это сошло с рук.

Вопрос: Вы имеете в виду кавказское землячество?

Ответ: Да. И я входил в него, потому что родился на Кавказе, в Грозном.

Вопрос: Несмотря на то, что вы русский?

Ответ: На это никто не смотрел, если ты с Кавказа, значит, земляк. Меня никто не трогал, боялись земляков. Но тем обиднее было видеть, как унижали моих товарищей, может быть, поэтому я и поступил потом в военное училище.

Вопрос: Кавказское землячество было самым крупным?

Ответ: Да. Но главное — оно было самым напористым и нахальным. Туда входили чеченцы, ингуши, дагестанцы — именно Северный Кавказ, грузины и армяне имели свое землячество. Хотя между этими двумя группами поддерживались хорошие отношения, они не соединялись.

Вопрос: А кто еще группировался?

Ответ: Больше никто, несмотря на то, что в части служили представители практически всех национальностей. То есть какие-то отношения между ними были, но они не защищали друг друга. И совсем особняком держались русские, каждый сам по себе. В нашем подразделении было всего два человека с Северного Кавказа. Но в тот день, когда они появились, пришли гонцы, которые предупредили, что их трогать нельзя, а то зарежут. Вот такую связь между нацменами в пределах всей части я называю землячеством. А еще есть региональные землячества, например, Карагандинское, туда могут входит русские, немцы, даже казахи. Я, как офицер, считаю землячеством только такую группу, которая дает какие-нибудь эксцессы, затрудняющие службу.

Вопрос: А отношения дедовщины сохраняются внутри землячества?

Ответ: Нет. это большая редкость.

Вопрос: Внутри землячества все как бы равны?

Ответ: Да.

Вопрос: Значит, у вас молодой кавказец мог ударить русского деда?

Ответ: Конечно.

Вопрос: Значит, членом землячества быть выгоднее, чем дедом?

Ответ: Я не могу так сказать. Это смотря какое землячество, и потом дед все-таки он и в Африке дед, как говорится. А землячество сегодня было, а завтра эту группу земляков перевели куда-нибудь. Тут сравнивать смысла нет. Но члены крупных землячеств не попадают под неуставные отношения, зато сами могут их применять, даже будучи молодыми.

Вопрос: А русские держались каждый сам по себе или все-таки вместе — по отношению к общей массе?

Ответ: По отношению ко всем — вместе, да, но они никогда не заступались друг за друга. Хотя единичные случаи были: и русские могли объединиться и дать отпор, и молодые солдаты — избить дедов.

Вопрос: А как вы сами относитесь к землячествам как офицер?

Ответ: Конечно, отрицательно. Они дают рецидивы больше, чем неуставные отношения на почве дедовщины. Землячество может терроризировать все подразделение, сейчас к нам попали пять армян и пять азербайджанцев. Между ними сразу начались стычки.Тогда армян отсюда перевели, а азербайджанцы начали усиленно «качать права». Я их собрал и, через переводчика, довел до их сведения статью №11 одного интересного закона, где говорится об уголовной ответственности сроком от шести месяцев до трех лет за унижение людей другой национальности, за любые расовые дискриминации.

Вопрос: В армии присутствует национальная вражда?

Ответ: Если повиноваться всем требованиям, которые выдвигает сильная национальность, то конфликтов не будет, да и сами конфликты проявляются как обыкновенные неуставные взаимоотношения.

Вопрос: А недоброжелательства по отношению к другим национальностям нет?

Ответ: Я с этим не сталкивался.

Вопрос: А если составить землячества по рангу, сначала идет северный Кавказ, потом Южный Кавказ, потом…

Ответ: Средняя Азия. Причем не все, а сначала узбеки, потом таджики, киргизы, потом все остальные, на самом последнем месте — русские. А здесь, в Казахстане, на первом месте, естественно, казахи, на последнем — русские.

Вопрос: А как ведут себя молодые солдаты, попробуйте выделить психологические типы…

Ответ: Одни ведут себя агрессивно, вступают в драки, другие сразу завязывают дружеские отношения со всеми, пытаются найти общий язык с дедами, третьи — подчиняются до определенного момента, а потом взрываются, и начинаются неуставные отношения, то есть избиения и т.д. И последняя категория — те, кто смотрит преданными глазами на старослужащего и делает все, что ему скажут.

Вопрос: А в какой категории потом проявляется жестокость?

Ответ: У самых преданных, они как будто мстят за пережитые унижения.

Вопрос: Но они все же сами с готовностью шли на унижения?

Ответ: Да. У них такая психология: я свои полгода отмучаюсь, а дальше буду человеком служить. А иногда бьют не из жестокости, а из желания выслужиться: ему дают задание, он распределяет его между молодыми и заинтересован в том, чтобы те его хорошо выполнили, ведь спросят-то с него. А еще жестоки замкнутые ребята — в свое время впахивали как следует, а зубы у них есть — надо же их когда-то показать. Сильные, уверенные в себе, как правило, никого не трогают.

А еще есть такая категория — «ходячее ЧП». На него только посмотри, сразу хочется пнуть, он все два года так и ходит… с выпученными глазами.

Вопрос: Какие изменения в характере дает армейская система?

Ответ: Армия — это школа жизни. Ты, может быть, не научишься стрелять, но жить тебя научат — это точно. Здесь сразу видно, что ты за человек, вся фальшь моментально слетает и начинаешь понимать, что все хорошими быть не могут. Армия дает выносливость, не физическую, а моральную. Здесь учат повиноваться.

Вопрос: А это нужно человеку в жизни — повиноваться?

Ответ: Мы все повинуемся нашим законам, правда?

Вопрос: А что плохого дает армия?

Ответ: Это надо спросить у тех, кто увольняется, а я в общем-то пока не собираюсь…

Вопрос: Есть ли какие-то отголоски дедовщины в отношениях между офицерами?

Ответ: Кто больше служит, у того больше прав, но, это естественно, я не считаю это дедовщиной.

Вопрос: Как вы относитесь к профессиональной армии?

Ответ: Конечно, положительно. Но если перевести на профессиональный уровень только радиолокационные точки, расположенные вдоль нашей границы, на это уйдет весь бюджет, расходуемый на СА. Я спрашивал у молодых солдат, за какую сумму они согласились бы служить. Из тридцати человек четверо согласились служить за 300 рублей. Это не для нашей экономики. Офицеры получают не так уж много, зато кооперативная деятельность им запрещена. Дополнительных источников дохода нет, не будешь же автоматы продавать.

Вопрос: Какие есть в армии наказания и поощрения?

Ответ: Можно объявить выговор, написать письмо на Родину, посадить на гауптвахту… правда, у нас режимная часть, на гауптвахту сажать нельзя. А в наряды солдаты и так ходят через день.

В общем, наказаний для солдата нет. Наша армия основана на сознательности солдата. Я опираюсь в работе только на уважение и доверие солдат ко мне.

Интервьюер С. Марзеева

4.5. Лейтенант. Воздушно-десантные войска

Вопрос: Нужна ли армии реформа?

Ответ: Да, нужна. Большая роль в современной военной стратегии принадлежит управлению войсками, от умелого или бездарного управления на две трети зависит успех боя. В нашей армии весь его механизм настолько устарел и проржавел, что еле скрипит, когда его приводят в движение, я служил в штабе объединения (выше идет только одна воинская единица — фронт), так что очень хорошо знал всю кухню.

Что же такое управление в Советских Вооруженных Силах? В штабах существует множество журналов, разного рода таблиц, карт и другой бумажной бюрократии. Для склеивания и заполнения какой-нибудь карты назначаются специальные писари из солдат срочной службы, которые могут промучиться над ее изготовлением день-два, а то и больше, извращение превращается в норму. Карту необходимо заполнять аккуратно и красиво, с определенным наклоном выводя тушью буквы, это самая натуральная глупость, так как реальная боевая обстановка может меняться каждые несколько минут.

Вопрос: Вы сказали, что в нашей армии управление находится на низком уровне. Нельзя ли это пояснить на своем собственном опыте?

Ответ: Допустим, наша разведгруппа (или какой-либо другой разведорган) обнаружила в тылу врага пусковую передвижную установку — средство ядерного нападения противника, при обнаружении ее необходимо сразу же уничтожить. Сразу! У нас же время реакции на эту пусковую установку затянуто до маразма — другого слова просто трудно подобрать. Информация о средстве ядерного нападения проделывает следующий путь. Радиограмму с радиостанции разведгруппы получает прапорщик-телеграфист. Он ее учитывает в своем журнале, затем зовет солдата-посыльного, которого, кстати, рядом может и не оказаться. Посыльный с радиограммой идет к нам в разведотдел. Офицером по информации в разведотделе был я.

Эту радиограмму я заносил в журнал учета разведсведений, затем в таблицу учета объектов средств ядерного нападения. После этого наносил координаты цели на карту и только тогда шел докладывать начальнику отдела, который направлял меня к вышестоящему начальству. А между тем, пока шла эта волокита с фиксацией и учетом в разных таблицах, пусковая установка, выпустив ракеты, уже сменила позицию. Например, НАТОвская ракета американского производства типа «Ланс» способна менять свое местонахождение каждые 30 минут. Но это еще не все. Координаты, сообщенные разведротой, допустим, утром, находятся в таблице до сих пор, пока не начинается планирование наступательной операции или контрудара. То есть, координаты, которые мы получили утром, могут быть использованы при огневом поражении, проводящемся вечером или даже на следующий день, когда реально пусковая установка десяток раз уже успевает сменить позицию.

Я сомневаюсь, что мы будем действовать так при реальных боевых действиях. Если же мы реально не будем так действовать, то зачем же надо это делать на таких крупных учениях, как «Осень-88»?

Все необходимые расчеты ведутся при помощи карандаша и бумаги: в столбик умножается и делится. В лучшем случае офицеры заводят себе микрокалькуляторы. Все эти процедуры, говоря военным языком, увеличивают время реакции на определенные действия противника. А именно от быстроты реакции зависит успех боя.

Все наши учения примитивны и в плане оперативного искусства. Например, считается: если нет человеческих жертв, то учения, независимо от действия войск и штабов прошли успешно на 70%. Учения проходят по принципу: как бы чего не вышло. Нет жертв — задача достигнута.

Оперативная группа на учениях расстояние в 200 км проходит на «УАЗиках» за 5-6 часов в самом лучшем случае. Основная же штабная колонна проходит это расстояние за два дня! Скорость 30 километров в час была максимальной. Над колоннами постоянно летал вертолет с командующим, который следил, чтобы какая-нибудь машина, не дай Бог, не превысила скорость. К тому же, движение шло только в светлое время суток, а после обеда, в 4 часа дня, колонна становилась на ночлег.

В современных доктринах войн, подтверждаемых практикой Ближнего Востока, Мальвинами и т.д., успех боя зависит от маневренности и скорости передвижения войск. Характерно, что на аналогичных учениях НАТО их войска передвигаются со скоростью 70-80 км/час, почти в три раза быстрее, чем мы. Кстати, несмотря на все перестраховки, жертвы на учениях всегда есть. Так было и на учениях «Осень-88». В двух округах, участвовавших на них, погибло приблизительно 25 человек. Одного подполковника задавило ночью при маневрировании машин. Затем, солдата, заснувшего ночью, на дне окопа, переехало танком, боевая машина пехоты сгорела вместе с экипажем и десантом, перерезав гусеницами высоковольтный кабель. Все это случилось либо по личной недисциплинированности, либо по случайности, а не из-за какой-то сложности учений.

Вопрос: Как выглядит наша система управления в сравнении с американской, НАТОвской?

Ответ: У нашего потенциального противника давно действует автоматизированная система управления войсками.

Там на компьютерах, на автоматических планшетах рассчитывают и отображают всю обстановку вплоть до батальона. Существуют разного рода системы управления огнем, разведывательные ударные комплексы, которые в считанные минуты могут уничтожить целые ударные подразделения боевой техники: танковые роты и танковые батальоны. У нас существуют аналогичные системы, но они находятся на очень примитивном уровне. Система автоматического управления войсками тесно связана с технической оснащенностью. У нас же и управление войсками, и техника мало изменилась со времени второй мировой войны. Техника НАТО очень компактна и мобильна. У нас громоздка и неповоротлива. На ум приходит шутка: «Советские микросхемы — самые крупные микросхемы в мире». Одна и та же система у них располагается на автомобиле типа «джип», у нас же, в лучшем случае — на «ЗИЛе». Это относится и к связи, и к радиоразведке. Они развертывают и свертывают свои машины в несколько раз быстрее нас. Причем разница — десятки минут, а то и часов. В современной же войне маневр — единственный шанс выжить и победить.

У нас, в принципе, есть автоматизированная система управления войсками «маневр», но она никуда не годится. Мало того, что создавалась она около двух десятилетий назад и не отвечает современным требованиям, но она и в то время не была доведена до нормального состояния. В войсках сегодня не применяется.

В артиллерийской разведке есть такие системы, которые по вылетающим снарядам засекают, откуда они вылетали, тем самым обнаруживая точные координаты вражеских артиллерийских батарей. У нас есть только сверхсекретное старье на базе однофункциональной РЛС — может сопровождать только один снаряд. Если появится второй, то РЛС уже не справляется. Но в реальном бою летит множество снарядов. Возникает вопрос: кому нужна станция, которая не годна в бою? Во всяком случае, не артиллеристам-разведчикам. Кто понесет ответственность за миллионы, выброшенные на ветер?

Аналогичная система в НАТО работает на многофункциональной базе и выдает координаты множества целей сразу. В считанные секунды все это передается на командный пункт, где такая же умная машина подает команду своей артиллерии на уничтожение.

Каждый солдат американской армии имеет на хлястике каски связь с командованием и получает приказ, находясь в любой точке. У нас же солдат в бою может получить приказ только голосом командира, и то, если услышит.

Вопрос: То есть, вы хотите сказать, что наша армия, по-прежнему воюет не умением, а числом?

Ответ: Именно — не умением, а числом. Мы все время отстаем. Отставали в Великую Отечественную войну, отстаем и сейчас.

Не случайно немцы имели погибшими, если не ошибаюсь, около 7 миллионов, а мы потеряли 20 миллионов, и то эта цифра сейчас оспаривается: говорят, что больше.

Сейчас мы воюем по-прежнему, живой массой, которая в современной войне — ноль, ничто. Армию можно уничтожить одной ракетой.

Мне кажется, что привычка делать в бою ставку на живую силу исходит от нашей истории, от наших традиций. Человек как личность здесь ничего не стоит, вот что страшно…

Устарела не только техническая оснащенность и система управления. Устарела и сама военная доктрина. Замысел наших военных операций не может противодействовать воздушно-наземным операциям противника. У нас практически не обращается внимания на воздушно-десантные силы противника. А между тем в НАТО существует доктрина воздушно-наземной операции, по которой уничтожение огромных сил противника происходит внезапно в глубоко эшелонированном тылу хорошо подготовленным десантом.

Существует два эшелона нашей обороны. Наиболее боеготовый эшелон — первый: это части, дислоцированные в ГДР, других соцстранах. Считается, что пока враг воюет с первым эшелоном, мы успеем привести в боевую готовность второй. У НАТО же есть теория, по которой уничтожаются одновременно и первый, и второй эшелоны, причем основной удар приходится на второй. Первый эшелон остается без «подпорки».

Нашу военную стратегию и тактику во многом копируют союзники и сателлиты. Так, во время арабо-израильской войны 1973 года, арабы, начавшие войну, потерпели сокрушительное поражение. Ни одна из ракет, выпущенных по Израилю, не достигла цели. Израильтяне пользовались американской техникой и руководствовались американской теорией ведения войны, а арабы и то, и другое заимствовали у нас. Это лишний раз доказывает гнилость всей нашей военной системы.

У нас прекрасные танки и самолеты, но нет хорошей электроники. Нет небольшого маневременного дешевого вертолета для стремительных операций. Такие вертолеты, по рассказам офицеров, просто необходимы были в Афгане, потому что наши большие вертолеты в стремительном воздушном маневрировании крайне неповоротливы.

Я знаю, что где-то есть опытные образцы, но в войсках их нет. А сколько бы жизней летчиков и воинов в Афгане сохранил хороший маневренный вертолет! Его, наверное, также невыгодно выпускать, как и дешевое мыло.

Вопрос: Если в войсках сложилась такая ситуация, то как они выполняют свои функции по защите Отечества?

Ответ: В том-то вся и беда: функции армии в военное время — защищать Родину, а в мирное — готовится к такой защите. А сегодня войска заняты обслуживанием самих себя, строительством жилья, рытьем канав и канализаций, бесконечным оказанием помощи народному хозяйству, городу и селу — короче, всем, чем угодно, только не своим делом. Боевой подготовкой заниматься просто некогда. Мерилом боевой готовности армии стал внешний вид военного городка, казармы. Кстати, благоустройство казарм доходит до извращений: полы покрываются лаком, потом — кому-то не понравилось — лак сдирается, все покрывается олифой, опять сдирается — затем парафином. И так до бесконечности.

Что-то делать армии надо. В результате — она перепрофилировалась на внутренние проблемы. Отсюда — Тбилиси. Хотя ни при каких обстоятельствах вмешиваться во внутренние дела республики армия не имеет права.

Офицеру, который перестает заниматься боевой подготовкой, тоже чем-то заниматься надо. Он и занимается исполнением всяких бездарных директив, нарядами, хозработами, всяческими кампаниями, в частности — борьбой с дедовщиной.

Вопрос: Разве плохо, что офицер борется с дедовщиной?

Ответ: Это совершенно не то дело, ради которого офицер служит в армии. Сама система дедовщины — это осколок всех проблем офицерской среды. Интересная вещь — я заметил, на учениях влияние дедовщины существенно снижается. Здесь бегают, работают все — и молодые, и деды.

Вопрос: Вы сказали, что боевая подготовка в армии не ведется. А если бы она велась, то дедовщины бы не было?

Ответ: Наверное, есть в нашей стране части, где, если верить программе «Служу советскому Союзу!», боевая подготовка ведется (кстати, знаете, как называют в войсках эту передачу? «В гостях у сказки»).

Но боевая подготовка в частях — это не система, а исключение. Она есть лишь благодаря героическим усилиям отдельных энтузиастов-командиров. Там, где есть боевая подготовка, дедовщины гораздо меньше, связь прямая.

Вопрос: Насколько успешно офицеры борются с дедовщиной?

Ответ: Безуспешно, воспринимая это как кампанию. Я служил в войсках специального назначения и знаю, как командир роты стравливал солдат друг с другом до побоищ…

По моему личному мнению, а также по мнению думающих офицеров, наши сухопутные войска на сегодня не боеспособны. Они не готовы выполнить свою задачу, вести боевые действия и противостоять НАТО. Единственная надежда на наши войска стратегического назначения: ракеты, подводные лодки с атомными ракетами. Хотя и тут есть неприятные моменты: в нашей армии все боятся брать на себя ответственность. Недавно офицеры нашего штаба обсуждали как будет действовать наше командование, если потребуется нанести ответный ядерный удар (конечно, все мы против войны и не хотим, чтобы произошел «термоядерный конфликт», но если вдруг?). Офицеры считают, что наш ответный удар не был бы нанесен, так как каждый старался бы спихнуть с себя ответственность за принятие решения. Доказательство — пролет Руста, пвошники говорят, что полет Руста был виден. Над ним летел наш перехватчик: Руста не перехватили только из-за боязни взять ответственность. То же самое произошло с южно-корейским самолетом, который на значительное расстояние и время залетел на территорию СССР.

Однако все же ракетные войска — мощная сила, способная враз уничтожить огромное количество живой силы и техники. Само их существование делает абсурдным содержание огромной армии. Следовательно, вся наша армия с ее колоссальной живой силой, поглощающей гигантские средства, не нужна. Необходимо создать небольшую по численности, но профессиональную, технически хорошо оснащенную и качественно подготовленную армию.

Интервьюер В. Буев

4.6. Лейтенант. Стройбат

Вопрос: Столкнулись ли вы за время службы с проблемой дедовщины?

Ответ: Да. В моем подразделении это явление встречается, но до сломанных челюстей и носов не доходит. Недавно старослужащий попросил убрать каптерку молодого солдата. Тот отказался, мотивируя тем, что это в его обязанности не входит. За отказ старослужащий ночью поднял его, завел в комнату для умывания и избил, молодой солдат никому ничего не сказал, дневальный не доложил, хотя стоял у тумбочки и видел, как «дед» повел молодого после отбоя в комнату для умывания, никаких мер не принял, чтобы прекратить драку. Наутро я случайно на утреннем осмотре обнаружил, что у молодого солдата разбита губа. Он сначала сказал, что сам упал, но потом все же назвал обидчика.

Вопрос: Что это за явление, по-вашему — дедовщина?

Ответ: Это обычное человеческое явление, которое присуще организованным группам людей, надо учесть, что в армии собираются в одной казарме только мужчины, причем самого «опасного» возраста — криминогенного, которых вырвали из привычной гражданской обстановки и которые хотят утвердиться на новом месте. Сначала они осваиваются, всего боятся, а, определив «место под солнцем», начинают проявлять характер. А поскольку в армии нет простора для проявления личности, все это выливается в казарменные хулиганства.

Вопрос: Правильно ли отражают это явление газеты и журналы в свете гласности и демократии?

Ответ: Фактическая сторона, очевидно, отражается правильно в каждом конкретном случае, поскольку явление очень разнообразно. Однако не видно логического объяснения случившегося. Самые распространенные ссылки в печати на плохую работу командиров являются следствием нежелания журналистов взглянуть на эту проблему глубоко и реально. Уверен, что есть самая прямая зависимость между поступками солдата до армии и в армии. Сейчас в прессе появляются материалы о детской жестокости, жестокость не проходит с возрастом, думаю, что это болезнь всего нашего общества.

Вопрос: Каковы отношения между категориями военнослужащих в армии?

Ответ: Лица одного призыва пытаются держаться друг друга. Между разными призывами часто возникают конфликты. Исключение составляют земляки, то есть люди, призванные из одного города, области, республики. У них может возникнуть сплоченная группа, независимо от срока службы.

Вопрос: Существует ли национальный вопрос в армии?

Ответ: Существует, как и в гражданской жизни. Это выражается в образовании национальных группировок. Характерны агрессивные националистические чувства у чечен, узбеков, азербайджанцев.

Вопрос: Группируются ли в вашем подразделении солдаты по национальным признакам?

Ответ: По национальным признакам группируются чечены, азербайджанцы, узбеки, грузины. Не группируются русские, украинцы, прибалты.

Вопрос: Есть ли конфликты между рядовыми разных национальностей?

Ответ: Есть. Например, чеченцы пытаются захватить власть в роте в свои руки, всех подчинить. Но это, скорее, признаки дедовщины.

Вопрос: Есть ли у вас, как у командира, проблемы с решением национального вопроса?

Ответ: Есть. Незнание языка (среднеазиаты), отсутствие элементарной культуры (азербайджанцы), ярко выраженная неприязнь к службе в армии (литовцы)… Решаю эти проблемы путем убеждений и принуждений.

Вопрос: Можно ли использовать войска для подавления национальных восстаний в стране?

Ответ: Нельзя, так как тем самым нарушается естественный ход событий. Никто не может заранее решить, что подавляется: бунт или справедливое выступление? Но, думаю, что в самых крайних случаях, когда выступление одной нации может вызвать физическую расправу над другой, использования войск нельзя избежать, а если уж использовать, то со всей решимостью и без всяких «сюсюканий».

Вопрос: К вопросу о землячествах в армии. Как относятся члены этих групп друг к другу (внутри землячеств)?

Ответ: Между ними складываются хорошие, дружеские отношения.

Вопрос: Есть ли лица, которые держатся особняком и почему?

Ответ: Есть, это те, которых остальные изгнали из своей компании, причины самые разнообразные. Трудно выявить что-то общее. В каждом конкретном случае своя причина, как правило, это свойство характера человека. Надо же все-таки учитывать, что армия — не стадо баранов.

Вопрос: Опишите какой-нибудь конкретный пример вражды между разными национальностями.

Ответ: Драки между группами армян и азербайджанцев весной прошлого года, на национальной почве, в связи с событиями в Карабахе.

Вопрос: Членство в землячестве — гнет или благо? Что важнее — быть членом землячества или дедом?

Ответ: Очевидно, членство в землячестве — благо, поскольку объединяемые в эти группы солдаты не чувствуют себя одинокими в армейской непривычной обстановке: ближе к привычной жизни на гражданке, как бы среди своих. Членство в землячестве придает силу, уверенность. Но важнее всего быть старослужащим, дедом. Это, прежде всего, армейский опыт, авторитет, традиции.

Вопрос: Сохраняется ли среди землячеств армейская иерархия? Есть ли привилегированные землячества?

Ответ: Чаще сохраняется. Но бывают исключения. Все зависит от конкретных землячеств и конкретных людей. Что же касается привилегированных землячеств, то в моем подразделении, пожалуй, к ним можно отнести чеченцев. Эти привилегии (которыми они пользуются за счет других солдат) они завоевали силой.

Вопрос: Есть ли среди сержантов различия в статусах (молодой сержант или дед), что важнее — срок службы или звание?

Ответ: Конечно, различие в статусах, есть. Но для того, чтобы сержант мог держать своих подчиненных в повиновении одного звания мало. Как правило, таким сержантам приходится нелегко, ведь в подчинении у него оказываются деды. Сейчас в армии прежде всего играет значение срок службы.

Вопрос: Есть ли случаи самоубийства, побегов из вашей части?

Ответ: Такое случалось. Опишу случаи, который был не в моей роте, а по соседству. Рядовой, калмык по национальности, в ответ на бесконечные унижения со стороны русских, застрелился. В посмертной записке он написал, что его обидело обращение к нему: «Я не «чурка», я калмык!».

Вопрос: Влияет ли существующий воинский Устав на проявления дедовщины?

Ответ: Устав, конечно, не способствует развитию дедовщины, но, к сожалению, и не позволяет эффективно бороться с ней. Что может сделать командир (по Уставу) с нарушителем воинской дисциплины? Командир нашего ВСО (военно-строительного отряда) максимум может объявить 5 суток ареста. О нарядах и других формах взысканиях я не говорю, так как они не несут никакой воспитательной функции. Да и те жалкие 5 суток, которые объявляет командир, мы чаще всего не можем реализовать, так как гауптвахта одна на весь гарнизон, да и это маленькое старое помещение функционирует не постоянно, а только 15 суток в месяц.

Поэтому остается увещевать нерадивого солдата пустой болтовней о строгом наказании, либо дожидаться, когда он совершит преступление и им займется военная прокуратура, которая работает не по Уставу, а по Уголовному кодексу.

Вопрос: Надо ли менять Устав?

Ответ: Думаю, надо менять два Устава. Устав внутренней службы и дисциплинарный Устав. Особенно последний. Я считаю, что надо рассмотреть дисциплинарные права командира, чтобы у солдата не было чувства безнаказанности. При этом, я уверен, наше стремление к демократии ничуть не пострадает. В качестве примера могу напомнить, что в таких демократических странах как Англия и Франция, командир части обладает правом дисциплинарного ареста сроком на 1-2 месяца, внутренний Устав надо менять с тем, чтобы вообще изменить уклад жизни армии, ведь существующий Устав устарел. Он почти не изменился со времен Петра I. Мне видится будущее нашей армии по образцу американской, то есть профессиональной.

Вопрос: Какие конкретно изменения в армейской службе необходимы?

Ответ: Служба должна быть сугубо добровольной. Поступая в военное училище, не каждый человек может представить, что ждет его в армии, поэтому желательно сделать, предположим, 5 лет обязательной службы после училища, а затем предоставить право решать вопрос о дальнейшей службе в ВС. Для солдата службу тоже нужно сделать добровольной, сократив общую численность войск, перейти на службу по месту жительства.

Вопрос: Могут ли что-нибудь изменить офицеры в сегодняшней армии?

Ответ: Ничего. Пока не изменятся законы, уставы, офицеры ничего не смогут изменить.

Вопрос: Выгодна ли офицерам дедовщина?

Ответ: Конечно, нет. Это одно из главных нарушений воинской дисциплины.

Интервьюер О. Лысенко

5. Интервью с отставными военными высокого ранга

2016-06-24T21:08:16+00:00

От составителей

Эти интервью не были частью проекта по исследованию дедовщины и не вошли в опубликованный сборник, но позднее были опубликованы в журнале «Проблемы прогнозирования». Цель интервью состояла в попытке понять логику, которой руководствовалось в своих действиях высшее военное командование СССР в эпоху «холодной войны» и как они сами оценивают эти действия ретроспективно. Эта работа не была доведена до аналитической стадии, и сам собранный материал невелик по объему. Поэтому публикация этих интервью носит не аналитический, а фактологический характер. Составители надеются, что со временем эта работа может быть продолжена.

5.1. Генерал-полковник, бывший заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР, А.А. Данилевич

П.П.: Долгое время, работая в Генеральном штабе Министерства обороны СССР, Вы были причастны к вопросам разработки, создания и производства вооружения и военной техники. Расскажите об основных линиях и концепциях военно-технической политики страны в послевоенный период.

А.Д.: Военно-техническую политику СССР в послевоенные годы нельзя рассматривать в качестве самодовлеющей и самостоятельной, она являла частью общеполитического курса государства, была сильно связана с экономикой и идеологией. И именно поэтому влияла и на общеполитический курс, и на характер внешней политики. Анализ военно-технических концепций, которые складывались в СССР и у его вероятных противников, не только важен в ретроспективном плане, он актуален и для современной ситуации.

Военно-техническая политика советского государства в 50-80-е годы строилась на открытом бескомпромиссном противостоянии США, странам НАТО, а в отдельные годы и Китаю. На этой основе шло острейшее военно-техническое состязание, развертывалась жесткая, не знающая границ борьба за превосходство. Эта борьба, провоцировавшая по мере ее развития новые и новые витки гонки вооружений, в конечном счете, истощала, подрывала социально-экономические программы, влекла за собой политический, экологический, моральный ущерб. Но ограничиться только выводом было бы, конечно, однобоко. Гонка вооружений в то же время способствовала развитию науки, производства, разработке и внедрениютехнологий, не только военных, но и гражданских. Поэтому подлинный анализ, который помог бы взглянуть на вещи реально, требует объективного взгляда на обе стороны этого процесса.

Независимо от деятельности отдельных лидеров целый ряд объективных обстоятельств (изменившаяся военно-политическая обстановка в мире, крупные сдвиги в расстановке и соотношении мировых военно-политических сил превращение бывших союзников по антигитлеровской коалиции в потенциальных противников, образование социалистического лагеря) вынудил Советский Союз включиться в гонку вооружений. Была развязана «холодная война», которая все время велась на грани «горячей войны». Создалось противостояние двух блоков. Нужно было заботиться об обороноспособности и укреплении безопасности не только СССР, но и новых союзников. При этом необходимо было считаться с тем, что военно-технический потенциал новых вероятных противников (бывших союзников) не сравним с тем, которым обладала гитлеровская коалиция.

Вовлечению нашего государства в гонку вооружений способствовали и непримиримая воинствующая идеология КПСС, и командно-административная система управления народным хозяйством. Нельзя упускать из виду также фактор, довлевший над политическим руководством, над всем народом — память о горьких поражениях 1941 г. И политиков, и военных обвиняли в том, что страна тогда не была подготовлена к войне. Действовали и специфические интересы советского военно-промышленного комплекса, оказывавшего большое влияние на руководство страны. Наконец, играл роль еще один момент, частный, но очень важный: профессиональное честолюбие ученых, стремление показать себя, создать что-то новое, более значительное, Что достигалось за рубежом. Оказывали влияние и новые возможности страны: ее экономические ресурсы стали не сравнимы с теми, которые имелись до войны. Сложилось новое размещение производительных сил, был создан военно-промышленный комплекс на Востоке — все это можно бы использовать для производства в нарастающих объемах не только традиционных, но и перспективных видов вооружения.

Сказался и отказ от прежних установок континентальной стратегии. Великая Отечественная война была войной континентальной. Для достижения же военно-политических целей, которые могли возникнуть после второй мировой войны, потребовалось бы ведение крупных стратегических операции «пространственных сферах, включая космос, воздух, океаническое пространство, моря, удаленные континенты. Возникали грандиозные стратегические задачи, нуждавшиеся в подкреплении соответствующей военно-технической политикой и материальной базой.

Появились новые направления военно-технического прогресса. Возникла возможность разработки и внедрения передовых технологий, особенно в области ракетно-ядерных вооружений, самолето- и танкостроения, создания средств противоракетной, противовоздушной, противокосмической обороны. Союз вступил в совершенно новый период развития военной техники, что вынуждало или идти вперед, или отстать. Когда речь идет о простых средствах вооружения, отставание на два-три года не имеет существенного значения, его можно наверстать в ходе войны или накануне ее. В таких же сложнейших системах, как космические, ядерные, ракетные, противоракетные, противокосмические, требуется огромный технический задел, и малейшее отставание здесь невосполнимо.

Решения, которые принимались в этом плане, думаю, в целом были правильные. Сейчас некоторые наши политики и военные очень узко подход к вопросам обеспечения безопасности, исходя только из современной обстановки, не учитывая ее потенциальных сдвигов. А сдвиги эти возможны военном деле особенно. Здесь надо всегда ориентироваться на самый неблагоприятный вариант.

Так вот, во времена «холодной войны» мы исходили из самого неблагоприятного варианта. Это, конечно, задержало наше социально-экономическое развитие, но вместе с тем предотвратило самое худшее — «горячую» войну. Если бы был нарушен баланс сил, я не думаю, что Запад этим не воспользовался бы. Там разрабатывались планы ядерной войны и даже наметились сроки ее начала. Если бы не было достаточного противостояния со стороны СССР и опасений со стороны его противников, то рука у некоторыхне дрогнула бы.

П.П.:Каков был географический вектор потенциальных угроз?

А.Д.:Главным противником считались США, вторым по значениюевропейские страны НАТО, прежде всего ФРГ. Из-за политических просчетов стали конфликтовать и с Китаем, причем, это была серьезная угроза, касается Брежнева и Гречко, то в 70-е годы они не столько опасались США, сколько Китая. Наиболее усиленные группировки войск создавались на востоке, и обычные типы оружия в первую очередь поставлялись туда. Почему так? Потому что сознавали: на Западе более трезвые политики и боли разумные военные деятели, чем были в Китае.

В целом в 60-70-е годы к потенциальным противникам СССР относились 23 государства. В качестве главных союзников рассматривались 6 стран Варшавского договора и 7 других государств; 40 государств с различной ориентацией оценивались как нейтральные: нельзя было предвидеть, на чью сторону в случае войны они перейдут. Сейчас говорят, что СССР транжирил средства, помогая каким-то странам, в том числе вооружением. Однако эти 40 нейтральных стран в случае войны могли бы увеличить число наших противников с 23 до 63.

Вместе с тем надо сказать, советское руководство часто переоценивало реальные военные угрозы. Некоторые из них искусственно провоцировали недальновидной политикой, часто являлись идеологически надуманными, мотивировались упрощенной логикой глобального противоборства, поиском «стального кольца» вокруг границы и т.д. Помню заседание Военного совета в феврале 1987 г., на котором утверждалась военная доктрина. Маршал Ахромеев докладывал о возможной расстановке военно-политических сил. Шеварднадзе возмутился: «Что это такое, на чем вы строите нашу военную политику? Хотите воевать практически со всем миром!» Конечно, мы со всем миром не собирались воевать, но видение войны было такое, что если начнется, то не ограничится столкновением, например с США. Взаимосвязанность интересов стран — союзников США такова, что эта цепочка стала бы неизбежно растягиваться по всему миру.

В одном Шеварднадзе был прав: иметь 23 противника очень тяжело для государства. Но военные не в силах изменить ситуацию, это задача политиков, дипломатов, которые призваны снизить количество потенциальных противников.

П.П.: Прогнозировался ли характер возможной войны?

А.Д.: Наши оценки на этот счет, как и на Западе, менялись. Вплоть до середины 80-х годов однозначно считалось, что страну и вооруженные силы надо готовить к войне между двумя общественными системами, причем глобальной.

Первоначально предполагалось, что война с самого начала и до конца будет вестись с использованием ядерного оружия. С начала 70-х годов стала допускаться возможность ее кратковременного ведения обычными средствами с последующим неизбежным переходом к применению ядерных. При этом, в отличие, от американцев, ограниченное применение ядерных средств исключалось: считалось, что в ответ на любое использование ядерного оружия одиночными зарядами, будет использован весь ядерный потенциал СССР. Так что США в тактическом оружии превосходили СССР. В начале же 80-х годов была признана возможность ведения операций не только ограниченного масштаба, но и стратегических, а затем и всей войны с использованием только обычных видов оружия. К этому выводу привела логика движения к катастрофе, которая ожидала бы обе стороны при неограниченном применении ядерного оружия.

Поэтому встал вопрос и о создании мощнейшего потенциала обычных вооружений, но на качественно ином уровне: использования высокоточного оружия, создания новых танков, реактивной авиации, флота. Решение этой стало тяжелым бременем для военной промышленности, экономики в целом.

Когда встал вопрос о ведении «обычной» войны, то пришли к выводу, что она будет не кратковременной, а длительной, с многократным восстановлением вооруженных сил, что потери, которые понесут войска, будут колоссальными, не сравнимыми с теми, что были в Великой Отечественной войне. Что означает длительная война по сравнению с кратковременной – ядерной? Это означает совершенно другой военно-промышленный потенциал, другие мобилизационные запасы и т.д.

Повторю, это было осознано в начале 80-х годов — наступал крутой поворот в представлениях политиков, в их стратегических взглядах.

П.П.: Примерно к 1985 г. мы накопили необходимые мобилизационные запасы, мощности и т.д. для ведения затяжной безъядерной войны?

А.Д.: Перед военными стояли следующие задачи. Первая — стратегическое сдерживание потенциального противника, т. е. наличие ядерного потенциала меньшего, а может быть, большего, чем у него. Затем активная оборона СССР, стран Варшавского договора и других соцстран. Это значило, что надо создавать вооружение не только для себя, но и для наших союзников. Их вклад был пропорциональным их защищенности, он и не мог быть иным. Но вооружение этих стран было не только в их интересах, но и в наших: мы прежде всего заботились о себе.

Наша стратегия строилась на стратегии вынесенных рубежей. Основные группировки на западе были расположены на 800 километров впереди советских границ — с точки зрения обороны это имело колоссальное значение. А сейчас мы оказались «отброшенными» к границам XVII века.

Далее понимали, что условия войны изменились, сузились возможности маневра. Например, в Великую Отечественную войну мы полтора года проигрывали, а затем переломили ее ход и добились победы. Сейчас такого сценария быть не может. Если потерпеть поражение в начале войны, то исправить ситуацию невозможно. Поэтому надо иметь все средства вооружения уже в мирное время, не рассчитывая, что все недостающее можно создать в период войны и повернуть ход событий в свою пользу.

Что мы имели к концу 80-х годов? У нас было 12 тыс. стратегических ядерных боеприпасов, примерно такое же количество боеприпасов было и у американцев. А вот что касается обычных вооружений, у нас был существенный перевес. В 1991 г. имелось 63,9 тыс. танков (не считая танков у союзников), 66,9 тыс. артиллерийских орудий, 76,5 тыс. БМП и БТР, 12,2 тыс. самолетов и вертолетов, 437 больших боевых кораблей. У нас танков было в 6 раз больше, чем у НАТО. Перехлест? Но напомню, что накануне прошлой войны СССР имел 22 тыс. танков, из них 15 тыс. было на западе. А Германия — 5 тыс. и против СССР она бросила всего 3 тыс. танков. Но после первого месяца войны мы потеряли танковый парк полностью. С этим надо было считаться! Мы тоже могли потерять огромное количество танков, особенно при том высоком развитии противотанковых средств, которое было у американцев. Кроме того, баланс нельзя так считать, как считают, говоря о зеркальных вооруженных силах. В одних видах вооружения мы превосходили потенциального противника, в других уступали: существенно в авиации, в противовоздушной обороне. Надо было чем-то это компенсировать. Вначале мы уступали и в тактическом ядерном оружии, и это тоже надо было компенсировать. Американцы считали, что благодаря танкам мы способны пройти всю Европу до Ла-Манша за десять дней, и это сдерживало их.

Это сейчас прессой так представляется, что все делалось импульсивно без соответствующей научной подготовки. А в действительности была разработана научная, глубоко продуманная, рассчитанная на долгосрочную перспективу (10-15 лет) система вооружений. Она включала комплекс стационарных и мобильных стратегических ядерных средств, средства ракетно-космической обороны, оперативно-тактические ядерные вооружения, вооружения и технику сухопутных войск, ВВС, ПВО, ВМС, военно-космические средства, системы управления и их обеспечения (связь с АСУ, ЭВМ, навигацию и т.д.), технические средства специальных войск (разведки, радиоэлектронной борьбы), инженерно-химические войска, строительство тыла, технического обеспечения, транспортные средства и т.д. И все эти боевые средства надо было развивать в комплексе и пропорционально.

Был определен перечень приоритетных и сверхприоритетных видов оружия, военной техники и технологии, которые имели решающее значение. На них тратили денег столько, сколько требовалось. Это межконтинентальные комплексы нового поколения (80-е — начало 90-х годов). Форсировалось развитие новых видов высокоточного оружия. Даже танк танку рознь: в производстве Т-34 участвовало четыре завода, а Т-80 — 436 заводов, это совершенно другая машина.

П.П.: Если взять в целом весь послевоенный период, то можно ли выделить какие-то этапы развития нашей военно-технической политики?

А.Д.: Да, можно, таких этапов было пять.

Первый этап (1945-1953 гг.) связан главным образом с переводом вооруженных сил на мирное положение, с их реорганизацией, глубокой технической модернизацией. В это время были осуществлены программы полной механизации армии. Надо помнить, что в конце войны половину транспортных средств в советской армии составляли лошади, американцы же имели моторизованную армию. У нас была моторизована артиллерия и частично тыл, были танковые механизированные корпуса, пехота же вообще вся передвигалась пешком.

Второй этап (1954-1960 гг.). В это время ликвидирован разрыв в ядерном оружии, началось массовое оснащение им вооруженных сил. Одновременно создавались тактические ракеты, началась разработка первых баллистических ракет средней дальности. Вырабатывалась новая военно-техническая концепция по обычным вооружениям, были созданы мощные воздушно-десантные войска, осуществлен перевод ВВС на реактивные самолеты первого и второго поколений (МИГ-9, МИГ-15, МИГ-17, МИГ-19, ЛА-15, ИЛ-28), были созданы первые зенитные ракетные системы ПВО (С-25, С-75), развернулось производство авиационных ракет «воздух-воздух», «воздух-земля», крылатых ракет наземного базирования. Активно велась работа по производству и усовершенствованию танков Т-54, Т-55, новых артиллерийских систем Д-130, М-46 и т.д., средств разведки, инженерного, химического вооружения. Началось строительство атомных подводных лодок.

Третий этап (1961-1970 гг.). Это тоже был переломный этап, шло не только количественное наращивание, были качественные скачки. Не громоздились горы оружия, как сейчас хотят представить, наоборот, снимались с вооружения в огромных количествах одни средства и создавались новые, исходя из новых задач. Главное содержание этого этапа — создание и становление стратегических ядерных сил и их основного элемента – ракетных войск стратегического назначения.

Американцы имели свои средства в Европе, окружили своими базами СССР. Они могли наносить удары, не имея стратегических систем. США же были вне пределов нашей досягаемости. Поэтому создание ракетных войск стратегического назначения — это вынужденная необходимость. Именно в этот период были созданы и поставлены на боевое дежурство ракеты средней дальности (Ф-14, примерно 4 тыс. км), первые жидкостные межконтинентальные ракеты Р-16 с групповыми стартами (8 тыс. км). В последующем развернулось массовое строительство защищенных одиночных стартов (Р-100, УР-100, УР-100К). Были созданы самолеты, которые могли нести ядерные бомбы (ТУ-16, МС).

Затем, подводный ракетоносный флот. Сначала его оснащали ракетами Р-21, Р-27, Р-29. Причем и в этом вопросе военно-технической политики было немало зигзагов и парадоксов. Например, идеи возникали у нас, а использовали их американцы. И это не шпионаж, а наша дурость, что ли. Например, подводные лодки с баллистическими ракетами. Они были предложены еще в 50-х годах и в чертежах представлены Хрущеву. Но ему не понравилась система чисто внешне, в суть он не вникал. Тогда была сделана ставка на подводные лодки с крылатыми ракетами на 500 км. Американцы же создали «Полярис» с дальностью полета 4 тыс. км. Но мы перешагнули этот рубеж — советские межконтинентальные ракеты достигали дальности в 10 тыс. км. Или взять самолеты дальнего ротационного дозора, мы и сейчас не достигли с американцами равноценного положения. Хотя идея эта возникла в СССР за 10 лет до того, как ее начали разрабатывать в США. Я помню, когда пришел в Генеральный штаб, этот самолет не понравился некоторым нашим руководителям. В то время шла очень жесткая борьба в военно-промышленном комплексе. Сергей Хрущев, например, пишет о борьбе между Королевым и Янгелем, между Королевым и Челомеем. Так, мы могли высадиться на Луну раньше американцев, но этого не произошло из-за кулуарных интриг. Ракета Королева была несовершенна, и ясно было, что она не полетит на Луну. Челомей был значительно ближе к решению данной задачи, но все его программы тормозились, рубились на корню.

И все же в то время был сделан колоссальный прорыв в развитии военно-космической техники. Удалось создать и развернуть мощные средства запуска, разнообразные комплексы информационных и обеспечивающих систем космического базирования. Это позволило не только увеличить потенциальные возможности освоения космоса, но и использовать новые системы в вооруженных силах.

В то же время не забывали и об обычных вооружениях. Хрущев хотел поставить на них крест. Мы видели ошибочность этого, но сделать ничего не могли. Когда Хрущева отстранили от власти, все его запреты и ограничения были сняты. Что было сделано? Новые танки Т-62, новые зенитные ракетные комплексы. Было осуществлено перевооружение авиации, внедрены реактивные самолеты второго и третьего поколений (МИГ-21, МИГ-23, СУ-17). Было начато создание новых ракетных противолодочных десантных кораблей, флота, который затем позволил нам выйти в Мировой океан.

Четвертый этап (1971-1980 гг.). Это был период очень быстрого и интенсивного развития паритета между ядерными и обычными вооружениями. До этого приоритет отдавался сначала механизации армии, затем ракетно-ядерному ее вооружению. В основе была борьба за достижение стратегического паритета между СССР и США. Произошел качественный скачок в составе стратегических ядерных сил, были развернуты мощные группировки мобильных ракет средней дальности «Пионер» (которые мы потом просто уничтожили), межконтинентальных ракет промежуточной дальности «Темп», развернулось строительство высокозащищенных стартовых межконтинентальных твердотопливных ракет. В СССР сначала были жидкостные ракеты, даже челомеевские УР-100 работали на жидком топливе. Американцы же строили в основном ракеты, использующие твердое топливо, сложнейшая технология, у нас она была слабо развита. Но мы все же начали переходить на твердотопливные ракеты, для этого потребовались колоссальные усилия, но они стоили того. Был решен громадной важности вопрос укрепления обороны и повышения безопасности страны.

Еще один качественный скачок — оснащение межконтинентальных ракет разделяющимися самонаводящимися боеголовками (РГЧ). Первыми их начали создавать американцы. Одна ракета поражает сразу десять целей. Причем, если раньше вероятное отклонение ракеты составляло один-два километра метра, то теперь оно снизилось до ста, и даже до десяти метров. Появилась возможность качественно новой постановки стратегических задач: на поражение точечных целей — аэродромов, пунктов управления и т.д.

Замечу, кстати, что сейчас рассматривается возможность ликвидации советских баллистических ракет с РГЧ, хотя они стали самым главным компонентом нашего стратегического ядерного щита. Предлагается по сути затратить огромные средства на ликвидацию наиболее эффективного вооружения и перейти на американскую систему ядерных сил. В результате, уничтожив эти ракеты, можем остаться «на бобах».

Итак, в рассматриваемый период появилась возможность поражать цели противника: ракетные старты, аэродромы, пункты управления, узлы связи. В это же время начала создаваться система ограниченной противовоздушной обороны Москвы, комплексы противокосмической обороны, системы надгоризонтной и загоризонтной локации, система предупреждения о ракетном нападении. Последняя рассматривается как главная составная часть стратегических оборонительных сил.

Одновременно усиленно создавались обычные вооружения. Так, были созданы оперативно-тактические комплексы с улучшенными характеристиками, позволявшие использовать обычные заряды. Это Луна-М, АПУ, которую мы потом уничтожили вместе с «Пионером», хотя для этого не было никаких оснований, так как она имела радиус действия 500 км. Такой системы Американцев никогда не было и не будет. Сейчас мы вынуждены создавать другую систему.

Были созданы новые типы танков Т-72, Т-80, самоходные артиллерийские комплексы — сейчас это основа нашей войсковой артиллерии, это самоходная артиллерия «Гиацинт», «Гвоздика», «Акация». Созданы были системы залпового огня, боеприпасы повышенной мощности. Началось оснащение армии самолетами третьего поколения — СУ-24, СУ-29, МИГ-31, СУ-27, У-22, ТУ-22М. Развернулись работы по созданию зенитных ракетных систем, способных вести борьбу, как с аэродинамическими, так и с баллистическими целями — С-ЗООП, С-300В, которые сейчас проданы американцам. А тогда это было секретнейшее средство, в создании которого мы во многом опередили американцев с их «Патриотом». Начали создаваться атомные подводные лодки новых проектов «Тайфун» с межконтинентальными ракетами, ракетно-артиллерийские, авианесущие корабли.

Пятый этап в развитии военно-технической политики начался в 1981 г. одолжался вплоть до распада СССР. После него наступил шестой этап, но в нем кроме развала я ничего не вижу.

На пятом этапе проявились три новые тенденции. Первая — более решительная реализация принципа «эффективность — стоимость — время» с установкой на улучшение, прежде всего качественных характеристик оружия. Вторая — сокращение ядерных вооружений, в том числе ликвидация ракет: средней дальности (РСД). Здесь были положительные моменты, но были и счеты. Я думаю, что с ликвидацией РСД мы больше потеряли, чем приобрели. С одной стороны, конечно, возрастала угроза, если бы американцы и развертывать создание «Першингов-2», с другой — в общестратегическом плане американцы от нашего отказа от РСД выиграли больше, чем мы. Третья тенденция — форсированные исследования разработки оружия на основе новых физических принципов и создание глобальной системы противоракетной обороны с элементами космического базирования. Это новое направление, которое рассчитано на стратегию XXI века. Эта задача более масштабная, чем создание ядерной бомбы. Производство этого оружия пучкового, сверхчастотного, инфразвукового, электромагнитного, лазерного базируется на использовании новых физических принципов. Все эти виды оружия требовали колоссальных исследований, огромных научных прорывов. Сейчас же получается, что мы все это вынуждены закрыть, а американцы продолжают свои работы.

В это время продолжалось дальнейшее качественное совершенствование ядерных сил, были созданы и поставлены на боевое дежурство мобильные грунтовые железнодорожные комплексы, такие как «Тополь». Начались разработки малогабаритных ракет. Был принят на вооружение стратегический бомбардировщик ТУ-160, примерный аналог американских самолетов с технологией СТЭЛС.

Начало развиваться высокоточное оружие: стратегические самонаводящиеся снаряды «Смельчак», «Краснополь»; всепогодные противотанковые комплексы; управляемые крылатые ракеты ВВС, ВМФ; всевозможные разведывательно-ударные системы и многое другое. В это же время произошел прорыв в области развития средств автоматизации управления войсками и оружием — тоже совершенно новое направление. Новые открытия позволили на один-два порядка повысить эффективность боевого применения сил стратегического и оперативно-тактического назначения. Мы создали новые быстродействующие средства связи, радиопротиводействия.

Вместе с тем выявился целый ряд слабых мест, возникли серьезные дисбалансы. Так, возник значительный разрыв в оснащении вооруженных сил эффективными боевыми и обеспечивающими средствами. Располагая совершенными образцами наземных средств огневого поражения, мы существенно уступали армиям США и стран НАТО в информационном обеспечении, особенно в средствах разведки, наведения. Особенно сложное положение создалось с обеспечением авиации современными бортовыми электронными средствами, средствами навигации, обеспечения посадки, полетов на дельном минимуме.

Трудности были и на флоте. Многие корабли находились в ремонте по 7-10 и более лет. Долгое время мы значительно уступали по шумности подлодок. Часто практиковался ввод в строй недостроенных кораблей, без вооружения, средств управления и обеспечения.

Казалось, что с назначением Устинова на пост министра обороны положение изменится, ведь он имел огромное влияние на ВПК. Но и он, в конце концов, под давлением директоров заводов, конструкторских бюро принимал незавершенные проекты.

Другой крупнейший недостаток в работе военных отраслей промышленности заключался в производстве многочисленных дублирующих друг друга видов вооружения и техники. В середине 80-х годов на оснащении вооруженных сил находилось 62 основных типа артиллерийского и стрелков оружия (в США — 37), 62 марки бронетанковой техники, включая Б.М. П. и т.п. (в США — 16), 26 типов вооружения ПВО (в США — 4), три типа основных танков (в США — один), 20 систем управления связью (в США — 4). Не надо думать, что все это происходило по недомыслию, нет, это проистекало из стремления быть первыми. Как только появлялся, например, новый танка, приходилось решать, как поступить. Сразу перевооружить огромную армию невозможно. Поэтому принималось вынужденное решение выпускать старые танки и в то же время начинать внедрять новые.

Спрашивают, зачем нам было нужно почти 64 тыс. танков? Мы исходили из того, какой может быть новая война, рассчитывали возможный объем потерь, которые оказались бы несравнимыми с потерями во второй мир войне: в 2-4 раза, а то и в десятки раз больше. Сравнивали потенциалы восполнения потерь, с одной стороны, США и НАТО и с другой — СССР и ОВД. Оказывалось, что американцы во время войны могли бы не только восполнять потери, но и наращивать состав вооруженных сил. К концу первого года войны они имели бы возможность выпускать вдвое больше танков, Наша же промышленность, как показывают расчеты возможных потерь (вычислялись с помощью ЭВМ, проверялись на полигонах), не только не могла бы наращивать состав вооружения, но была бы не в состоянии даже поддерживать существовавший уровень. И через год войны соотношение составило бы 1:5 не в нашу пользу.

При краткосрочной войне мы успели бы решить задачи, стоящие перед нами. А если долгосрочная война? Мы же не хотели повторения ситуации 1941 г. Как можно было выйти из сложившегося положения? Создавая повышенные запасы вооружения, т. е. такие, которые превосходили бы их количество, требуемое в начале войны, и позволяли бы в ходе ее продолжать снабжать ими армию в необходимых размерах.

П.П.: Кто же был инициатором гонки вооружений?

А.Д.: Думаю, виноваты обе стороны, хотя в первую очередь, и это я хочу подчеркнуть, вина за гонку вооружений лежит на США, — они и страны НАТО — основные ее инициаторы. США раньше нас создали атомную бомбу. Они первыми начали разрабатывать и внедрять ракетные технологии. Мы же старались не отстать от американцев, опередить их. В итоге — возникал новый этап гонки вооружений. Иными словами, вместо того, чтобы решать проблемы политическими средствами, мы решали их силовыми.

Но и мы кое-что делали первыми. Это новые танки, мобильные баллистические ракеты. В создании последних образцов техники ПВО мы также опережали США и НАТО. Ясно, что все это было очень накладно для государства.

СССР имел очень разветвленную военно-промышленную базу, включавшую около 3 тыс. основных предприятий военной промышленности и 10 тыс. предприятий-смежников. Зенитно-ракетными комплексами, например, занималось 180-200 заводов, из них 80 — базовых. В разработке ракетных подводных лодок последних проектов участвовало до двух тысяч предприятий. За всем этим стояли обширнейшие производственные связи, которые сейчас практически разрушены. Основная часть военных предприятий осталась в России, но очень многое оказалось и за ее границами.

П.П.: Как решались вопросы финансирования разработки и производства военной техники?

А.Д.: Принцип был такой: «На оборону денег не жалеть». Но это только формально, на деле все было по-другому. В Генеральном штабе постоянно шла большая борьба, когда утверждались годовые и пятилетние планы развития вооружения. За 25 лет моей работы в Генштабе ни разу не удовлетворились полностью подаваемые заявки, и Госплан ни разу не утвердил их. Они всегда занижались в два-три раза, нам едва удавалось отстаивать лишь некоторые цифры, и все равно они были значительно ниже наших запросов, потому что Госплан исходил из широких народнохозяйственных интересов, а не только из потребностей обороны. Сейчас говорят о безбрежных военных расходах, но этого не было, нас всегда ограничивали в средствах.

Конечно, реальные расходы скрывались. По официальным данным, бюджет в конце 70-х — начале 80-х годов составлял 17,5-19,2 млрд. руб., но эта цифра включала в себя только ассигнования на содержание вооруженных сил и расходы Министерства оборонной промышленности. Расходы же на производство вооружения других оборонных и гражданских министерств, в том числе общего и среднего машиностроения относились к невоенным статьям. Реально на военные цели ежегодно выделялось от 60 до 80 млрд. руб.

С усовершенствованием техники резко повышалась и ее стоимость. Скажем, в 80-е годы стоимость МИГ-23 выросла в 2,8 раза, СУ-27 — в 11 раз. И это при стабильных ценах.

У нас в 1985-1991 гг. удельный вес расходов на содержание армии в общем объеме военных затрат составлял 24-27%, расходов на НИОКР — 8-12% на закупку вооружений — 62-66 (в 1992 г. они упали до 20), на оборонное строительство — 12-14%. Помню разговор с Малиновским, он говорил, что нам наша техника обходилась в 5-10 раз дешевле, чем американцам. Почему? А потому что у нас платили за труд копейки, оплата труда составляла лишь 0,1%. У американцев же основная масса затрат складывалась из оплаты труда. Это позволяло нам значительно дешевле и в значительно больших количествах, чем американцы, производить вооружения. Мы обеспечивали ими не только себя, но и все страны Варшавского договора и еще поставляли оружие почти бесплатно чуть ли не в восемьдесят стран.

Сегодня мы не в состоянии перевооружить даже собственную армию. Флот разрушается, ракетные вооружения через пять лет превратятся в хлам, ПВО мы уже сейчас практически не имеем, потому что выработаны все ресурсы, авиация, говорят, через десяток лет прекратит свое существование.

Говорили, что как только начнется конверсия, мы станем чуть ли не самой богатой страной мира. У нас была программа конверсии, она провалилась. Другая тоже провалилась. Сейчас разрабатывается третья. Концепцию конверсии надо формировать по двум паритетным направлениям: что производить и что перепрофилировать. А сейчас пока только ущерб и развал: утрата технологий, утечка умов, квалифицированных кадров, безработица. Конверсия должна учитывать не только конъюнктуру, но и долгосрочные политические и военные интересы государства, в том числе возможное изменение обстановки, и, следовательно, поддержание мобилизационного потенциала промышленности, способности перевода ее на военное положение.

П.П.: Верно ли утверждение, что мы потерпели поражение в «холодной? войне»?

А.Д.: На этот счет есть различные точки зрения. Говорят, что в ней не было ни победителей, ни побежденных. Но объективно мы оказались отброшенными назад. И дело не в «холодной войне». Дело в нас самих, здесь внутренние процессы и силы сыграли решающую роль. И те слабости и пороки, которые накопились в нашем обществе, в политике руководящих кругов, партии, которая деградировала, и, наконец, в политике Горбачева.

Что это за слабости? Например, длительное перенапряжение, которое было вызвано внешней обстановкой, привело к какой-то апатии в народе… Произошла серьезная деградация политического руководства. Сталин, надо сказать, был дальновидным человеком, он исходил не только из потребностей дня, но видел и далеко вперед. А у нас текущие задачи подчиняют перспективные. Это произошло еще при Брежневе. Однако нельзя представлять Брежнева так, как это сейчас делается. Он был довольно дельным и толковым человеком. Помню случай в 1972 г. Гречко пригласил Брежнева на подведение итогов в Генеральный штаб. Два с половиной часа он говорил об общих проблемах политики: экономической, военной, о задачах вооруженных сил. Говорил без текста, шпаргалок, высказывая очень трезвые важные мысли.

Но потом получилось так, что тщеславие и амбиции держали Брежнева у власти, хотя он уже не был способен к полноценной работе: перенес три инсульта. А его держали и за него держались, потому что хотели сохранить свои посты.

Это феномен командно-административной системы: она не терпит рядом с лидером крупных личностей. Это видно и на примере Сталина, ему нужны были просто исполнители. Дураков он не выдвигал, но и выдающихся деятелей не терпел, немедленно их отодвигал или уничтожал. Такая линия в смягченной, конечно, форме проводилась и при Хрущеве, и при Брежневе. Кадры в итоге мельчали, мельчали и руководители. Это привело к тому, что уровень руководства страной резко снизился.

Что касается политики Горбачева, то она проводилась под хорошими лозунгами, Но фактически это было предательство: союзников, идеи социализма коммунистической партии, страны.

Колоссальный ущерб нанесла нам афганская война. Многие получили звания героев, «афганцам» всем дали льготы. А за нее надо было всех руководителей судить — и политических, и военных.

С Афганистаном было допущено много ошибок; скажу лишь о военной стороне дела. Самая главная военная ошибка (Ахромеев тоже так считал) в том, что надо было ввести достаточные силы — не пять дивизий, а скажем, двадцать — и сразу брать под контроль всю территорию, все население. А у нас считали, что возьмем Кабул и еще несколько пунктов, и на этом все закончится. А получилось так, что вся территория оказалась под контролем моджахедов. В итоге мы втянулись в затяжную бесперспективную войну. Задачу надо было решать совершенно по-другому, а мы ее решали безграмотно. Почему? Потому, в частности, что в Министерстве обороны в это время у руля был Устинов — человек безграмотный в стратегическом плане, но не терпевший возражений. Нас вынуждали решать задачи непродуманно, преступно неверными способами, которые привели к большим потерям, а в конечном счете к поражению, к бесславному выводу войск.

Возвращаясь к вашему вопросу, повторю, что утверждение о том, что мы просто проиграли «холодную войну», неправильно. Она способствовала развалу СССР, но не была главным, а тем более единственным, фактором, который привел СССР и Варшавский договор к развалу, а позднее Россию к такому положению, когда она теряет в мире свои позиции и статус великой державы. Очень много причин — субъективных и объективных — привели к такому положению.

К сожалению, многое из названного выше сохраняется и сейчас. Мы не хотим видеть своих слабостей. Руководители Генерального штаба, Министерства обороны пытаются усыпить бдительность, доказывая, что у нас все в рядке. А что показала Чечня? Полную неспособность нашей армии решать даже такие несложные задачи. Говорят: «Уникальная операция. Никогда в мире не было такого случая, чтобы брали город, в котором живет собственное население». Да вся Великая Отечественная война, больше ее половины, заключалась в том, что мы брали города с собственным населением: и Харьков, и Киев, и Брянск, и Курск… Малюсенькая Чечня, а дело пытаются представить так, что там чуть ли не огромная армия, сплошь одни профессионалы. А у них ничего нет, кроме элементарного артиллерийского вооружения, гранатометов, стрелкового оружия. А войне не видно конца. Здесь проявляется полная неспособность наших военных руководителей.

В армии складывается катастрофическое положение. Во-первых, разрушена инфраструктура, а новая не создается. Во-вторых, техническое оснащение деградирует. В-третьих, система подготовки разрушена, практически никаких учений не проводится; раньше проводились всевозможные учения: дивизионные, армейские, маневры. А неподготовленная армия не может воевать. Недопустимо уничтожение науки, которое сейчас происходит, недопустимо уничтожение военно-промышленного комплекса, недопустима деградация военных кадров.

П.П.: Что значит деградация военных кадров?

А.Д.: Сейчас к руководству пришли люди, которые воспитаны на афганской войне. Но эта война была позорной и бездарной. В профессиональном плане, конечно, был получен некоторый опыт, но только на поражениях кадры не воспитаешь. В чем была сила наших кадров первых послевоенных лет? Они испытали горечь поражений, но они познали и радость побед, а это придает уверенность. Сейчас нет таких кадров.

П.П.: А как можно, не воюя, приостановить деградацию военных кадров?

А.Д.: Проявляется поспешность: при сокращении армии пятидесятилетние увольняются первыми, без разбора. Это касается и военных, и научных кадров. А к сокращениям надо подходить очень выборочно. Кроме того, надо сохранить военную школу. А у нас сейчас сокращаются и ликвидируются академии, училища, и военная наука по-настоящему не поставлена. Надо уделить внимание развитию военной науки, разработке новых стратегических концепций, новых уставов.

П.П.: В чем состоит сейчас главная угроза для нас?

А.Д.: Главная угроза в том, что нет стратегического паритета. Мы не в состоянии воевать, все наши плюсы сменились на минусы. Стратегический баланс как-то еще поддерживается, это наш последний шанс, но и он будет упущен, как только будет ратифицирован договор по СНВ-2. Для поддержания баланса требуется модернизация, развитие новых систем. На все этот нужны средства, но их не дают, никто об этом не думает.

П.П.: От кого конкретно исходит военная угроза для России?

А.Д.: В стратегическом плане, я считаю, что от США и стран НАТО. Со стороны Китая угроза меньшая, потому что он сам сейчас находится в перестроечном состоянии.

П.П.: Какие еще угрозы Вы можете назвать?

А.Д.: Есть угроза, связанная с научно-техническим прогрессом. Пока еще сохраняется какой-то баланс, т. е. практически одинаковые вооружения имеются и у нас, и у наших потенциальных противников. Но в недалеком будущем может возникнуть такая ситуация, что наши противники будут иметь новые виды вооружения, а мы о них и мечтать не сможем.

Ведь американцы не приостанавливают свои военные программы, мы же свертываем их.

5.2. Генерал армии, бывший начальник Вооруженных Сил СССР, В.Н. Лобов

П.П.: Как вы прокомментируете предположение, что гонка вооружений привела нашу страну к кризису и распаду?

В.Л.: Конечно, «холодная война» оказала определенное воздействие развитие нашего государства. Мы должны были отвечать на гонку вооружений, которую навязывали СССР. Блок НАТО усиленно вооружался, но когда и мы начинали дополнительно вооружаться, это было уже вызовом Западу. Он тоже отвечал на него. Получался замкнутый круг.

Кроме того, некоторые теоретические подходы к «холодной войне» были неверны. Остановлюсь на двух вопросах. Первый — о равновесии, равенстве и паритете в соотношении вооруженных сил. Говорили так: равновесия можно достичь на основе паритета. На мой взгляд, это было существенной ошибкой. Надо было искать равновесия не на основе паритета, а путем достижения равенства в соотношении сил. В этом случае могло бы не быть такой колоссальной гонки вооружений.

Дело в том, что паритет — это неадекватный ответ на определенную ситуацию. Если, например, у вас есть 20 межконтинентальных ракет, и вы можете создать еще 50, а я могу произвести только 20 аналогичных ракет, остальные компенсировать другими видами ракет (антиракетами, противоракетами и т.д.), то это и будет паритет. Паритет в данном случае — это ситуация, когда я парирую ваши ракеты несимметричными им средствами. Но из этого и проистекает гонка вооружений. Ведь если вы создаете ракеты, а я создаю и ракеты, и противоракеты, значит, вы вынуждены совершенствовать свои ракеты и создавать антиракеты против моих. Получается, что именно паритет приводит к гонке вооружений и ни в коем случае не сдерживает ее.

А что такое равновесие на базе равенства? Скажем, у вас 20 ракет, и у меня 20 ракет того же класса — это и есть равенство. Здесь нет стимула для гонки вооружений, так как ни одна сторона не принимает мер против ракет другой стороны. Если этот принцип был бы взят за основу, тогда можно было в какой-то мере сдерживать гонку вооружений. Но произошло, увы, наоборот.

Например, у СССР было более 60 тыс. танков. Такое огромное их количество имело свое объяснение. Противостоящая сторона имела не только танки, но и мощнейшее противотанковое оружие, в том числе и противотанковые вертолеты. Один вертолет, по расчетам, способен поразить до 16 — 18 танков. Что мы должны были делать, зная, что у противника есть танки, да еще такие вертолеты (у нас подобных к тому времени не было)? Мы, имея развитую танковую промышленность, были вынуждены производить танков в 16 раз больше, чем вертолетов у противника. Вот вам паритет — один из поводов для гонки вооружений.

Это имеет отношение и к науке, которая занималась оборонными отраслями промышленности. Например, если противник говорил, что у него разрабатывается СОИ и что с ее помощью он способен поражать любые ракеты, то что же оставалось делать? Развивать свои ракеты, совершенствовать их, чтобы преодолеть СОИ.

П.П.: Но в прессе писали, что они блефуют?

В.Л.: Видите ли, смысл СОИ состоял в том, чтобы к своим, американским технологиям, присовокупить технологии союзников. США говорили, что могут создать СОИ сами, но это займет десятки лет, а если бы европейцы и японцы дали бы им свои технологии, то СОИ была бы создана десять лет. Что это было? Собирание технологий. Если бы новейшие технологии были объединены, мог произойти скачок, прорыв в каком-то новом направлении. Это могло быть и не СОИ, а что угодно. И хорошо, что союзники США не пошли на это. Но в любом случае, пока существовала такая возможность, мы со своей стороны должны были принимать какие-то ответные меры.

К тому же, видимо, одной из целей СОИ было вызвать ответную реакцию СССР, чтобы он начал искать свой аналог СОИ. Видимо, так решалась задач «холодной войны» — экономическое изматывание.

И все же на вопрос, изматывала ли СССР «холодная война» или нет, нельзя дать однозначный ответ. Разумеется, эта война нас изматывала. Но мы обязаны были обеспечить свою защиту.

П.П.: Беспокоила ли программа СОИ руководство страны, ВПК СОИ?

В.Л.: Конечно, ведь основное предназначение ВПК — парировать достижения в производстве вооружений другой стороны.

Ведь СОИ как виделось тогда, это всеобъемлющая программа развития производства — развития технологий, заимствования их от своих союзников и внедрения у себя, влияния разных технологий. Это понимали многие ученые и, конечно, руководство страны и ВПК.

П.П.: Правомерно ли делать особый упор на электронику?

В.Л.: Электроника, компьютеризация у нас, с одной стороны, были развиты, мы ведь посадили корабль на Луну. Другое дело, что в народном хозяйстве достижения электроники, компьютеризации практически не применялись. Здесь мы серьезно отстали от Запада. Почему? Это сложный вопрос. Ответ на него уходит корнями в прошлое. На Западе не был разрушен ни один завод, а у нас в ходе войны было разрушено очень и очень многое, следовательно, нам надо было все разрушенное восстанавливать. Кроме того,
одновременно нам надо было отвечать на паритет, о котором мы говорили. Видимо, не хватало средств и возможностей.

П.П.: Есть точка зрения, что в 70-е годы нам надо было осознать, что существовавший уровень гонки вооружений нам не по силам и перейти, как вы говорите, от паритета к равенству. Верна ли эта точка зрения?

В.Л.: Равенство — это тоже не совсем просто, потому что практически не бывает у разных сторон совершенно одинаковых моделей вооружения. Хотя нужно было пытаться договориться, например, так: у нас 100 ракет и у них 100. Но для этого нужна была политическая воля с обеих сторон. Но, на сколько я знаю, наши шаги навстречу этому решению не находили понимания с той стороны. А шаги навстречу с той стороны далеко не всегда принимались нашей стороной.

П.П.: Бытует мнение, что нам не надо было создавать такое количество военной техники, в частности авианосцев…

В.Л.: Авианосцы — это вопрос престижности государства и большой политики.

П.П.: Можно ли выделить главные аспекты противостояния между нами и НАТО? Можно сказать, что мы сильно отставали от НАТО в области обычного вооружения?

В.Л.: Так и было. Я говорил о вертолетах и танках. Это как раз иллюстрирует данную точку зрения. У нас не было таких вертолетов, как у НАТО. Кроме того, у них появились еще разведывательно-ударные комплексы, система АВАКС. Например, летящий самолет может разведывать на больших площадях, определять цели, давать команды и управлять огнем. У нас такой системы не было. Но когда она появилась у НАТО, нам надо было как-то отвечать. Мы что-то начали, но здесь опять речь идет не о равенстве, а о паритете! Скажем, равенство между нами в том, чтобы у них и у нас было одинаковое количество артиллерии. Так оно и было, но вдруг у них произошел качественный скачок, а мы отстали. И мы вынуждены были пытаться выйти на их уровень. Мы опять о паритете, равенстве и равновесии. Вопрос этот не так уж прост, как кажется на первый взгляд. Эти определения в научных трудах не разработаны, хотя они очевидны. Взгляды на них не нашли широкого философского осмысления. То, что можем сегодня прочитать о них — это совсем другие толкования, чем те, о которых мы говорили. Сейчас равенство и паритет как бы уравниваются. Это одна из тяжелейших ошибок.

5.3. Генерал армии, М.А. Гареев

П.П.: Существует точка зрения, что СССР не выдержал гонки вооружений. В какой мере это правда?

М.Г.:Я думаю, что правда в этом есть. Она в том, что мы втянулись в гонку вооружений и перешли некоторую грань, что во многом способствовало распаду Советского Союза и всему, что с нами произошло. Вместе с тем, если бы военное соревнование с США, блоком НАТО было построено более разумно, мы могли бы его — продолжать и при этом сохранить стратегический паритет, обеспечивая глобальную стабильность. Также были и все возможности для сохранения Советского Союза.

Это вопрос очень давний и сложный. Моя последняя должность в советских вооруженных силах — заместитель начальника Генерального штаба, занимался я вопросами научной работы и оперативной подготовки в вооруженных силах. Последние лет пятнадцать каждый раз, когда приходил новый министр обороны или начальник Генштаба, я сразу писал доклад с обоснованием необходимости преобразований в наших вооруженных силах, показывал, что нас искусственно втягивают в те направления гонки вооружений, в которых мы не должны участвовать, что кое-чего мы могли бы избежать. Нам нужно было не отставать в военно-техническом отношении, поддерживать стратегический паритет. Но не надо было гнаться за всем тем, что делают американцы. Взять ту же программу СОИ, она специально была придумана для того, чтобы нас окончательно надорвать. Мы сразу разгадали ее суть и все сделали для того, чтобы не быть втянутыми в очередной виток гонки вооружения. В основном тогда поступили разумно — стали искать другие пути' противодействия стратегической оборонной инициативе. А прежде по подобным вопросам адекватные решения не принимались. Наш военно-промышленный комплекс превратился в государство в государстве. ВПК ставил своих людей в ЦК, в правительстве — везде, и часто диктовалось не то, что нужно стране, вооруженным силам, а то, что больше давало доходов, премий, орденов и т.д. Особенно это стало заметно, когда ВПК поставил своего человека министром обороны — Д.Ф. Устинова. По существу, вооруженные силы оказались подчинены интересам ВПК.

Возвращаясь к вашему вопросу: гонка вооружений, конечно, много сделала для подрыва наших сил, но она не во всем была излишней. Нас бы просто раздавили, если бы мы вовсе не участвовали в ней, коль скоро она нам была навязана. Но участвовать в ней надо было разумно.

П.П.:Какие направления гонки вооружений вы считали неразумными?

М.Г.: Если говорить сжато, то прежде всего надо было как-то менять политику глобального противостояния. Но это было нереально, поскольку требовало перемен и в идеологии, и во власти, и военной стратегии. Многие реформы, которые мы пытались осуществить во главе с маршалом А.В. Огарковым, в частности сделать военные расходы более умеренными, не увенчались успехом, потому что мы ставили военные вопросы в отрыве от переустройства общества и государственного строя, в отрыве от экономики. Огарков предлагал, например, вместо пяти видов вооруженных сил иметь три. Были и другие предложения, суть которых сводилась к тому, чтобы сделать вооруженные силы более эффективными даже при меньших расходах. Но этому сопротивлялись, в военно-промышленном комплексе в первую очередь. Короче, чтобы коренным образом изменить положение, надо было изменить политическую и экономическую стратегии, а этого ни один руководитель, даже прогрессивный, не мог сделать, не изменив существующую систему. А направлений назревших преобразований было очень много.

П.П.:Охарактеризуйте, пожалуйста, более подробно реформы, которые вы собирались проводить вместе с маршалом А.В. Огарковым. Это была целая программа?

М.Г.: Был намечен ряд мер: во-первых, резкое сокращение нерациональных расходов на гражданскую оборону; во-вторых, предлагалось прекратить строительство крупных авианесущих кораблей; в-третьих, предлагалось не идти на поводу у американцев, не повторять СОИ, а найти более эффективные и дешевые пути противодействия ей; в-четвертых, указывалось на необходимость пересмотреть всю структуру вооруженных сил, сократить количество их видов, в том числе войска ПВО и др. Кроме того, мы считали, что нужно пересмотреть нашу политику военной помощи ряду стран. В нашей программе предлагалось избрать несколько стран, в которых у нас большие интересы, продолжать их финансировать, а на другие средствне распылять. Сколько мы денег ухлопали на Египет, Эфиопию, Анголу… — миллиарды и миллиарды. А взамен ничего не получили, это были просто идеологические траты. Американцы тоже кое-кому помогали, но если они уж это делали, то умели стукнуть кулаком и заставить поддерживать интересы США.

Или взять производство оружия, которое не всегда обязательно было нужным. Например, адмирал С.Т. Горшков настаивал, чтобы у СССР были авианосцы. Неплохо, конечно, было бы их иметь, но также было ясно, что их частично можно чем-то заменить. На одном из учений Горшков говорил, что ему нужны авианосцы, флот с миллиардными расходами, чтобы американцы в случае войны не могли забирать нефть из стран Персидского залива. Ему возражали: достаточно в Туркестанском и Закавказском округах иметь дополнительно две танковые армии, которые могут выйти к Персидскому заливу, и решать те же задачи, а расходы будут намного меньше.

Были и другие ситуации, когда возникающие проблемы можно было решать, но не на американский лад, у нас не было их возможностей. Скажем, группы наших войск в восточноевропейских странах. Было ясно, что они вечно не могут там оставаться. И если бы мы проявили инициативу и начали сокращать эти войска, то те же немцы в ГДР были готовы и квартиры для офицеров, возвращающихся домой, построить, и содержать остающиеся войска. Но мы ушли лишь тогда, когда другого выхода не было. Несвоевременно принятые политические и другие решения приводили к тому, что мы несли расходы, которых можно было избежать.

И в научном плане не все эти вопросы глубоко прорабатывались. Беда в том, что в нашей военной науке, в отличие от других государств, не было независимых научных организаций, все они были государственными. А раз так, то они могут обосновывать лишь то, что говорилось теми или иными руководителями. Нужны независимые научные организации. Сейчас мы учредили Академию военных наук. Ее особенность в том, что она, поскольку никому не подчинена, открывает возможность вырабатывать объективные и независимые предложения по бюджету, военной реформе, военной доктрине, концепции развития вооруженных сил. Всем этим могут воспользоваться и законодательная, и исполнительная власть. К сожалению, у нас этими вопросами никто серьезно не занимается, потому нет и потребности в соответствующих знаниях, опыте. А что касается независимых исследовательских организаций, то, уверен, их наработки будут со временем востребованы. Кроме того, они полезны и в том отношении, что не съедают деньги у государства: сделали что-то хорошее, им платят, не сделали — не платят. Так на Западе существуют Рэнд Корпорэйшн и другие исследовательские организации.

П.П.:Что конкретно вы предлагали в упоминавшихся записках руководству Генштаба?

M.Г.: Прежде всего мы предлагали отказаться от попыток решать частные вопросы строительства ВС, не решив фундаментальных вопросов обороны страны. Имелось ввиду выработать новую концепцию обороны, изменяющую направленность политики, развития экономики, и выйти с ней на Совет обороны. А потом уже в соответствии с этим решать другие вопросы. В частности, предусматривался отказ от теории глобальной ядерной войны, рассматривая ядерное оружие только как средство стратегического сдерживания. Как уже говорилось выше, предлагалось умерить наши вложения в Эфиопию и другие страны, с тем, чтобы не обострять конфронтацию, продолжать Хельсинский процесс. Тогда были сделаны хорошие шаги по направлению к разрядке. Предлагалось также не втягиваться в войну в Афганистане и другие акции, чреватые очень большими расходами. Советовал более рационально подойти к вопросу о том, на какие виды оружия нам надо делать ставку, а не производить все виды оружия, какие делают американцы.

П.П.: Что конкретно по производству вооружений?

М.Г.:Например, мы говорили, что какое-то время можно обойтись без авианосцев, не тратить огромные деньги на гражданскую оборону. Было, например, ясно, что не следует наращивать выпуск старых танков. Заменить их новыми — да, нужно, на это никакая армия не будет возражать. Но в этом вопросе «нажимала» промышленность. Вот пример. Начальник бронетанкового управления предлагал сократить производство танков. Однако Устинов возражал: «Что будут делать рабочие?» Жизнь убедила нас, что подобные вопросы и задачи армия сама решать не может. Если нет государственных решений по перспективам развития вооружений, по конверсии, то невозможно по военной линии добиться правильного решения таких вопросов. Бывали случаи, когда приходилось принимать на вооружение корабли, не имевшие оружия и навигационных приспособлений. Иначе рабочие оставались бы без зарплаты. А ведь сначала Устинов тоже считал, что нельзя принимать недоукомплектованные корабли. Но выяснялось: рабочие недовольны, зарплату не получают. И ссылаясь на Политбюро, Устинов требовал брать на вооружение неполноценную технику. Такой была наша государственная экономика.

П.П.: Ачто вы предлагали в связи с программой СОИ?

М.Г.: Эта программа, как ее представляли во всем объеме, была бы неосуществима и для самих американцев, и они в этом постепенно сами убедились, сделав упор на более ограниченные программы. По замыслу это была сложная и очень хрупкая система, грозившая ввергнуть в катастрофу весь мир. В чем суть СОИ? В создании противоракетной обороны путем размещения ударных средств в космосе, средств упреждающего удара, после которого другая сторона не способна на адекватные действия. Но все это не могло управляться человеком, а лишь сложнейшими автоматизированными системами. По существу, вся судьба человечества отдавалась в их руки. А ведь и до этого были тысячи случаев, у американцев же, когда автоматизированные системы давали сбои, предоставляли совершенно неправильную, а следовательно, опасную информацию. Кроме того, осуществить все это технически было просто невозможно в ближайшие пять-шесть десятилетий. Было ясно, что американцы и сами не рассчитывали, что СОИ удастся воплотить в полном объеме.

Затеяно же все это было с двумя целями. Во-первых, подобные разработки давали громадный технологический скачок, к которому подверстывались гражданские отрасли промышленности. Во-вторых, американцы рассчитывали путем СОИ втянуть СССР в непосильную гонку, которая будет ему стоить многомиллиардных расходов и окончательно истощит страну. Отказаться же от участия в этой гонке означало бы обречь себя на необратимое военно-техническое отставание, в условиях которого американцы в любой момент могут нанести безответный удар, а следовательно, диктовать свои условия. Были в США такие военные и ученые, которые доказывали, что это можно сделать. Они есть и сейчас — подобные утверждения приносят огромные деньги, причем не имеет значения, что осуществимо, а что нет. Тем более, что речь идет о сроке в 20-30 лет, а деньги — уже сегодня.

В то время многие, и я в том числе, понимали и сообщали об этом руководству, что американцы программу СОИ не осуществят, а нам не нужно втягиваться в эту гонку — непосильную для нас ни экономически, ни технологически. По целому ряду позиций, особенно по электронике, вычислительным машинам, мы всегда отставали, и состязаться в реализации программы подобной СОИ с американцами просто невозможно. Но, разработав свою программу «Разрушение космической системы противника», мы тем самым по возможности ее обесценивали. Это подтвердила и военная игра, которую мы провели.

Но были и другие точки зрения, и у нас были люди, которые считали эту программу реально выполнимой и полагали, что мы должны противопоставить ей всю нашу экономическую и технологическую мощь. Я считаю, что подлинной целью СОИ было не столько обеспечение безопасности США, сколько втягивание СССР в очередной виток гонки вооружений. Но в целом на этот раз мы на поводу у американцев не пошли.

П.П.:Могли бы вы сказать, в каких областях промышленности у нас отмечалось наиболее серьезное отставание?

М.Г.: Электроника отставала, особенно микроэлектроника. Все наши компьютеры, автоматизированные системы, приборы управления не выдерживали конкуренции. Например, наш самолет МИГ-21, весь набитый огромными коробками, большим количеством ламп, нельзя даже сравнить с Фантомом, где все это скомпоновано в очень небольшом объеме. Наше отставание проявлялось по средствам технической разведки, связи, навигации, системам опознавания целей, средствам электронной борьбы, по компьютерно-вычислительной технике. Мы даже выходили с предложением: подобно тому, как в свое время все было подчинено созданию ядерного оружия, так и теперь надо сконцентрироваться на создании технологической базы микроэлектроники. Нужен был скачок. Но решимости не хватило. Хотя если бы это было сделано, то со временем мы могли бы, если и не выйти на американский и японский уровень, то, по крайней мере, приблизиться к нему.

П.П.: Вы считаете, что именно микроэлектроника должна была стать главным направлением?

М.Г.: Да, она пронизывает все остальное. Какая сейчас перспектива развития вооружений? Главное — не отдельные виды оружия, а их комплексы, которые в информационном отношений интегрированы: средства разведки, опознавания, наведения, радиоэлектронной борьбы и все, что с этим связано. Сколько раз, например, израильтяне в Египте, Сирии уничтожали средства ПВО арабских стран. А они были советского производства. Но мы ни разу не сделали из этого объективных выводов. Или взять наши самолеты. До сих пор демонстрируют их маневренность, фигуры высшего пилотажа. Это хорошо! Но сегодня не менее важно, кто кого обнаружит раньше. Если противник обнаружит вас первым, скажем, за 70-80 км, и сделает пуск своих ракет за 40-50 км, а вы обнаруживаете его самолеты только за 30-40 км, а пуск осуществляете за 15-20, то какое имеют значение фигуры пилотажа? Обнаружение, наведение, автоматизированное управление — это вопросы, в которых мы уступали и продолжаем уступать. А нужно было от многого отказаться и сосредоточить свои усилия на этих главных вещах. Но у нас было дряблое руководство, не такое волевое и решительное, как Сталин, поэтому и необходимые решения не были приняты. А неспособность сосредоточить усилия на главном направлении приводит к распылению сил и средств, к еще большему отставанию, нерациональной затрате средств.

П.П.: Были еще какие-то приоритетные области?

М.Г.:Электроника все пронизывает. Ведь чтобы успешно воевать, надо обнаруживать противника на большом расстоянии. Взять океан, море. Американцы создали свою систему слежения за надводной и подводной обстановкой. Они каждую секунду знают, где наша подлодка, каковы ее координаты. По шумности лодок все определяют. Если они все видят, а вы нет, то какое значение имеет количество подлодок, кораблей и т.д.? А все средства обнаружения, наведения и т.п. базируются на электронике. Это средства одновременно и разведки, и распознавания. Они в десятки и сотни раз повышают эффективность оружия. Еще пример. Барражирующий американский самолет А-3 (мы называем его «Авакс») за 500 километров засекает взлет каждого самолета, наводит туда свою авиацию и их сбивают. Так и происходило в зоне Персидского залива. И ведь это средства разведки, опознавания, индикации цели, наведения и т.д. А все это базируется на электронике. Мы говорим: высокоточное оружие. А что это такое? Интеграция средств разведки, обнаружения, автоматизированного наведения, автоматизированного решения задач по их поражению. Делается все это при помощи лазера, радиоизлучения и т.д. И все базируется на электронике. Поэтому яи говорю — это область очень широкая, она пронизывает все виды оружия, поэтому электроника и определяет суть «думающего» высокоточного оружия будущего и технологическую основу информационной борьбы.

П.П.:Таких систем, как «Авакс» у нас не было?

М.Г.: Мы пытались создать. У нас был самолет А-50, но он по охвату целей и по другим возможностям уступал А-3. Отсутствие хорошей технологической электронной базы не позволило нам создать такие эффективные средства вооружения.

П.П.: Был ли у СССР военный паритет с США?

М.Г.:Стратегический паритет был. Отставая от американцев по ряду направлений, по другим мы имели превосходство, прежде всего в стратегических ракетных войсках. И нашими ядерными силами мы были в состоянии нанести им неприемлемый ущерб, свести на нет все их преимущества. На нашей стороне было также превосходство в сухопутных войсках, и не только по численности — у нас всегда были лучшие в мире артиллерия, танки. Правда, мы начали отставать в приборах управления артиллерией. Мы обладали разработанной военной теорией, несравненно большим опытом войны. Все это в комплексе давало много преимуществ — таких, каких американцы не имеют до сих пор.

Отдельно скажу о военной науке. Фундаментальные, концептуальные вопросы военной теории в США никогда основательно не разрабатывались. Американцы до сих пор пользуются военной энциклопедией конца прошлого века, в ней более трехсот статей написаны Ф. Энгельсом. Я, когда был в США, говорил: «Вы до сих пор живете по коммунистической энциклопедии». Американцы — прагматики, и поэтому многие фундаментальные и методологические вопросы военной теории они недооценивают. У них до сих пор нет правильного понимания военной доктрины, ее отличия от военной науки или военной теории. Даже с крупными американскими военачальниками бесполезно говорить на эти темы. У них нет разработанного во всех деталях военного искусства, особенно ведения оборонительных или наступательных операций.

У нас же есть огромный опыт, правда, мы его начали терять, но он еще подпитывает и теорию и практику. Поэтому у нас более совершенная методика обучения войск, особенно подготовки и проведения учений. У американцев очень много компьютерных военных игр, авиационных и танковых тренажеров. Они приносят, конечно, большую пользу, но без учений обойтись нельзя. Я был на одном таком компьютерном учении в армии США. Наступала бригада: четыре батальона впереди, один во втором эшелоне. Какое решение? Надо ввести второй эшелон, ударить во фланг, а потом наступать. Обучаемый нажал на кнопку — батальон второго эшелона уже там. Но в жизни же не бывает так. Скажем, вы поставили задачу, а подчиненный еене получил, так как радиостанция может оказаться неисправной, мосты разрушены, дороги после дождя раскисли и т.п. Может возникнуть тысяча препятствий! Так введите это в компьютер! Но ничего этого нет. Тем самым отрабатывается умозрительная часть, внешняя схема действий на войне, а не военное искусство. Но у них это даже не вызывает беспокойства, потому что они не проходили тех суровых испытаний, которые выпали на долю нашей страны.

Однако преимущество американской, как и других западных армий состояло всегда в том, что их политики как правило ставили свои вооруженные силы в максимально выгодное положение. Они, например, два-три года готовили высадку в Нормандии, и только когда все было готово, а противник связан на советско-германском фронте, осуществили ее. Или взять войну в Персидском заливе. Задача США состояла в более прочном закреплении в нефтяных районах. Но нужен был повод. Сложнейшей дезинформацией, дипломатической игрой внушали Хусейну, что США не будут против нападения Ирака на Кувейт, подталкивали Хусейна. Кроме того, втянули Горбачева, Шеварднадзе и других, делая вид, что вопрос будет решен политическим путем. И когда Хусейн готов был пойти на уступки, начали неожиданно воздушную операцию. От Хусейна требуют отвести войска. Он начинает это, выводит их из траншей, из укрытий, и в это время на них снова обрушивается огонь. То есть американцы сумели поставить свою армию в условия, когда ей и воевать-то фактически не нужно было.

У нас же в России — и в старой и новой — все время армию ставили в политическом отношении в невыносимые условия. Возьмите Крымскую, русско-японскую, первую мировую войны, возьмите сорок первый год. Сталин в 1941 г. хотел решить проблему политически — оттянуть время. Для этого он заключил договор с Германией, пошел на определенные уступки. У нас до сего дня по этому поводу продолжается полемика. Причем, когда спорят, должны ли военные участвовать в политике или нет, это наивный вопрос. Политики в чистом виде не существует, нет абстрактной политики. Она всегда выражает интересы социальные, экономические, идеологические, военные. Если вы какой-то компонент выбрасываете, то политика становитсянеполноценной. Поэтому при принятии решений, особенно по обороне, военно-стратегические вопросы тоже должны учитываться. А Сталин пренебрег ими, особенно приведением в боевую готовность вооруженных сил, и поставил Красную армию в катастрофическое положение. Никакая другая армия не могла бы выйти из этого положения. Постоянно нашу армию ставили в такое положение, и в Афганистане, и сегодня, в Чечне, тоже. Из-за неполноценности, бездарности политики. И самое поразительное, что никто никогда не несет ответственности за эту политику.

П.П.: Если бы мы были втянуты в войну, подобную той, которую американцы вели в Ираке, мы бы столь же эффективно справились или нет?

М.Г.:Так же эффективно у нас не получилось бы. Мы по старой привычке политически не все бы подготовили. Наши политики просто не сумели бы поставить нашу армию в максимально выгодное положение. Кроме того, не смогли бы сконцентрировать такое количество современных технических средств, потому что по ряду из них отставали от американцев, хотя превосходили по другим и в чисто военном отношении могли бы сработать не хуже. Но это одна сторона дела.

Во все времена в стратегии различали прямые и непрямые действия, высшее искусство всегда состояло в том, чтобы побеждать не сражаясь или вступая в небольшие сражения. В XIX в. об этом забыли, по опыту наполеоновских войн начали говорить, что только в открытом сражении можно выиграть войну. И прямые лобовые действия начали превращать, особенно в первой и второй мировых войнах, в самоцель. И наше военное искусство было заражено этим. Сейчас наступает эпоха, когда особенно важно понять, что непрямые действия дают не меньший эффект. Высшее проявление таких действий — огромная работа по подрыву СССР. Это и экономическая дискриминация, и меры с целью не допустить внедрения новых технологий, и втягивание в гонку вооружений, и глобальное противостояние, и ослабление союзников, таких, как Куба, Северная Корея и другие, и подрывная работа изнутри, включая идеологическую эрозию, и т.д. Все это в комплексе привело к тому, чего Гитлер не смог добиться за четыре года войны с СССР.

5.4. Генерал-майор В.В. Ларионов

П.П.: Вы были первым, кто стал у нас заниматься военно-стратегическим прогнозированием?

В.Л.:Я был в числе первых специалистов, которые в конце 50-х годов стали поднимать вопросы военного прогнозирования, тогда в чине полковника, в должности заместителя начальника отдела стратегии военно-научного управления Генерального штаба. В те годы отмечался бум прогнозирования, военные не могли оставаться в стороне. И мы этим заинтересовались в среде военных аналитиков, развернулись широкие дискуссии, появились первые разработки методов военного прогнозирования — все это начиналось, конечно, на уровне поисков, но поощрялось руководством.

П.П.: А впоследствии где Вы работали?

В.Л.:Я был прикомандирован на пять лет к Институту США и Канады АН СССР. Было это в 1969 г., в начале советско-американских переговоров об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1). Мы занимались выработкой советской позиции на этих переговорах. После окончания срока прикомандирования я ушел в Академию Генерального штаба, преподавал там историю войн и военного искусства. В институт вернулся уже после отставки в 1989 г. в качестве консультанта.

П.П.: Поделитесь, пожалуйста, Вашим представлением о влиянии гонки вооружений на экономику.

В.Л.:Начать, наверное, надо с ретроспективного взгляда на гонку вооружений и вообще на наши военные установки, существовавшие с конца 50-х годов. В Генеральном штабе тогда была сформирована группа, которая по заданию министра обороны маршала Малиновского начала писать книгу «Военная стратегия». По сути, готовился открытый вариант секретной книги на тему вышедшей ранее. Это был период, когда в области военной политики и стратегии мы, откровенно говоря, блефовали. СССР имел в пределах полусотни атомных бомб, но у нас уже были созданы специальные ракетные войска стратегического назначения (декабрь 1959 г.). Хотя у нас и не было еще достаточного количества ракет, Хрущев заявлял, что мы производим их «как сосиски». Делал он это, вероятно, для того, чтобы, во-первых, напугать американцев, во-вторых, показать техническое превосходство СССР, в-третьих, значительно сократить наши траты на армию, флот и авиацию. Хрущев был уверен, что именно налаженный конвейер производства ракет заменит дорогостоящие виды вооружения.

Поэтому «Военная стратегия» (ее американские критики окрестили «Кремлевской военной библией») сразу была воспринята во всем мире как изложение стратегии устрашения, стратегии победы в ядерной войне. Действительно, в книге говорилось, что по ядерным ракетам мы далеко опережаем американцев, хотя по срокам мы переоценивали действительное положение вещей. Книга была переведена на многие языки, дважды вышла в США. В СССР книга вышла вторым изданием в 1963 г., третьим — в 1968 г. Интересно отметить причину второго издания, вышедшего очень скоро после первого. В первом издании говорилось, что решающую роль в будущей войне будет играть трубопроводный транспорт. Поднялся шум в ФРГ, особенно в бундестаге: Советы готовятся к ядерной войне, им нужны трубы, а потому контракт на трубы большого диаметра для СССР должен быть разорван. Тут же нам было приказано выбросить из книги все упоминания о трубопроводном транспорте, а ее срочно переиздать. В переиздании 1968 г. была несколько «притушена» идея достижения победы в ядерной войне, говорилось уже об обычной войне, как альтернативе. Эта предыстория важна для понимания эволюции наших взглядов на будущую войну в 50-80 годы.

Сегодня обстановка, конечно, совершенно иная. По той причине, прежде всего, что закончилась «холодная война», хотя ее рецидивы и сейчас проявляются в наших отношениях с Западом. Наши взгляды на характер будущей войны, по сути дела, не определились. В военной доктрине нет даже четкой приоритетной схемы возможных военных угроз. Мы говорим только об опасности войны, которая не исчезла. В теоретическом смысле сейчас допустим плюрализм мнений. Как военный теоретик я, например, делю войны на предотвращенные и непредотвращенные. Если вести речь о мировой ядерной войне, то она, безусловно, относится к числу первых, предотвращенных. Локальные войны, которые велись, начиная с Кореи и заканчивая Афганистаном — это непредотвращенные войны. Они несли на себе черты классового противостояния и происходили в зоне национально-освободительного движения, которое считалось резервом мировой социалистической революции. Сейчас чаще идут внутригосударственные войны. Мне кажется, что человечество до конца своих дней будут сопровождать подобные войны, чрезвычайно осложняемые меж- и внутриклановыми, меж- и внутрирелигиозными противоречиями.

П.П.: Хотелось бы вернуться в 50-е годы. Из Ваших слов следует, что действия Хрущева носили двоякий характер. С одной стороны, книга «Военная стратегия» отразила стремления Хрущева снизить военную нагрузку на экономику. С другой стороны, он блефовал, и этим раздразнил весь мир. Получается, что Хрущев, по сути, способствовал гонке вооружений?

В.Л.: У Хрущева, конечно, было искреннее желание снизить военную нагрузку на народное хозяйство. В этом не может быть сомнений. Он издал указ о сокращении вооруженных сил на 1,2 млн. чел. Содержание одной сухопутной дивизии, как он утверждал, обходится в десять раз дороже, чем одной ракетной бригады. Бели ракета сделана и поставлена на конвейер и на боевое дежурство, то дальнейшие расходы очень небольшие. Логика Хрущева была такова: не нужна дорогостоящая бомбардировочная авиация,хотя разработки по линии НИОКР не прекращались. Это правильно.

П.П.: Что конкретно Хрущев сократил, а что оставил?

В.Л.:Конкретными данными и цифрами я не располагаю. Но знаю, что Хрущев сократил число стрелковых и мотострелковых дивизий, сократил количество танков. Одно время он вообще считал, что танки — это вчерашний день. Когда ему показали на полигоне под Москвой как ПТУРС (противотанковые управляемые снаряды) сжигают танки, Хрущев приказал резко сократить производство танков. Был разрезан ряд заложенных уже корпусов тяжелых крейсеров. Все это было в начале 60-х годов, а когда Хрущева убрали, то возвращение к прежнему было чрезвычайно обременительно для нашего народного хозяйства. Сразу стали восстанавливать строительство кораблей, наращивать выпуск танков, и довели его до того, что к началу 90-х годов у нас их было около 65 тыс. — больше, чем во всех армиях мира вместе взятых.

П.П.: Кто был прав — Хрущев или руководство после него?

В.Л.:По-моему, не правы были и он и послехрущевское руководство. Действовать надо было разумно: сокращать вооружения, но в соответствии с этим повышать боеготовность, техническую боеспособность остающихся сил. Нельзя поступать сгоряча, как это делал Хрущев. В военной области это было опасно вдвойне.

Хрущев был принципиально прав в том отношении, что он чувствовал, что наступал новый этап в военно-техническом развитии. Но он был не прав в том, что касалось методов решения этих задач, допуская крутые повороты в военном строительстве, которые, в конечном счете, привели к большей растрате сил и средств.

Но после Хрущева мы стали свидетелями перегибов в другую сторону, Стали исправлять ошибки 60-х годов. И как всегда снова «перегнули палку». Военные расходы на вооружение определялись не всегда с учетом мнений Генерального штаба и Министерства обороны. Заказы на вооружение определяла Военно-промышленная комиссия Совета Министров. Я был участником совещаний в Научно-техническом комитете Генштаба, работал в ПП. Например, министр обороны и начальник Генштаба возражали против большого количества поставляемых в армию танков, если на их техническое обслуживание давались гроши. А статьи на закупку вооружения росли и росли. Это было даже при Язове. Даже Язов сокрушался: почему нам столько дают танков.

Бывали случаи, когда принимали недостроенные корабли, а потом доводили до готовности. Все это происходило потому, что средства на вооружение шли из другой бюджетной статьи. Главный штаб ВВС не заказывал самолеты, ему их навязывали. Та же ситуация была на флоте: штаб ВМФ был вынужден брать то, что ему «ставили к стенке».

П.П.: А что просили военные? Или — что бы они попросили, если бы к ним прислушались?

В.Л.:Военные попросили бы средства обеспечения на эксплуатацию и ремонт оружия, которое они уже имели, чтобы можно было запустить его в дело, иметь запасные детали, т. е. они попросили бы уменьшить поступление вооружений и увеличить расходы на эксплуатацию техники. Вот что надо было военным.

П.П.: Шло ли наращивание вооружения в ущерб заделам в области НИОКР?

В.Л.:Я не имею данных по этому вопросу.

П.П.: Какова была позиция Генерального штаба и Военно-промышленной комиссии по отношению к НИОКР? У них было согласие?

В.Л.:Все время шли споры. Их отголоски мы с Андреем Кокошиным отразили в 1990 г. в журнале «Коммунист», в статье «Доктрина на страже мира». Там мы подняли вопрос распределения бюджета. И нас из Военно-промышленной комиссии через «Красную звезду» начали так «бомбить», что нам приходилось туго. Не знаю, какова сейчас позиция первого зам. министра обороны. Ведь времена изменились.

П.П.: На чем Вы настаивали в вопросе о НИОКР, и в чем Вам противодействовала Военно-промышленная комиссия?

В.Л.:Я не в курсе деталей, я не конструктор. Но если говорить о крупных направлениях — это в первую очередь средства управление и связи. Сейчас мы пытаемся вытягивать эту область. Я знаю, что А. Кокошин работает над этим. Во всяком случае даже при наших нынешних бюджетных возможностях научно-исследовательские работы в перспективных областях, в частности в области средств управления, проводятся. Мы, как говорится, держим здесь руку на пульсе.

П.П.:Существует точка зрения, что вместо того, чтобы развивать наиболее передовые виды вооружения, пусть в малом количестве, но ведущие по пути прогресса, мы тиражировали в больших количествах некоторые устаревшие виды техники. И что в этом и была основная проблема. Вы же обрисовали совершенно другую ситуацию, согласно которой проблема в том, что при крупномасштабных поставках у нас не было ресурсов на эксплуатационные расходы. Считаете ли Вы, что с техническим уровнем у нас все было в порядке?

В.Л.:Было и то и то. Технический уровень — такая категория, которую невозможно реализовать настолько, чтобы быть полностью удовлетворенным. Техника все время развивается, и надо постоянно быть на передовых рубежах. И не всегда конструкторская мысль на высоте.

П.П.: Прав ли был Хрущев, когда говорил, что танки — вчерашний день, что их надо заменить ПТУРСами?

В.Л.:Не прав, конечно. После Хрущева, в 1967 г., в войне на Ближнем Востоке ПТУРСы сыграли свою роль. Но и танкам тоже выпала большая роль в израильско-арабской войне 1973 г.

Все, конечно, зависит от развития технической мысли, она не может быть на одинаковом уровне во всех областях. По сравнению с Западом у нас виды вооружения развивались ассиметрично. Сначала был сделан упор на ракеты, нам обязательно надо было добиться, чтобы они достигали другого континента, — поэтому мы делали упор на дальность. Но зато отстали в средствах управления и связи. Что касается высокоточного оружия, то работы в этой области ведутся и сейчас, причем достаточно успешно. Здесь мы отрыва большого не допустили.

П.П.: Прошу Вас прокомментировать ставшее уже расхожим мнение: СССР развалился потому, что не выдержал бремени гонки вооружений.

В.Л.:Я американцам всегда говорю по поводу их «победы» в «холодной войне»: «Не вы выиграли ее, а мы решили, что нам дальше продолжать эту войну не стоит». У нас просто не было экономических возможностей продолжать «холодную войну», она слишком дорого нам обходилась. Перестройка была начата не в угоду США, она явилась нашей внутренней объективной потребностью. И в США есть деятели, политологи, которые говорят, что Америка выиграла «холодную войну». Если же вести речь о причинах развала СССР, то они явны — это, конечно, перегрузка, перегрев, если так можно выразиться, экономики, обременяемой непосильными военными расходами. Ну и, конечно, националистические амбиции.

П.П.: В 70-е годы Вы, Ваши коллеги понимали это? Почему конверсия оказалась непланированной?

В.Л.:Беда наша в том, что мы отстали на много лет от Запада и поэтому всегда торопимся, а второпях делаем много ошибок. Конечно, если бы М.С. Горбачев знал, к чему, в конечном счете, приведет тот шаг, который он сделал в марте 1985 г., он, наверное, не пошел бы на него или, во всяком случае, умерил бы его, скорректировал, включил бы некоторые тормоза. Но М.С. Горбачев был воспитан в системе, которая провозглашала, что нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять. Вся наша история с 1917 г. — это крутые повороты, крутые переломы, большие скачки, когда все делалось во имя громкого, впечатляющего лозунга. Вот в чем наша беда.

П.П.: Если вернуться к 1985 г., то надо ли было тогда снижать военную нагрузку на экономику или нет?

В.Л.:Безусловно, надо было снижать, тем более, что уже тогда стало очевидным, что ядерную войну выиграть нельзя, она будет самоубийством.

П.П.: В те годы на Западе заговорили, что актуальными опять становятся обычные вооружения, поскольку именно они применяются в региональных конфликтах, но обычные вооружения дороже ядерных. Такая дилемма была?

В.Л.:Да, конечно, такая дилемма была. Ядерное оружие — это оружие бедных. И мы вынуждены были перейти на обычные, не ядерные виды вооружения, хотя нам этого не хотелось, их производство требовало дополнительных затрат. Мы очень неохотно отказывались от наших концепций массированного ядерного удара. Именно из-за нашей бедности. Конечно, это не говорилось, открыто, но при расчетах это учитывалось.

П.П.: Прошу Вас, наконец, прокомментировать еще одно распространенное мнение, будто объявленная Президентом Рейганом программа СОИ оказалась, образно говоря, последним мешком, сломавшим шею верблюду. Так ли это?

В.Л.:СОИ была своего рода блефом, на который подбили Рейгана. Конечно, эта программа преследовала цель втянуть СССР в гонку космических вооружений. А технически это сложно достижимая идея, и она не решает вопроса предотвращения войны.

5.5. Полковник в отставке, В.В. Шлыков

П.П.:Виталий Васильевич, в 80-е годы Вы находились, можно сказать, в эпицентре военной мысли СССР. В связи с этим вопрос к Вам: можно ли вернуть 1985 г., как должны были бы развиваться реформы?

В.Ш.:Я, наверное, могу позволить себе суждение в этой области, потому что с 1980 по 1988 г. в Главном разведывательном управлении (ГРУ) Генштаба возглавлял управление исследовательского института, которое занималось оценкой и прогнозированием военно-экономических потенциалов стран мира. Поэтому хорошо знаю все цифры и оценки, которые закладывались в наше военное и военно-патриотическое планирование. Были оценки, прямо скажем, просто безумные. Например, в 1973-1975 гг. в ГРУ считали, что американцы смогут в случае войны уже после 3-6 месяцев мобилизации производить 70 тыс. танков в год. На самом деле американцы могли произвести в это время не более 600 танков в год, т. е. при планировании была допущена ошибка более чем в 100 раз. По самолетам ошибались в десятки раз. Кстати, подобными оценками (50 тыс. танков в США и 25 тыс. в Западной Европе) наше министерство обороны и правительство руководствуются и сейчас.

Эти фантастические данные попадали в специальные сборники, так называемые Оранжевые книжки, которые предназначались для высшего руководства страны. Эти же цифры использовались и в нашем оборонном планировании. Надо сказать, что это искажение информации было навязано разведке. У нас были большие возможности получать достоверные сведения, мы имели космическую разведку, неограниченные финансовые ресурсы, доступ к любым открытым и многим секретным иностранным материалам. Примерно к 1980 г., когда я принял управление, мы пришли к выводу, что все эти цифры ложные, ошибочные. И что было особенно опасно — они вели страну в совершенно неверном направлении. Откуда у нас появилось на вооружении 64 тыс. танков? Не потому, что хотели совершить бросок на Европу, а потому, что считали: раз американцы могут произвести намного больше танков, чем СССР (т. е. 50-70 тыс. против 30-35 тыс. наших), то нам уже к началу войны надо иметь танков больше. По той же причине у нас появилось 45 тыс. ядерных боеголовок — намного больше, чем у всего Запада. Короче, это безумная история, которая еще ждет своего исследования.

Между тем «холодная война» шла в крайне опасном для СССР направлении, а к реальному военному конфликту мы не готовились, готовились к выдуманным танковым баталиям в Европе. Сейчас мы в Чечне только начинаем понимать свою военную слабость. Но Чечня — это одно, а серьезный западный противник — совсем другое.

В то время мы знали о американских «черных» программах — сверхзасекреченных, тщательно охраняемых. Имеющимися у нас средствами мы раскрыли многие их секреты. Но когда я стал докладывать, к чему готовятся на Западе — вовсе не к танковым баталиям, а к войне с применением новейших технологий — все отмахивались, потому что во главе Министерства обороны стояли старые танковые маршалы, они просто ничего не хотели слышать. Когда же им были представлены реальные цифры, абсолютно надежные и неопровержимые доказательства, они отказались их принять, потому что это означало взять на себя ответственность. Я ходил в Госплан, в другие инстанции — практически во все, вплоть до Горбачева — никто ничего не хотел менять. Потому что неизбежно надо было признать, что страна допустила гигантскую ошибку. Мне один из руководителей Госплана, и поныне занимающий один из ключевых постов в руководстве страны, сказал: «Вы понимаете, что мы в это вложили десятки миллиардов рублей?! Кто за это ответит? Нет-нет. Пусть ваша организация напишет официальную бумагу о том, как она ошиблась — тогда еще поговорим».

Но наша организация состояла не только из меня, надо мной была целая иерархия, вплоть до генералов армии, которые, конечно, не хотели ничего менять. Ситуация была совершенно дурацкая. Я говорю им: в таких-то наших документах содержится неправда. Мне отвечают: нет, у тебя все правильно. Когда я предлагал направить эти документы, эти цифры на экспертизу, например, Е.М. Примакову (он тогда возглавлял ИМЭМО) или в другой академический институт, мне отвечали: мы не можем им доверить эти данные. Безумная история!

После прихода Горбачева, казалось, появился шанс что-то изменить, но, к сожалению, он не обращал должного внимания на совершенно нелепую степень милитаризованности экономики. И никто не обращал внимания, кроме разведки. Этим не занимался ни один из академических институтов. Я имел возможность любому из них дать заказ на исследование того или иного вопроса, что и делал. Но никто серьезно этим заниматься не хотел. А.А. Кокошин, Г.А. Арбатов (Институт США и Канады) прямо заявляли: мы не хотим иметь дело ни с какими секретными документами, потому что тогда мы будем невыездными. Единственным, кто более-менее занимался этим вопросом — был С.А. Благоволин со своим отделом в ИМЭМО. Поэтому он и не выезжал за границу до конца 80-х годов. Потом в 1983 г., когда А.Н. Яковлев стал директором института, их фактически распустили, перепрофилировав на военную политику. А если спросить, кто и, главное, почему выиграл «холодную войну», то надо однозначно ответить — американцы, и выиграли не количеством танков, а числом «фабрик мысли».

П.П.: Какие «фабрики мысли» вы имеете в виду?

В.Ш.:Центры по исследованию военно-стратегических и военно-экономических проблем. Аналитики, работавшие в этой области, оценивали нас, а главное — себя более адекватно, чем мы. Они тоже допускали ошибки, но степень их была не такой, как у нас — не на порядки, а на 30-50% и, в основном, по таким макропараметрам, как, например, доля ВНП, идущая на военные расходы. Но вокруг подобных вопросов в США велись споры, в том числе между ЦРУ и военной разведкой, возникали различные направления, кипели страсти…

П.П.:Все-таки, если бы Вам в 1985 г. удалось достучаться до «верхов», что бы Вы предложили?

В.Ш.:Я предлагал следующее. В основу планирования военного потенциала нужно положить экономическую мощь страны. Для наглядности мы доводили свои аргументы до крайностей. Например, говорили мы, США израсходуют на военные цели 5-6% ВНП. Абстрактно говоря, это означает, что в случае войны они могут раз в 15-20 нарастить свою военную мощь. СССР же, который тратит на эти цели 30-40% ВНП, увеличит свой потенциал всего в 1,5-2 раза. Иными словами, уже на этом уровне мы проигрываем войну, даже не начав ее — если только не нападем первыми и в течение двух-трех недель не одержим победу, что нереально. Но даже такие простые выкладки не убеждали.

Следующий, уже более сложный вопрос. Как экономический потенциал, ВНП трансформировать в боевую мощь? Но и здесь были ответы. Прежде всего — создать такой хозяйственный механизм, который позволял бы внедрять в гражданскую экономику достижения ВПК. Предлагалось сломать стенку между двумя совершенно разными экономиками, гражданской и военной, так как это удалось сделать американцам. Механизм сложный, но они создали его. В результате, в США начинали серийное производство новых образцов вооружения только после того, как основные их элементы (например, микропроцессоры, новые материалы и т.д.) были уже запущены в массовое производство в гражданской промышленности. Позднее, когда все это удешевлялось на несколько порядков в результате работы на массовый гражданский рынок, они заказывали серию оружия на базе этих элементов. В результате каждое новое поколение вооружения, особенно электронных средств, обходилось американцам дешевле, чем предыдущее, хотя было более эффективным. У нас же новые поколения военной техники, развиваясь на узкой базе чисто военного производства, обходились все дороже и дороже. В итоге все шло к тому, что мы уже просто не могли конкурировать с американцами даже при поддержании текущего баланса сил, не говоря уже о накоплении каких-то резервов для новых технологических рывков. Ситуация элементарная, тут и доказывать-то нечего, но никто ничего не хотел слушать.

В 1985 г., при Горбачеве, можно было начать демилитаризацию экономики, т. е. прекратить выпускать все ненужное и разобраться, что же нужно стране для обороны. Не надо было конкурировать со всем миром по количеству производимой военной техники (хотя была попытка соревноваться и по ее качеству). Надо было прекратить эту безумную, бесполезную и уже проигранную гонку. Позже, в 1991 г., в октябре мы с Ю.В. Яременко в «Известиях» выступили с предложениями по конверсии. Обращалось внимание на две вещи. Первое: нужно немедленно объявить мораторий на производство оружия. Второе: объявить мораторий на экспорт оружия. И сделать это не по пацифистским или внешнеполитическим мотивам, а исходя только из соображений целесообразности — в одностороннем порядке, не дожидаясь никого. Просто для того, чтобы остановить это безумие и посмотреть в течение года-полутора, что делать дальше. Главной целью всего этого было дать ясный сигнал военной промышленности, что конверсия — это неизбежно.

Здесь Гайдар допустил две принципиальные ошибки. Я ему в свое время писал, пытался показать их. Первая: он сократил в 1992 г. закупки оружия на 70% и до сих пор этим очень гордится, считает, что это привело к демилитаризации, способствовало конверсии. Я говорил, что это бесполезно, потому что военные промышленники кроме оружия ничего производить не могут, они все равно будут его производить. Вторая ошибка: военным промышленникам тут же открыли лазейку, пообещав торговлю оружием. Мол, раз мы сокращаем закупки оружия, давайте его экспортировать. Тогда нашему ВПК Министерство обороны заказало продукции на 11 млрд. руб. вместо 30 млрд., которые были в 1991 г. — вот вам сокращение примерно на 70%. Но в то же время Министерство внешнеэкономических связей пообещало продать оружия за рубеж на 35 млрд. руб., т. е. в три раза больше, чем было заказано. Естественно, ВПК продолжал выпускать то, что и раньше, а экспортные планы не были реализованы. Поэтому к концу 1992 г. все заводские полигоны, все склады были завалены оружием, которое Минобороны, не имея денег, отказывалось покупать. Вот почему в то время Гайдару пришлось идти на взаимные погашения долгов предприятий, стали расти неплатежи — все шло от ВПК. И потянулась цепочка, ведь кооперационные связи пронизывают всю экономику.

Я придерживаюсь, концепции структурной демилитаризации экономики, неоднократно выступал с ней, на Западе ее понимают, только вот не знаю, как довести ее до нашего руководства. Речь идет о том, что наша экономика даже при нулевых военных расходах будет оставаться сугубо милитаризованной, потому что вся она структурно была построена под войну, независимо от того, что выпускала. Не изменив эту структуру, мы никогда не добьемся перелива ни капиталов, ни технологий из военного сектора в гражданский. И никогда без этого не будет настоящей конверсии, а не той, что при Горбачеве, когда насильно сверху спускались планы по стиральным машинам и т.п.

П.П.: Как надо проводить подобные изменения?

В.Ш.:Сначала обязательно должен быть дан ясный сигнал, что старая жизнь окончена. Без этого ни в коем случае не делать дальнейших шагов. Для простоты понимания я обычно привожу такой пример. Экономика США после второй мировой войны была чрезвычайно милитаризована. В 1944 г. на военные нужды у них шло 45% ВНП. А в 1945 г., за один год, они демобилизовали из армии 12 млн. солдат, уволили из военной промышленности 11 млн. чел., т. е. в течение одного года демилитаризовали всю экономику, свели военные расходы до 2-3% ВНП. И единственным негативным последствием была небольшая вспышка инфляции в 1948 г. — 28% в год. Все! Остальное прошло безболезненно, так как американская милитаризация не была структурной, и имелся огромный неудовлетворенный потребительский спрос, накопленный за годы войны. У нас же, в стране дефицитов существовала идеальнейшая ситуация для быстрой и полной конверсии всей военной промышленности.

П.П.: Неужели это можно было сделать за год?

В.Ш.:Конечно, нет. Я просто сослался на американский опыт. У нас экономика не столь мобильна, но за два-три года мы вполне могли начать двигаться в правильном направлении и даже получить реальные результаты. И уже после такой перестройки можно было бы начинать какую-то экономическую реформу, повторю: только после демилитаризации. Сейчас же структурная милитаризация, структурная искаженность экономики у нас еще выше, чем она была до Гайдара. Потому, что гражданские отрасли свернулись, а военная промышленность сохранилась, хотя и резко сократила производство оружия. Сырьевые отрасли стали еще сильнее, все затратные механизмы стали еще более могучими.

П.П.: Какие эффективные направления конверсии вы видели?

В.Ш.: Что тогда было говорить об этих направлениях? Все горбачевские программы — их было порядка двадцати — нелепы. Не из Госплана надо было определять, что из гражданской продукции производить военно-промышленному комплексу, а просто сказать: вы ничего больше от государства не получите, ищите, что и кому продавать. Надо было сразу сделать то, что сейчас, несколько Лет спустя, начинают предлагать тем же (но уже «лежачим») военным предприятиям. Это надо было сказать им тогда, когда у них были гигантские мобилизационные запасы. Ведь, как и чем мы заполонили все мировые рынки цветных металлов? Это пошло не из текущего производства, а из мобилизационных запасов. Почему военные директоры не противились гайдаровским реформам? Да потому, что они получили все эти запасы в свое личное распоряжение! Откуда возникли все эти гигантские частные капиталы на Урале и в других регионах? Это все из мобилизационных запасов. Там было ценностей на десятки миллиардов долларов. И все это — в частные руки, без всякой пользы для страны. Все уплыло за рубеж. Конечно, какая-то доля пошла на поддержание коллективов и т.д., не сразу начали воровать. А если бы эти запасы были тогда предоставлены под конверсию, военный комплекс сравнительно безболезненно выбрался бы из создавшейся ситуации. Через два-три года военные определили бы, какое оружие им нужно, а какое нет, тогда можно было и либерализовывать цены. Гайдар же начал не с того конца. Потому что не понимал степени милитаризованности экономики страны.

П.П.: Какими еще ресурсами, кроме мобилизационных запасов, располагали военно-промышленные отрасли? И что они истратили?

В.Ш.: Кроме запасов, они истратили технологии и людские ресурсы. Конечно же, ВПК имел совсем иной уровень квалификации работников и специалистов, нежели гражданский сектор.

П.П.: С чисто технологической точки зрения — какой-нибудь танковый завод мог бы перестроиться за два-три года?

В.Ш.: На танковом заводе много таких инструментов и станков, которые могут быть применены в гражданской промышленности. Но в целом кадровые военные предприятия — танковые, артиллерийские, по производству боеприпасов и т.п. — нельзя перестроить за очень короткий срок. Их никто и никогда в мире не перестраивал. Их надо или закрывать, или консервировать на случай войны. Но в то время они могли, продав свои запасы, выплатить выходные пособия своим рабочим и служащим и обеспечить их переобучение. Как раз на этих-то заводах, которые не поддаются конверсии, и находились основные мобилизационные запасы.

П.П.: Вы бы разрешили эти запасы продавать за границу?

В.Ш.: Разрешил бы. И оборудование, и все остальное. Ведь все это, в результате, и так ушло за границу. Правда, первая партия мобилизационных запасов, очень большая, в 1992 г. была израсходована на производство ненужного оружия. Это сильно подкосило военные предприятия. Если бы это не было сделано, положение военной промышленности уже тогда было бы намного более благоприятным. Но промышленники не сразу сообразили, что эти запасы они могут продать — дисциплина-то военная была еще жива. Это потом Собчак (первым) сказал: используйте мобзапасы под мою ответственность. Потом другие региональные лидеры пошли по этому пути. А затем и сами директоры смекнули, что к чему. Тем более что ВПК распустили, никакого контроля не стало. Все запасы, поэтому оказались в распоряжении директоров.

П.П.: Вы говорили о каких-то «черных» программах в США.

В.Ш.: Наиболее известны программы «Стелс». Речь идет о самолетах-невидимках. В данных программах много секретных технологий. Были также программы по роботизированным системам оружия, по ряду ракетных систем, разведывательному оборудованию. Под эти программы подводилась гигантская индустрия. Скрыть их полностью было невозможно. Мы знали по открытым документам, что Пентагон не размещает, например, никаких заказов у фирмы «Локхид» в Калифорнии. Но мы видели из космоса завод фирмы «Локхид», вокруг которого на автостоянках находилось 10 тыс. машин. Ясно же было, что они чем-то там занимаются! Информация в открытом обществе, так или иначе, просачивается. Изучаем газеты, другие источники и обнаруживаем объявления о найме фирмой «Локхид» рабочих и служащих по таким экзотическим специальностям, о которых раньше и не слышали. В конце концов, закрытые исследовательские программы при серийном производстве становятся «приоткрытыми». Примерно 20-30 млрд. долл. В год они тратили на «черные» программы. Это огромные суммы, если учесть, что они шли на НИОКР, а не на серийное производство.

П.П.: Значит ли это, что американцы делали ставку на новые виды оружия, а мы производили традиционные его виды?

В.Ш.: Совершенно верно. Ключевой вопрос здесь. Вот почему я и говорю, что мобилизационную систему надо было менять. Я доказывал, что в случае войны американцы будут производить не то, что у них на вооружении (как сделали бы мы), а новые системы, которые у них на подходе и которые в ходе войны они досоздадут. Причем технологически они будут приспособлены для производства в гражданском секторе. У американцев гигантская мобилизационная база по новейшим вооружениям, а вовсе не по танкам и артиллерийским орудиям. Вот где крылась самая страшная опасность. И на нее я пытался указать нашим военным — начальнику Генштаба и другим. Но с их стороны не было ни малейшего понимания. Я пытался предотвратить военную катастрофу, а не просто сократить производство танков и пр.

П.П.: Вы упоминали Чечню. Что этот пример иллюстрирует?

В.Ш.: В Чечне проявилась не только военная неподготовленность армии, но, прежде всего — неготовность разведывательно-интеллектуальная. Вся кампания в Чечне построена на абсолютно ложных посылках. Естественно, что результат плачевный. Если бы был военный конфликт с другой страной — было бы то же самое, но с более тяжкими последствиями.

П.П.: В какой мере мы должны были гнаться за США, за их новейшими программами? Мы могли позволить себе их копировать?

В.Ш.: Разумеется, нет. Для этого надо было иметь совсем другую экономику. Мы должны были выйти из этой игры или начинать играть по правилам противника, но учитывая свои реальные ресурсы. А мы соперничали со всем миром, упорствуя.

П.П.: СОИ — это блеф?

В.Ш.: Это не блеф. Блестящая идея — направить военные ресурсы на что-то вдохновляющее, на защиту страны от всяких случайностей. В то же время это новейшие технологии, дают огромный импульс развитию. Говорят, что горбачевская перестройка началась из-за рейгановской программы звездных войн. Это полная нелепость, выдуманная на Западе. На самом деле, у нас это никого не трогало, никому не было интересно, никто не пытался искать реальный ответ. Доказывали, как например А.А. Кокошин, что СОИ — блеф, и никакие звездные войны невозможны. Это аналогично тому, как руководители ВПК доказывали, что крылатые ракеты — это выдумка для того, чтобы втянуть нас в гонку вооружений.

П.П.: Приходилось слышать от ваших коллег, что СОИ — блеф потому, в частности, что американцы вкладывали в ее разработку на порядок меньше средств, чем было необходимо.

В.Ш.: Здесь как раз и проявляется непонимание того, как американцы занимаются укреплением своей обороны. Это ключевое непонимание.

В США существует организация ДАРПА, занимающаяся поиском и финансированием новинок и исследований, потенциально пригодных для оборонных целей. Как только обнаруживается что-то перспективное в этом плане, арсенид галлия, например, ДАРПА берет на эти разработки патенты и совершенно даром внедряет их в гражданское производство. В результате идея начинает приносить плоды в общетехнологическом плане, дожидаясь принятия решения о ее производственной реализации в военном аспекте. Это случается не часто, с вероятностью, возможно, один из ста, но подобный подход полностью себя оправдывает. Потому что для полномасштабного развертывания производства нужно в десятки и сотни раз средств больше, чем на разработку самой идеи. Поэтому, конечно, СОИ для своего развертывания потребовала бы средств не на порядок, а на несколько порядков больше. Но США создавали потенциал, делали задел.

То же самое было с Манхэттенским атомным проектом. Он был разработан только в фундаментальной стадии, но США продемонстрировали, что в случае необходимости они лучше любого Госплана могут сконцентрировать силы на важнейших направлениях. Многие новейшие системы делаются по тому же принципу. Я считаю, что если США на каком-то этапе примут решение развертывать СОИ, то они сконцентрируют такие силы (вплоть до половины своего ВНП), что эта задача будет решена в кратчайшие сроки. Поэтому нельзя просто экстраполировать расходы США мирного времени на эту программу и говорить, что на СОИ потребуется не миллиард долларов, а, скажем, пять триллионов. На этом наши военные и попадаются. У нас такое невозможно, мы всегда все делаем на последнем издыхании. Если у нас не получается, а американцы заведомо тратят меньше, чем мы, то мы считаем, что они блефуют. А это не так. И различие между нами упирается в систему мобилизации. У них она совершенно иная.

П.П.: Существует точка зрения, что Рейган стал готовить программу СОИ, а мы в ответ свою, и для нас это был как бы последний тюк, сломавший шею верблюду. Верно ли это?

В.Ш.: Полнейший бред. Я общался с нашими военными, с руководством — никого это не заботило. Все было подчинено ведомственным и карьерным интересам. Как только возникал серьезный вопрос — все от него отворачивались. А мы ведь поднимали вопрос о уязвимости обороны страны, добывали абсолютно достоверную и ценнейшую агентурную информацию, которая подтверждала наши выводы. Но так как все это не вписывалось в личные амбиции политиков, вплоть до Горбачева, не говоря уж о маршалах и прочих, то вся информация отметалась. Никто серьезно вопросами обороны не занимался. И сейчас, кстати, то же самое. Считают, что в случае чего мы как бабахнем ядерным оружием!

Нашей армией всегда командовали танкисты. Их СОИ и все подобные сложные системы не интересовали, они ничего в них не понимали. А НИИ военно-промышленного комплекса, чтобы выбить деньги (армия за это не платила, ей это безразлично, мол, хотите — занимайтесь, не хотите — не надо), лоббировали в правительстве свои интересы (так всегда делалось). В ВПК сидели свои люди. Системы армии и ВПК были разорваны, между ними ничего общего не было.

П.П.: Кто говорил, что СОИ — это блеф?

В.Ш.: Да почти все. Кокошин, в частности, говорил так. Ассиметричный ответ — знаменитая идея — это его идея.

П.П.: Существует интегральная оценка?

В.Ш.: Кто мог дать эту оценку?! Не ищите элементов разума, логики и какой-то государственности, ничего этого не было. Были люди, которые лоббировали, были отдельные энтузиасты или проходимцы, которые выбивали деньги для себя (например, под лучевое оружие). Деньги на это ухлопали, поняли, что ничего не получается, и заявили, что СОИ — блеф, это невозможно осуществить.

А если посчитать, сколько мы все же затратили на такие исследования, как СОИ, то не придется сомневаться, что это во много раз больше, чем затратили американцы. Только все это прошло как сквозь растопыренные пальцы, как и вся оборонка. Делалось много, но с точки зрения обороны это все абсолютно неэффективно. Все эти гигантские институты, заводы — это все потребность не армии, а бюрократии. Деньги выделялись гигантские, но не по заказу армии. Армия же хотела танков, ядерных подлодок и побольше генеральских званий.

П.П.: В 70-х годах в Семипалатинске успешно испытали рентгеновский лазер, а в США такого еще не было?

В.Ш.: Это правильно, лазер с рентгеновской накачкой — наше изобретение. Здесь мы в ряде направлений далеко опередили США. Не случайно американцы, по крайней мере, ученые, по вопросам СОИ готовы сотрудничать с Россией и сейчас. Но мы тратили в десятки раз больше средств на все эти программы, чем американцы. А мозги наших ученых, в отличие от наших политиков, нисколько не хуже американских. У нас есть прорывы, оригинальные прорывы, но локальные. В рамках системы обороны они бесполезны.

П.П.: Американцы боялись СССР как военного противника?

В.Ш.: Боялись.

П.П.: Обоснованно?

В.Ш.: Нет. И они поняли свою ошибку, сейчас они рассекречивают многие материалы тех лет, и совершенно очевидно, что они промахнулись. Это для них была полная неожиданность. Они считали нашу систему очень эффективной.

П.П.: Чего конкретно американцы боялись, и почему нас не следовало опасаться?

В.Ш.: Боялись они, во-первых, первого ядерного удара. Это была естественная реакция. Опасались нашего танкового прорыва к Ла-Маншу. Хотя и не все. Американский генерал, командовавший в Европе, говорил: «Не боимся мы советского танкового удара. Почему? Потому что, если 30 или 40 тыс. танков вдруг пойдут к Ла-Маншу, то они по существующим дорогам не пройдут. Кроме того, будет невозможен ни подвоз горючего, ни чего-то еще для этой армады. Мы эти танки все пожжем». Это генералы говорили, а политики в Вашингтоне, которые ничего не понимали, кричали (как и наши маршалы), что через три дня советские войска при необходимости будут на Ла-Манше.

П.П.: А страх по поводу первого ядерного удара?

В.Ш.: Не было у наших политиков воли пойти на такое, хотя техническая возможность и имелась. Вот сейчас мы в этом отношении стали для американцев намного опаснее. Почему? Потому что у нас сейчас потенциал непродуманных действий в области ядерного оружия гораздо выше. Тогда было инерционное иерархическое руководство, которое просто хотело сохранить власть, но никогда ядерные планы военных наши правители всерьез не принимали. А контроль над армией тогда был жесткий, партия держала армию в руках. Сегодня элемент непредсказуемости бесспорно возрос. Угроза войны выросла по сравнению с предыдущим периодом, в том числе и ядерная. Шансов на победу и тогда не было, а сейчас они вообще равны нулю, но непредсказуемость очень велика. Возьмите Чечню — это что, рассчитанные и продуманные действия?

П.П.: Какой, на Ваш взгляд, должна быть реформа армии?

В.Ш.: Военная реформа должна проводиться обществом, военные не способны сами себя реформировать, и они это понимают. Но в обществе проявляется абсолютная некомпетентность в этих вопросах. Сводят их к отдельным проблемам: профессиональной ли армия должна быть или призывной, отделять ли Генштаб от Минобороны или нет, быть ли министром обороны гражданскому человеку или военному. Идут одни пустые разговоры.

П.П.: Вы говорите, что армия сама себя не может реформировать и извне некому это сделать, потому что все некомпетентны. А почему сама себя армия не может реформировать?

В.Ш.: Во-первых, она в этом совершенно не заинтересована. Во-вторых, у нее нет для этого соответствующих знаний, прежде всего экономических. Возьмите любого генерала, посмотрите его карьеру — он никогда не соприкасается с тем, что связано с управлением страной, экономикой. Нужна разносторонняя квалификация. Нужно знать и общество, и экономику, и типы мобилизационных систем, нужно суметь сориентироваться, какую модель развития армии принять — их много. Армия совершенно не компетентна в этих вопросах. И нелепо от нее этого требовать. Ведь при всей супермилитаризации страны у нас напрочь отсутствовали какие-либо исследовательские центры по данным вопросам. Реформа армии — задача аналитическая, она никогда никого в армии не интересовала и потому, что на этом не вырастешь, не заслужишь наград. На моей памяти все умные люди из имевшихся в армии немногих аналитических структур уходили и быстро становились генералами, росли.

П.П.: С чего же надо начинать?

В.Ш.: Чтобы проводить реформу, надо взять то общее, что есть во всех армиях мира. Структуры, организация, системы армий мира в огромной степени отличаются друг от друга. Но что-то общее все же есть. Я этот вопрос анализировал. И вот это общее для всех армий в советской, а ныне российской, армии отсутствует!

П.П.: Что же это?

В.Ш.: Это тема для отдельного разговора. В качестве частного примера могу сказать, что наша армия — единственная в мире, которая не имеет профессиональных младших командиров — сержантов. Говорить о военной реформе, пока не создан институт сержантов, нельзя. Функции сержантов у нас лежат на офицерах. Поэтому у нас миллион офицеров. В американской армии офицер заходит в казарму раз в месяц, а сержант живет с солдатами, он им отец родной, его уважают. Из-за отсутствия профессиональных сержантов у нас пышно цветет дедовщина и пр. В нормальных армиях это немыслимо, потому что там есть сержанты.

П.П.: Нам нужно сохранять всеобщую воинскую обязанность?

В.Ш.: Это второстепенный вопрос. Армии сильно отличаются друг от друга. Израильская, например, вся построена на призыве, а лучшей армии вы не найдете. Эффективной может быть любая армия — и профессиональная, и построенная на призыве.

П.П.: Полтора года службы — это много или мало?

В.Ш.: Это также нельзя рассматривать абстрактно. В швейцарской армии служат четыре месяца, но переподготовка там проходит чуть не каждый год. И проходящие службу заняты только военной подготовкой, а не строительством дач, гаражей, маршировкой и пр. В германской армии служат 10-12 месяцев, и хватает.

П.П.: Прокомментируйте, пожалуйста, такую точку зрения: чтобы покончить с дедовщиной, надо сделать армию профессиональной.

В.Ш.: Дело не в том, призывная или профессиональная у нас армия. Россия может иметь прекрасную призывную армию, если она проведет военную реформу. Тогда о дедовщине и говорить не придется. Но без реформы, в частности, без создания института профессионального сержантства, о чем я уже говорил, у нас и в профессиональной армии будет дедовщина. Только будут профессиональные уголовники. Вы не представляете, насколько это будет страшнее. Сегодня солдаты хоть как-то с обществом связаны. А в случае такой реформы мы создадим уголовную корпорацию. 500 тыс. уголовников будут терроризировать всю страну.

П.П.: Комитет солдатских матерей говорит, что нужна профессиональная армия, а Минобороны отвечает: у нас некомплект личного состава.

В.Ш.: Некомплект личного состава, конечно, есть.

П.П.: А как это совместить с тем, что многие солдаты, которых мы опрашивали, на протяжении службы занимаются всем, кроме военной службы?

В.Ш.: Что такое некомплект? Это значит, что по штатному расписанию недостает солдат. В мирное время не обязательно иметь 2 млн. солдат. Может быть, достаточно 300 тыс., но эти части должны быть укомплектованы на 100%. Иная армия просто не нужна, она неэффективна. Какая по количеству военнослужащих нужна армия — это зависит от конкретных задач. Большая неэффективная армия намного хуже, чем малая, но эффективно справляющаяся со своими задачами. Если воевать так, как в Чечне, то нам придется в одну «горячую» точку посылать до полумиллиона солдат. Тогда нам нужна десятимиллионная армия… Вопросы армии сейчас самые важные для России.

П.П.: Вопросы реформы армии?

В.Ш.: Нет, не реформы.

П.П.: Строительства армии?

В.Ш.: Нет, не строительства. Этот термин очень смущает. Вообще разговоры о армии ведутся порой в терминах и словах совершенно бессодержательных, неадекватных. О армии надо говорить простым понятным языком, понятным не только россиянам, а и во всем мире.

Армия сейчас будет в центре всех проблем общества по целому ряду причин. Четко просматривается тупик. Если посмотреть расходы на армию, то они недопустимо малы и не позволяют нам содержать не только такую армию, как сейчас, но даже и половину той. Это нетрудно доказать любому экономисту, но, к сожалению, таких доказательств пока нет, хотя они, бесспорно, появятся в ближайшее время. Возникает вопрос: можем и готовы ли мы сокращать армию? Практически единодушное мнение всех политиков, всех политических партий, всех публицистов — сокращать не нужно, армия и так минимальная. Возникает ситуация — денег на армию нет, а сокращать мы ее не можем. Это может привести только к взрыву. Вариантов взрыва может быть много. Армия может просто совершить переворот в стране или, что более вероятно, армия пойдет по пути поддержки сепаратистских движений в регионе для того, чтобы выжить. Я не говорю, что армия вынашивает такие планы сознательно, наверняка этого нет. Но обстоятельства складываются так, что солдата нечем кормить, дисциплина в армии рухнула, командир, отвечающий по уставу за обеспечение своего подчиненного, этого не делает, ссылаясь на Думу или Министерство финансов — это означает крах армии. Армия держится на подчинении солдат командиру. Если этого не происходит, то это не армия, а нечто совершенно иное. Конечно, на этом многие захотят, по-видимому, сыграть. Армия сейчас действительно в безвыходном положении. Кто ее поманит, за тем она, скорее всего, и пойдет. Центральные власти сейчас армии ничего не предлагают. Они на нее махнули рукой и не считаются с ее проблемами, думая, что, назначив наверху нескольких генералов, они контролируют армию. Это не так.

Дедовщина в армии – сборник социологических документов

2016-06-24T20:59:05+00:00

Настоящий сборник документов по армейской дедовщине составлен С.А. Белановским, С.Н. Марзеевой в 1990 г. и опубликован в 1991 г. Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН (тираж 1000 экземпляров). Решение о публикации принял ныне покойный директор института академик Юрий Васильевич Яременко. В опубликованном варианте сборник предварялся аналитической статьей, которая затем была издана в виде отдельной работы под названием «Дедовщина в советской армии».

Дедовщина в советской армии

2016-06-24T20:50:48+00:00

С.А.Белановский, С.Н.Марзеева

Данное исследование было проведено авторами в 1988 году методом неформализованного интервью с 30 солдатами-срочниками, демобилизованными в том же году. Цель исследования состояла в изучении «дедовских» отношений в Советской армии. Результаты исследования, включавшие в себя данную аналитическую статью и тексты интервью, были опубликованы в 1991 г. в виде сборника под названием «Дедовщина в армии» (издающая организация Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, тираж 1000 экземпляров).

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Статусные системы в армии

1.1. Уставная статусная система

1.2. Дедовская статусная система

1.3. Земляческая статусная система

2. Структура дедовской статусной системы

2.1. Первая страта

2.2. Вторая страта

2.3. Третья страта

2.4. Четвертая страта

2.5. Пятая страта

2.6. Шестая страта

3. Рода войск и система приоритетов

4. Дедовщина как способ поддержания порядка

5. Землячества и национальные конфликты в армии

5.1. Деформация дедовского порядка при появлении землячеств

5.2. Прогнозируемый рост силы национальных землячеств

6. Армия как потребитель материальных ресурсов

7. Армия как потребитель трудовых ресурсов

7.1. Количественный аспект

7.2. Качественный аспект

8. К вопросу о боеспособности советской армии

9. Профессиональная армия: «за» и «против»

10. Послесловие для солдат

1. Статусные системы в армии

Описание социальных отношений в армии целесообразно начать с характеристики существующих в ней типов социальной организации, или статусных систем. Таких систем в советских Вооруженных Силах можно выделить три. Одна из них - формальная, или уставная, устанавливаемая «сверху».

Уставная статусная система - это идеальный порядок, который должен существовать в армии согласно ее Уставу. Две другие системы являются неформальными, т.е. формируются «снизу» и не предусмотрены Уставом. Это дедовская и земляческая системы. Хотя обе они являются неуставными, кардинально различаются по принципам своей организации и по их влиянию на функционирование воинских подразделений.

Все три системы могут находиться между собой в разных взаимоотношениях: конкурировать, конфликтовать или дополнять друг друга. От конкретной ситуации в социальной и политической жизни общества зависит, какая из систем в армии выходит на первый план, оттесняя другие.

В начале 80-х годов, когда в советском обществе еще не было сколько-нибудь серьезных национальных конфликтов, дедовская статусная система была преобладающей. В конце 80-х годов, когда межнациональные конфликты приобрели масштабный характер, земляческая статусная система стала во многих случаях превалировать над дедовской и даже разрушать ее.

1.1. Уставная статусная система

Уставной армейский порядок подразумевает пирамидальную структуру функционирования всей армейской машины. Низшим звеном этой структуры является рядовой солдат, высшим - министр обороны. Несколько упрощая, можно нарисовать цепочку, по которой пройдет приказ, отданный, допустим, командиром части: командир части - командир батальона - командир роты - командир взвода - командир отделения - рядовой. Уставная статусная система предполагает беспрекословное выполнение приказа, проходящего по этой цепочке.

Функционирование любой социальной структуры предполагает наличие системы мотивации и стимулов. Как записано в Уставе, в рамках уставного порядка, основными мотивами поведения солдат должны быть моральные и патриотические мотивы, так называемая воинская сознательность. Формирование этой системы мотивов должно подкрепляться применением позитивных и негативных стимулов. К позитивным относятся воинские награды, присвоение очередного воинского звания, официальные объявления благодарности и т.п. Не вдаваясь в подробности, отметим, что в Советской армии применительно к солдатам срочной службы все эти стимулы практически не работают.

К негативным стимулам относятся предусмотренные Уставом санкции: выговор, наряд вне очереди, гауптвахта, дисциплинарный батальон. Эти стимулы действенны, но сфера их применения имеет много ограничений, которые будут рассмотрены ниже. Отсутствие эффективной системы создания мотиваций предопределяет слабость уставного порядка, который именно поэтому в значительной мере вытесняется неуставными системами отношений.

Фактически в Советской Армии уставная статусная система, близкая к идеальной, действует лишь в учебных подразделениях (так называемых «учебках») и в военных училищах. В ослабленном варианте уставной порядок действует в стратегических, пограничных и некоторых других приоритетных родах и видах войск.

В обычных строевых частях существуют лишь две сферы, где Устав играет достаточно большую роль. Это несение боевого дежурства и караульная служба. В бытовой казарменной жизни строевых частей Советской Армии уставной порядок, как правило, не действует.

Можно отметить некоторые факторы, которые способствуют поддержанию уставного порядка в учебных подразделениях. Основным является то, что в них отсутствует типичная для всей остальной армии стратификация, основанная на различных сроках службы. В учебных подразделениях призывники сразу попадают под жесткий прессинг сержантов. Резкое изменение условий жизни оказывает шоковое воздействие на молодого человека. Состояние шока во многом обеспечивает его беспрекословное подчинение. На начальном этапе уставная статусная система работает бесперебойно: у всех курсантов «учебки» существуют равные права и обязанности, определенные Уставом.

Однако постепенно из аморфной массы беспрекословно подчиняющихся призывников начинает формироваться определенная социальная структура, складывающаяся по типу дедовской. Уставная система к концу полугодового обучения начинает давать сбои. Появляются сержанты, которым не подчиняются курсанты, и курсанты, статус которых становится выше статуса сержанта. Часть курсантов начинает перекладывать на других свои служебные обязанности и личные дела, заставляя их стирать себе воротнички, чистить сапоги и т.п. Роли «молодых» и «дедов» выполняют в этом случае военнослужащие одного и того же призыва.

Доминирование уставного порядка, хотя и ослабленного, в пограничных частях связано, по крайней мере, частично, с использованием боевого оружия. Солдаты и их начальники вынуждены руководствоваться Уставом, чтобы избежать инцидентов. Жестокое принуждение молодого солдата может иметь кровавые последствия. Кроме того, пограничные войска сравнительно малочисленны и, следовательно, в большей степени контролируются офицерским составом.

Еще одна причина состоит в том, что пограничников дисциплинирует боевая цель, заключающаяся в охране границы (отсутствие реальной задачи характерно для многих видов и родов войск). Наконец, действие уставного порядка в пограничных частях связано со специфическим способом комплектования этих войск, о котором будет сказано ниже.

1.2. Дедовская статусная система

Существует распространенная точка зрения, согласно которой дедовщина - это негативное явление, которое разрушает структуру армии, разъедает воинские коллективы. Основная причина ее существования видится многим в отсутствии контроля со стороны офицеров.

Правильным в этой точке зрения является то, что дедовские отношения возникают как следствие эрозии уставного порядка. Однако уставная статусная система при существующих условиях прохождения срочной службы не располагает адекватной системой стимулов и вследствие этого не может быть воплощена в жизнь. Сказанное означает, что дедовщина - это функциональное следствие невозможности реализовать уставной порядок в подавляющем большинстве воинских частей.

Дедовская статусная система основывается на подчиненности молодых военнослужащих старослужащим, т.е. тем, кто был призван в армию раньше и прошел в ней больший срок службы.

Дедовской порядок основан на применении позитивных и негативных стимулов, во многом более действенных, чем уставные. На первый взгляд кажется, что негативные стимулы, а именно физические меры воздействия, в нем доминируют, однако надо иметь в виду, что позитивным стимулом, предотвращающим, по-видимому, возможность консолидации молодых военнослужащих против дедов, является наличие у первых перспективы продвижения в статусе по мере прохождения срока службы.

Конкуренция между уставной и дедовской статусными системами находит свое отражение в концепции статусов ключевых фигур этих систем: сержантов и «дедов». Как показывают результаты нашего исследования, в реальной казарме статус рядового деда гораздо выше статуса только что пришедшего из «учебки» молодого сержанта. Даже если такой сержант станет командиром отделения, в котором числится рядовой - «дед», командовать им сержант не сможет. В этой широко распространенной ситуации видно, как статус «деда» из дедовской системы вступает в противоречие со статусом сержанта из уставной системы и берет над ним верх.

1.3. Земляческая статусная система

Наряду с рассмотренными выше, в армии существует еще одна статусная система - земляческая. Зачатки ее возникают практически во всех воинских частях, включая и однородные по своему национальному составу, а также те, где доминирует уставной порядок.

В однородных по национальному составу воинских подразделениях (они бывают только славянскими с незначительными вкраплениями солдат других национальностей) в земляческие группы объединяются люди, приехавшие из одного города или региона, иными словами, земляки. Группировки такого рода обеспечивают своим членам психологическую поддержку. Землячества могут образовываться и по другим признакам, как то: «городские», «сельские», «студенты» и т.д.

В «славянских» подразделениях землячества не образуют консолидированных групп, способных противостоять дедовскому и уставному порядкам. Максимум, на что способна сильная земляческая группа - это перевести своего земляка в следующий статус несколько раньше срока. Во многих частях земляческие группировки являются настолько слабыми и мало оформленными, что их влияние практически незаметно.

Особый тип землячеств образуют жители городов Москвы и Санкт-Петербурга. Среди офицеров бытует мнение, что москвичи и петербуржцы - самые плохие солдаты. По их мнению, выходцы из этих городов лидируют как по количеству нарушений, так и по своей неприспособленности к воинской службе. Так или иначе, эти солдаты отличаются от остальных, в результате чего происходит некоторое их отторжение, так как они не вписываются в сложившуюся систему армейских отношений.

В качестве иллюстрации может быть приведено типичное мнение одного из опрошенных: «Сказать в армии о ком-то, что он - «москвич», значит, признать, что этот человек никуда не годится». Слово «москвич» часто используется как ругательство. Вследствие этого в армии существует враждебное отношение к представителям землячеств этих городов, хотя неприязнь не переходит в конфронтацию.

Ситуация с землячествами резко меняется в многонациональных частях. Землячества среди славян становятся в этом случае незаметным явлением, а на первый план выдвигаются землячества, образованные по национальному признаку.

2. Структура дедовской статусной системы

Дедовская статусная система в советской армии является доминирующей. Точнее, такое положение сохранялось приблизительно до 1988 г., до начала возникновения в советском обществе острых национальных конфликтов. За последующие два года роль земляческой статусной системы существенно возросла. Во многих случаях она вытесняет дедовскую. Тем не менее, дедовская система продолжает доминировать в «славянских» частях, а во всех прочих является исходной базой для последующих трансформаций.

В типичной воинской части с доминирующим дедовским порядком существует шесть страт, принадлежность к которым однозначно определяется сроком призыва на военную службу. Внутри этих страт существуют свои статусные системы, или ролевые позиции, которые ниже будут описаны.

2.1. Первая страта

К первой страте относятся только что призванные солдаты, еще не принявшие присяги. На солдатском жаргоне их именуют: «чайники», «черепа», «духи», «мамонты». Наименования не унифицированы и зависят от традиций части. Их положение находится на самом нижнем ранге шкалы престижа. Их полностью игнорируют. Ни прав, ни обязанностей в этом статусе еще нет. В этом положении они пребывают от двух недель до полутора месяцев. Дифференциация на ролевые позиции в этой страте отсутствует.

2.2. Вторая страта

Солдат после присяги называют «молодые», «сынки», «зеленые», «бичи», «салабоны», «самцы». На этом этапе происходит автоматическое определение их обязанностей (права по-прежнему отсутствуют). Это очень важный период, когда от поведения «молодых» во многом зависит их положение в своей страте и перспективы перехода в последующие.

Помимо своих уставных обязанностей «молодые» выполняют и повседневные обязанности старослужащих. Кроме того, они обязаны исполнять их поручения и требования, не имеющие отношения к службе. Если «молодой» «шарит», т.е. соглашается с обязанностями, вытекающими из его положения, это создает ему определенное признание среди военнослужащих следующих страт (разные виды неформального одобрения). Если он «возбухает», т.е. пытается сопротивляться, его наказывают.

«Молодые» разбиваются на несколько ролевых типов в зависимости от их поведения.

«Исполнители» - наиболее адаптированный тип. Это люди, уважающие дедовские традиции, принимающие (хотя бы внешне) дедовской порядок, способные гнуться, но не ломаться. По своим психологическим качествам это хорошо социализированные люди. Они осознают положительные стороны системы, в которой продвижение по статусам происходит аскриптивным путем, т.е. определяется временем прохождения службы. Они дожидаются дня, когда можно будет принять власть, которую им дадут. В солдатском просторечии это формулируется так: «полгода пропашешь, полтора протащишься, а потом гуляй».

«Летуны», т.е. те, кто «летает» - плохо адаптированный тип. В эту категорию попадают те, кто переусердствовал в подчинении; либо те, кто сначала сопротивлялся, но потом не выдержал избиений и «сломался». Кроме того, в «летуны» попадают те, кто как-то выделяется из общей массы (например, хиппи, панки, и т.п.). Иногда в данную категорию попадают неожиданно взбунтовавшиеся «исполнители». Такой бунт, как правило, заканчивается для них крайне плачевно.

По своим психологическим характеристикам в «летуны» обычно попадают мягкотелые новобранцы, которые не могут определить правильную линию поведения и кидаются из крайности в крайность: то беспрекословно выполняют все требования «дедов», то вдруг начинают сопротивляться, но быстро «сламываются».

Два описанных выше типа - «исполнители» и «летуны» наиболее многочисленны и являются ядром страты «молодых». На полюсах страты находятся крайние типы: «борзые» и «стукачи».

«Борзые» - это те, кто, невзирая на избиения, отказываются подчиниться дедовским порядкам. «Борзым» приходится очень тяжело в первом периоде, потому что их наказывают за сопротивление. Там, где дедовщина ужесточается, их «сламывают». Если же у них хватает сил выдержать моральный и физический прессинг со стороны старослужащих, их порой оставляют в покое, и они приобретают определенную свободу действий и даже уважение.

Тип «стукачей» близок к «летунам» по своим психологическим качествам: их характеризуют слабый характер, отсутствие силы воли. Это те, кто, испугавшись побоев или проявив необоснованную веру в силу уставного порядка, хотя бы один раз имел неосторожность пожаловаться командирам. Эти люди немедленно становятся «стукачами» и остаются ими до конца службы. «Стукачей» в подразделении обычно немного, и находятся они на положении отверженных. В лучшем случае с ними не разговаривают и сваливают на них самую грязную работу (уборка казармы и туалета). Ударить и избить «стукача» считается в порядке вещей не только для солдат старшего, но и младшего призыва. Там, где на армейские традиции наложились уголовные (стройбаты), происходит «опускание» «стукачей». Символом «опущения» обычно являемся изнасилование. «Опущенные» все два года службы выполняют роль пассивных гомосексуалистов. Срок службы не имеет для них значения: их обязанности остаются прежними при отсутствии всяких прав.

2.3. Третья страта

Переход в третью страту происходит спустя первые полгода службы, когда в воинскую часть прибывают новобранцы следующего призыва. Имена для представителей третьей страты: «черпаки», «подгодки», «караси», «бобры», «гуси», «пингвины», «соловьи». Здесь сохраняются ролевые типы предыдущего периода, но представители этой страты (кроме «стукачей») получают право заставлять работать вместо себя солдат первого полугодия службы. Часто это право вменяется им в обязанность, потому что наказание «молодых» не везде считается престижным занятием, и «деды» им, как правило, не занимаются. Согласие избивать «молодых» вознаграждается уважением со стороны «дедов». Отказ бить (есть люди, для которых это неприемлемо) рассматривается как тяжелое нарушение - посягательство на установленный порядок. Если человек отказывается вести себя в соответствии с требованиями данного статуса, его не переводят в следующий. Если некоторые «исполнители» не могут выполнить эту обязанность, они могут стать «летунами».

2.4. Четвертая страта

Следующая перемена в жизни солдата наступает через год после начала службы и несет в себе серьезные изменения. Став «дедками», «годками», «фазанами», солдаты получают все права, которых они были лишены на первом году службы. Одновременно с них снимаются все обязанности. Это второе после призыва серьезное испытание для психики проходящих службу молодых людей.

На данном этапе службы происходит переструктурирование системы социальных ролей. Неизменной остается только одна роль - «стукача». Роли «исполнителей», «летунов» и «борзых» исчезают, зато появляются новые. Условно назовем их «умеренными», «садистами», «независимыми» и «отверженными».

Названные четыре типа характеризуются следующими чертами.

«Умеренные» - это классический и наиболее функциональный тип старослужащего. Именно на нем держатся функциональные стороны дедовского порядка в армии. На нем, по сути дела, держится дисциплина в армии. Применяя насилие, старослужащий этого типа часто бывает жестоким, но все же жестокость и издевательства не являются для него ни самоцелью, ни источником сладострастия. По нашему мнению, тип «умеренных» формируется главным образом из «исполнителей», которых мы охарактеризовали как наиболее адаптированный тип в первом полугодии службы. Однако строгой закономерности здесь нет.

«Садисты» - это наиболее активные старослужащие, которые отличаются от «умеренных» особой жестокостью в организации физических и моральных издевательств и получением от этого своего рода сладострастного удовлетворения. В частях, где дедовские отношения характеризуются наибольшей жесткостью, садистские действия могут приобретать сексуальную окраску в форме гомосексуализма и других извращений.

Создается впечатление, что «садисты» - это относительно немногочисленная группа, однако именно они определяют степень жестокости дедовских отношений в части.

В первом году службы практически невозможно предсказать, кто из «молодых» станет «садистом». Ими могут стать как некоторые из «исполнителей», так и некоторые из «летунов» Последние стремятся путем применения насилия компенсировать свое прежнее не престижное положение. Бывает, что «садистами» становятся некоторые «борзые», которые не признавали никакого насилия над собой, но в новом положении применяют его к другим.

«Независимые» - это те солдаты, которым претит вся система дедовских отношений и кто отказывается принимать в ней участие. Для реализации такой линии поведения требуется известное мужество, поскольку насилие над «молодыми» - это не только право, но и обязанность старослужащего, проявление им лояльности по отношению к своей страте. «Независимыми» часто становятся «борзые», т.е. те, кто проявил стойкость на первом этапе своей службы и принципиально не желает пользоваться привилегиями старослужащих на последующих ее этапах. "Независимые" как бы выпадают из дедовской иерархии: «деды» с ними не дружат, но и не трогают их.

«Отверженные» - это упоминавшиеся выше «стукачи», «опущенные» и некоторые «летуны», которые прежде либо чрезмерно подличали, либо не сумели сориентироваться в изменившейся обстановке. «Отверженные» - это те солдаты, которым отказано в праве перейти в новый статус. Они остаются по своему статусу наравне с «молодыми» или даже ниже их до конца службы.

2.5. Пятая страта

За шесть месяцев до увольнения в запас солдаты становятся в собственном смысле «стариками» или «дедами». Главное отличие от предшествующей страты заключается в том, что «деды» максимально устраняются от всех армейских дел, включая зачастую также и неуставные отношения. Они продолжают ходить в караул, но никакими другими делами не занимаются. Это своеобразные рантье, пожинающие плоды чужого труда, которым они даже не руководят. «Пашут» за них «молодые» и «черпаки», руководят «фазаны». Поскольку лично избивать «молодых» «дедам» становится не престижно, эта обязанность в значительной мере перекладывается на третью и четвертую страты.

В связи с отстранением от дел (по крайней мере, частичным) у дедов отчасти стирается разница между «умеренными», «садистами» и «независимыми», и только «отверженные» остаются теми, кем они были - «отверженными».

2.6. Шестая страта

После официального опубликования приказа Министра обороны о демобилизации отслужившие свой срок солдаты становятся «гражданами» или «дембелями». В таком состоянии перед отъездом из части они пребывают несколько недель. По выражению одного из интервьюируемых, они выглядят людьми, как бы случайно надевшими военную форму. Они не занимаются боевой подготовкой, не ходят в наряды, не несут караулов, часто - не подчиняются офицерам. Не меняется лишь положение «отверженных». Даже в день увольнения их могут отправить мыть туалет солдаты из низших статусов.

3. Рода войск и система приоритетов

До сих пор, описывая дедовскую статусную систему в армии, мы ориентировались на некоторое среднее ее состояние. Однако реально обстановка в частях, относящихся к различным родам войск, сильно колеблется и в сторону ослабления дедовщины, и в сторону ее ужесточения.

В соответствии с уровнем военной значимости все рода войск могут быть разделены на четыре группы приоритетов. Под приоритетами в данном случае понимается представление о военной значимости тех или иных родов и видов войск в сознании высшего армейского руководства.

Первую группу образуют войска стратегического назначения, включая ракетно-ядерные, противовоздушной обороны, частично войска связи, авиацию, пограничные войска и, возможно, некоторые другие (не только наземного, но и морского базирования). Наряду с высоким уровнем военной значимости эти войска оснащены сложной и зачастую опасной техникой. Дедовские и прочие «эксцессы» в этих войсках просто недопустимы.

Второй уровень приоритетов образуют войска, оснащенные «классической» боевой техникой. Наиболее типичными ее представителями являются танковые, артиллерийские войска и основная часть военно-морских сил. В данную группу входят также не попавшие на высший уровень приоритетов части и подразделения войск связи, авиации и некоторые другие. Для этой группы войск также характерна их высокая военная значимость и наличие достаточно сложной, требующей реального обслуживания техники.

Третий уровень приоритетов - это вся остальная «военная» часть армии («невоенную» часть образуют строительные и железнодорожные войска - см. ниже).

Наиболее типичный и массовый представитель войск данного уровня приоритетов - мотострелковые войска. Эта группа войск характеризуется низкой оснащенностью боевой техникой и другими военными ресурсами. Если войска, входящие в первую и вторую группы приоритетов, могут быть названы армией в собственном смысле этого слова, то войска третьей группы приоритетов - это скорее резервации для содержания в них принудительно собранного, неуправляемого и не занятого реальным делом призывного контингента. Солдаты, попавшие в войска данной группы, практически не занимаются боевой подготовкой, а выполняют в основном различные хозяйственные (зачастую доведенные до абсурда) работы.

Сказанное, возможно, относится не ко всем мотострелковым частям. Вполне вероятно, что существуют «реальные» мотострелковые части, оснащенные необходимым количеством боевой техники и поддерживаемые в боеспособном состоянии. Данная часть мотострелковых войск относится ко второй группе приоритетов, соответственно этому комплектуется и снабжается.

Четвертый уровень приоритетов - это упоминавшиеся выше строительные и железнодорожные войска. В принципе, эти войска призваны выполнять важные народнохозяйственные функции, однако для военного командования эти функции не являются основными.

При комплектовании личного состава солдат-срочников в войсках, относящихся к различным группам приоритетов, военные плановики исходят из следующего принципа: чем выше уровень приоритета, тем более высокими должны быть качественные характеристики направляемого в них призывного контингента. Под качественными характеристиками они понимают здоровье, физические данные, уровень образования, степень криминогенности, национальную принадлежность.

Последние два признака имеет для нашего анализа особую значимость. Наиболее качественными, с военной точки зрения, национальностями армейские руководители считают славян (русских, украинцев, белорусов). При этом приоритет славянских наций обусловлен не идеологическими и расовыми предубеждениями, а проверенными многолетней практикой, объективно существующими различиями в поведении и социальных установках солдат различных национальностей.

Степень выраженности дедовских отношений в армии прямо коррелирует с уровнем приоритета различных родов войск и в значительной степени детерминируется качеством их кадрового состава, комплектуемого по описанным выше признакам.

Войска первой группы приоритетов комплектуются однородным национальным составом - славянами, по возможности с высоким уровнем образования и желательно не из провинции, а из культурных центров, где проживают более образованные семьи и имеется больший доступ к средствам массовой информации. Это своего рода национальная элита, способная обслуживать сложную технику и наиболее важные военные объекты. В этих частях велика доля москвичей и петербуржцев, самый качественный офицерский состав. Дедовские отношения здесь ослаблены и приближены к уставному порядку, обстановка в части контролируется офицерами.

Высокий качественный состав, как солдат, так и офицеров позволяет в данной группе войск использовать моральные средства поощрения и поддерживания воинской дисциплины. Эти стимулы являются в основном неформальными, основанными на личной порядочности и технической компетентности офицеров, которые на основе этих качеств завоевывают у солдат неформальный авторитет и тем самым добиваются их добровольного повиновения. В войсках, относящихся к более низким группам приоритетов, эти стимулы уже не действуют, что и является причиной возникновения в них дедовской социальной структуры.

Войска второй группы приоритетов комплектуются также в основном славянами с незначительными вкраплениями других национальностей. При этом военные плановики внимательно следят за тем, чтобы эти вкрапления не приобрели «критической массы», необходимой для формирования национальных землячеств. В этих частях доминирует «умеренный» вариант дедовщины, которая является основой для поддержания общей и технологической дисциплины. «Умеренная» дедовщина отнюдь не исключает многочисленных проявлений жестокости, но все же они не носят массового, садистского и самодовлеющего характера, который наблюдается в нижестоящих группах приоритетов. Влияние офицеров на обстановку в казармах во второй группе приоритетов отчасти сохраняется.

Войска третьей группы приоритетов содержат в себе уже заметные по численности национальные включения, которые зачастую набирают достаточную силу, чтобы определенным образом трансформировать дедовские отношения. По сравнению с двумя вышестоящими, в третьей группе значительно ослабляется контроль офицеров за ситуацией в казармах. Во многом это связано с их меньшей штатной численностью и с их худшим качественным составом. Очень большое влияние на характер социальных отношений в этой группе войск имеет отсутствие реальной военной и любой другой осмысленной деятельности. Дедовщина в этих частях приобретает довлеющий характер, характеризуется жестокостью и проявлением садизма.

Четвертый уровень приоритетов образуют, как уже говорилось, строительные и железнодорожные войска. Эти войска выполняют роль своеобразного «отстойника», где скапливается самый неуправляемый и самый криминогенный контингент. Сюда призываются кавказцы жители Средней Азии, а также лица, попавшие в армию после мест заключения; наркоманы всех национальностей (в конце 70-х годов в армию старались не брать наркоманов, но в результате демографического спада удельный вес наркоманов все-таки возрос); наконец, люди, имеющие дефекты здоровья и негодные по этой причине к строевой службе.

Обстановка в стройбатах во многом напоминает места заключений. Парадоксальным образом здесь вступают в силовое противодействие две силы: национальные землячества и уголовники-славяне. Небольшое количество не-криминальных славян и разрозненных представителей других национальностей (зачастую имеющих дефекты здоровья) оказываются между молотом и наковальней. Многие из новобранцев, не знавшие до призыва ни уголовной жизни, ни межнациональных трений, становятся отверженными в среде, которая им чужда. Ломается психика вполне нормальных молодых людей, вынужденных неизвестно за какие грехи перед страной фактически нести уголовное наказание (ибо «служба» в стройбате мало, чем отличается от отбывания срока в колониях).

Бывшие заключенные, на которых зона накладывает свой отпечаток (в особенности, если они прошли через так называемую «малолетку»), переносят в армию законы уголовного мира со своими жестокими правилами. Именно здесь чаще всего совершаются убийства, которые маскируются под несчастные случаи, самоубийства, массовый характер принимают побеги. Есть достоверные сведения, что в 80-е годы под их влиянием в армии появились «опущенные» (так в местах заключения называются лица, подвергшиеся изнасилованию и образующие «касту неприкасаемых»).

Влияние уголовных традиций и межнациональных конфликтов существенно трансформируют социальную структуру дедовщины в войсках четвертой группы приоритетов, превращая ее в промежуточное образование между «классической» дедовской структурой и социальной структурой мест заключения.

4. Дедовщина как способ поддержания порядка

Зона действия «классической» дедовщины ограничивается в основном второй и третьей группами приоритетов, поскольку в высшем уровне приоритетов сильно влияние уставного порядка, а в низшем уголовных традиций и национальных конфликтов.

Охарактеризовав возможный диапазон различий дедовских отношений, в данном разделе мы возвращаемся к описанию среднего и наиболее типичного ее состояния.

В войсковых частях двух средних уровней приоритетов офицерский состав уже не в состоянии поддерживать дисциплину за счет своего неформального авторитета. Это отчасти связано с существенно более низкой (по сравнению с первым уровнем приоритетов) их штатной численностью, а также более низкими профессиональными и моральными качествами.

Дедовская система возникает из-за того, что в реально существующих армейских условиях офицеры в своих действиях не могут опереться на официальную уставную структуру, поскольку у солдат нет стимулов к выполнению приказов. Можно предположить, что в длительной временной перспективе снижение влияния офицеров на обстановку в казармах связано с падением их статуса обществе, а также с резким изменением уровня образования призывного контингента, произошедшим в 70-е годы. Это привело к тому, что предусмотренные Уставом моральные стимулы перестали действовать на солдат.

Уставные отрицательные стимулы есть, но их использование затруднено. Наиболее часто используемая форма наказания - наряд вне очереди. Этот стимул в принципе действует, но при этом надо учитывать, что во многих воинских частях молодые военнослужащие и так ходят в наряд через день. В этих условиях данная мера воздействия утрачивает свое значение. Существует еще строгий выговор, выговор с занесением в личное дело, просто выговор, но как показывает практика, солдаты на них просто не реагируют.

Остается «выговор с занесением в грудную клетку», т.е. кулак, который становится самым доступным и эффективным стимулом, а зачастую и единственно реальным. Иного способа держать в узде принудительно собранный и плохо управляемый контингент призывников просто не существует.

Переход от уставных к неуставным негативным стимулам неизбежно должен был повлечь за собой и изменение всей социальной структуры армии. В уставной системе проводником воли армейского начальства в солдатской массе является сержант. Теоретически сержантам дана большая власть над их подчиненными. Однако в силу своей немногочисленности сержантский состав не может вступить в противоборство с многократно превосходящей их солдатской массой.

Если бы линия конфликта, вызываемая системой армейского принуждения, проходила через сержантов, сержантский состав был бы сломлен ответными насильственными действиями превосходящих их по численности солдат. К примеру, солдатам ничего не стоило бы устроить сержантам ночью в казармах «темную», после чего ни о каких попытках проявления власти с их стороны уже не могло бы быть и речи.

По описанным выше причинам проводником воли командной иерархии в солдатской среде с необходимостью должны были стать достаточно многочисленные контингенты военнослужащих, которые могли бы путем насилия «держать в узде» всех остальных. Таким контингентом естественным образом стали старослужащие, или «деды». Между офицерами и «дедами» сложился негласный договор, согласно которому «деды» присвоили себе право не выполнять уставных требований, но взамен взяли на себя обязанность принуждать к их выполнению в двойном размере молодых военнослужащих (как говорят в армии «за себя и за того парня»).

При внимательном рассмотрении дедовщины становится очевидным, что она приносит в армию не беспорядок, а определенную форму поддержания порядка. При кажущейся вседозволенности здесь существуют определенные рамки. В своем классическом варианте дедовщина полностью подконтрольна командованию. Лишь по мере ослабления контроля в нижних уровнях приоритета неуставные отношения приобретают оттенок жестокости и садизма, которые могут сделаться самоцелью. Но и в этом случае в части хотя бы внешне соблюдаются некоторые основные требования командования, к числу которых относятся: поддерживание техники в рабочем состоянии, выполнение требований на учениях, отсутствие случаев хулиганства за пределами части, поддержание приемлемого санитарного состояния части, минимизация всевозможных ЧП и т.д.

В соответствии с этим можно легко предсказать, что произойдет, если каким-то образом лишить дедов власти, не создав при этом никакого нового механизма поддержания порядка. При ослаблении дедовщины отношения между солдатами внутри части могут (но не обязательно) несколько гуманизироваться, но зато возникнет весь комплекс негативных явлений, которые ныне пресекаются дедовщиной. Конкретно в этом случае можно с уверенностью прогнозировать следующее:

Исчезнет технологическая дисциплина, позволяющая поддерживать технику в рабочем состоянии.
Станет невозможно проводить учения даже в их сегодняшнем упрощенном варианте.
Солдатская масса станет терроризировать окрестное население за пределами части (до сих пор почему-то мало кто обращал внимание на то, что деды систематически избивают «молодых», но местное население, за редкими исключениями, не трогают).
Ухудшится и быстро дойдет до недопустимо низкого уровня санитарное состояние воинских частей. Возрастут акты вандализма по отношению к армейскому имуществу.
Увеличится количество ЧП не обязательно связанных с насилием (имеются в виду пожары, аварии, травматизм и т.п.).
Возрастут безделье, расхлябанность, пьянство и наркомания, которые явятся основой для нового всплеска насилия, хотя и в иной социальной форме.

Можно ожидать, что при исчезновении дедовщины на одном полюсе сложится безделье и неподчинение при благожелательной внутренней атмосфере, а на другом (особенно в многонациональных частях) - усилятся конфликты и жестокость.

Надо сказать, что значительная часть опрошенных из числа отслуживших свой срок солдат, осуждая дедовщину, вместе с тем достаточно хорошо понимает ее функциональную роль. Так, один из интервьюируемых на вопрос, что будет, если выбить из-под Устава подпорку дедовского порядка, задал встречный вопрос: «А техника на честном слове работать будет?».

5. Землячества и национальные конфликты в армии

5.1. Деформация дедовского порядка при появлении землячеств

До конца 60-х годов Советская Армия была преимущественно славянской. Появление в ней заметных вкраплений неславянских национальностей произошло в 70-е годы. На протяжении последующих лет удельный вес не-славян в армии быстро возрастал. Это происходило по общеизвестным демографическим причинам: у славян наблюдалось снижение рождаемости и, кроме того, они больше пострадали в результате войны, демографическое «эхо» которой в первую очередь отразилось именно на славянской популяции советских народов (в Средней Азии демографическое «эхо» войны практически не заметно).

Столкнувшись с проблемой снижения удельного веса славян в составе призывного контингента, военные плановики отреагировали на нее приблизительно следующей концепцией. Войска, входящие в состав первого уровня приоритетов, были оставлены чисто славянскими по своему составу. На втором и третьем уровне приоритетов военными плановиками был, по-видимому, установлен определенный допустимый процент национальных вкраплений с тем, чтобы их численность не превышала некоторую "критическую массу", необходимую для создания землячеств. Весь прочий неславянский призывной контингент (наряду с криминогенным славянским контингентом) «сбрасывался» в войска четвертой группы приоритетов, в которых национальные и уголовные группировки сформировались еще в начале 70-х годов.

По мере дальнейшего роста удельного веса не-славян в составе призывников в четвертом уровне приоритетов возникло "переполнение", в результате которого неславянские призывные кадры стали во все большем количестве попадать в третий уровень приоритетов, где на рубеже 80-х и 90-х годов также начала возникать ситуация "переполнения", угрожающая в обозримом будущем нарушением национальной однородности войск второго уровня приоритетов.

Появление в воинских частях крупных и проявляющих стремление к консолидации национальных вкраплений редко меняет внутриармейскую социальную структуру. Дедовская статусная система сначала деформируется, а затем сламывается земляческой. Важно при этом, что если на основе дедовщины в армии удается создать жестокий, но стабильно работающий социальный порядок, то ведущие перманентную войну друг с другом национальные землячества не могут создать такого порядка, превращая армию из оплота стабильности в обществе в источник потенциальных конфликтов, в том числе и вооруженных.

Деформация дедовского порядка при возникновении землячеств происходит примерно по следующей схеме. До тех пор, пока численно славянский состав в части является превосходящим, дедовской порядок сохраняется в ней в виде основного или доминирующего. Этим, по-видимому, объясняется тот удивляющий самих опрошенных факт, что славяне в армии не образуют национальных землячеств. Можно предположить, что, оказавшись в меньшинстве, славяне предприняли бы попытку консолидации. К сожалению, в нашей небольшой выборке не оказалось случая, когда славяне в части составили бы компактное меньшинство, поэтому свойства славянских землячеств остались для нас невыясненными.

Усилия национальных землячеств первоначально направлены на то, чтобы частично или полностью выйти из-под дедовского контроля и тем самым ослабить для себя дедовской гнет. Отношения внутри землячеств остаются иерархическими, т.е. молодые подчиняются старшим, однако, эти отношения значительно смягчены по сравнению с дедовской иерархией славян. «Старики» из национальных землячеств в меру возможностей стараются защитить соотечественников от посягательств на них со стороны славянских дедов.

В описываемом случае находящиеся в меньшинстве землячества деформируют дедовской порядок, но не разрушают его. «Старики» - не славянских национальностей сохраняют свой дедовской статус, т.е. не вступают в конфликт с «дедами»- славянами и признаются равными им по статусу. Парадоксальное следствие такой системы отношений заключается в том, что молодые военнослужащие, принадлежащие к «господствующим» славянским нациям, зачастую оказываются в более тяжелом положении, поскольку их некому защитить.

До сих пор мы говорили о национальных землячествах вообще, не дифференцируя их по конкретным национальностям. Однако, как показывают опросы, различные национальности ведут себя в армии совершенно по-разному, что ставит проблему возможности существования эффективной многонациональной армии вообще. В армии, в экстремальных условиях, указанные различия проявляются очень резко и показывают, какая громадная разница существуют между типами национальных культур и формируемыми этими культурами типами человеческих характеров.

В зависимости от способа поведения все национальные группировки, за исключением славян, могут быть разделены на три группы: «кавказцы», «среднеазиаты» и «прочие».

«Кавказцы». В их число входят народы Кавказа и Закавказья. Хотя по числу они обычно значительно уступают славянам и среднеазиатам, их агрессивное поведение зачастую делает их очень влиятельной силой даже при относительно небольшой численности группировок. Их активность и агрессия направлены далее не столько на защиту от дедовских отношений, сколько на захват доминирующего положения в казарме. Если им это удается, они отличаются большой жестокостью и агрессивностью. Кавказские землячества часто выходят за пределы части и образуют межполковые объединения.

«Среднеазиаты». В эту группу включаются коренные национальности
четырех среднеазиатских республик: узбеки, туркмены, таджики, казахи. Наиболее многочисленными являются узбеки. Единых «среднеазиатских» землячеств эти народы не образуют. Вполне вероятно, что действия и способы адаптации землячеств этих народов следует изучать раздельно, но ограниченность выборки не позволяет сделать такого анализа.

Вместе с тем в поведении этих народов есть, по-видимому, и что-то общее, поскольку опрошенные нами славяне слабо отличают их друг от друга и объединяют общей пренебрежительной кличкой «чурки» или «тупые».

Если кавказцы в целях адаптации к армейским условиям опираются на свою агрессивность, то среднеазиаты демонстрируют неумение работать с техникой, а также незнание русского языка. Отчасти такое поведение может быть обусловлено низким уровнем их образования, низким потенциалом здоровья, действительно плохим знанием русского языка. Однако в не меньшей степени, как это подчеркивает большинство опрошенных, такой стиль поведения является вполне сознательной тактикой уклонения от армейских обязанностей. Как сказал по этому поводу один из опрошенных солдат, в первый год службы среднеазиаты ничего не делают потому, что они «не понимают», а во второй год - потому, что им, как старослужащим, уже «не положено».

Хотя в типичном случае удельный вес среднеазиатов в казармах намного больше, чем кавказцев, их влияние, как правило, значительно ниже. Поведение среднеазиатских землячеств в значительной мере определяется их численностью и удельным весом. При относительно небольшой численности (5-10 человек на роту) они обычно занимают подчиненное положение. Зачастую в такой ситуации они вместе с «летунами» и «отверженными» образуют наиболее униженную социальную страту.

При численности около 20% и выше среднеазиаты образуют землячество, не стремящееся к доминированию, но способное противостоять дедовскому порядку в целях самообороны.

Доминирующее положение они занимают, лишь оказавшись в абсолютном численном большинстве, и в этом случае способны проявлять большую жестокость.

Расположение воинской части на территории республик Кавказа или Средней Азии, как правило, усиливает тенденцию к господству землячества представителей соответствующей республики (они у себя дома). Обычно эти землячества игнорируют отношения дедовщины. Возникший в последние годы национальный конфликт между армянами и азербайджанцами в наших интервью, к сожалению, не был прослежен, и мы располагаем лишь отрывочными сообщениями.

«Прочие». Представители всех прочих национальностей, попав в армию, как правило, не обладают критической массой, необходимой для создания землячеств, и присутствуют в армейской среде лишь в виде дисперсного рассеяния. К числу таких национальностей относятся евреи, татары, молдаване, цыгане, прибалтийские нации. Сведения о поведении и социальном статусе этих национальных меньшинств отрывочны и не позволяют делать каких-либо систематических выводов.

Немногочисленные по своему удельному весу евреи, насколько можно судить, в армейских условиях не стремятся выделиться из славян и не выделяются славянами в особую группу. В странах Запада несколько раз появлялись сообщения об издевательствах в армии над военнослужащими евреями, однако остается неясным, играла ли здесь какую-то роль их национальная принадлежность, или же это были эксцессы «обычной» дедовщины.

Немногочисленные свидетельства о поведении в армии представителей прибалтийских национальностей свидетельствуют о том, что эти люди «ведут себя достойно». Сведения о представителях других национальностей необходимо собирать отдельно.

Говоря о национальных землячествах, мы до сих пор описывали в основном промежуточный вариант, при котором эти землячества набрали необходимую критическую массу для того, чтобы сформироваться и деформировать дедовской порядок, но еще не набрали достаточной силы, чтобы его сломать, установив на его обломках принципиально иную статусную систему.

Судя по материалам интервью, указанный промежуточный вариант сделался в середине 80-х годов типичным для родов и видов войск, образующих третий уровень приоритетов.

Правда, в войсках четвертого (низшего) уровня приоритетов национальные вкрапления более велики по своей численности. На первый взгляд они кажутся удобным объектом для экстраполяции тенденций силы и влиятельности землячеств. Однако следует иметь в виду, что эта группа войск является весьма специфическим объектом, в котором конкурируют и взаимодействуют не две, а три статусных системы: дедовская, земляческая и "блатная", привнесенная в эти войска из мест заключения.

5.2. Прогнозируемый рост силы национальных землячеств

За последние годы в советском обществе произошли, и в обозримой перспективе будут происходить определенные изменения, которые станут способствовать дальнейшему росту влияния национальных землячеств и разрушению в армии дедовского порядка.

Существует два вида таких изменений. Первый - это динамика рождаемости славянских и наиболее влиятельных в армии неславянских народов. Удельный вес славян в армии неуклонно сокращается. По существующим демографическим прогнозам, к 2000 г. доля «мусульманских» народов в армии может достичь 50%.

Учитывая, что группа войск первого уровня приоритетов будет, по-видимому, при любых условиях оставлена славянской, в значительном большинстве частей всех остальных уровней приоритетов славяне составят национальное меньшинство. Такая ситуация к настоящему времени стала достаточно частой в войсках четвертого уровня приоритетов, и уже в первой половине 90-х годов она все чаще начнет возникать в войсках третьего уровня приоритетов.

Второй вид изменений, который будет способствовать консолидации землячеств и усилению конфронтации между ними - это усиление национальных конфликтов в советском обществе в целом, которые индуцируют и усиление конфронтации внутри армии.

Рост численности национальных землячеств и их идеологическая консолидация превращает армию из источника стабильности в обществе в потенциальный очаг межнациональной напряженности, которая может принимать острые конфликтные формы, в том числе и с применением оружия.

6. Армия как потребитель материальных ресурсов

Советская армия является крупнейшим потребителем и «держателем» материальных ресурсов, включая технику, оборудование, здания и сооружения, земельные участки и территории. В свете перспектив экономического развития страны становится актуальным вопрос, насколько эффективно используются эти ресурсы.

Относительно земельных ресурсов сведений в нашем исследовании получено не было, однако свидетельства о том, как используются многие материальные ресурсы, имеются в достаточном количестве. В основном эти свидетельства касаются состояния техники и ее обслуживания.

Офицеры в воинских частях стараются как можно большую часть времени держать на консервации в гаражах, выводя ее оттуда лишь для подготовки и проведения учений, проводящихся по приказу и под контролем вышестоящего командования. Причины такого поведения связаны с дефицитом ГСМ, боеприпасов и комплектации, а также с опасениями некачественного и неквалифицированного обслуживания и возможного вандализма со стороны солдат.

Находящаяся на консервации и изредка выводимая из гаражей техника обслуживается при непосредственном надзоре офицеров. Зачастую из общего числа солдат выделяются небольшие группы, владеющие навыками работы с техникой, которые по сравнению с остальными ставятся в относительно привилегированное положение, чтобы создать стимулы добросовестного отношения к своим обязанностям. Все прочие солдаты, которые на третьем уровне приоритетов составляют значительное большинство, занимаются «общей» военной подготовкой.

Несмотря на специфически бережное отношение офицеров к технике, ее реальное техническое состояние, за исключением особо приоритетных видов, часто является неудовлетворительным. Многие единицы техники разукомплектованы, а при работе собираются на «живую нитку».

Часто техника объявляется негодной и списывается задолго до того, как вырабатывается ее ресурс. Это происходит по двум прямо противоположным причинам. Первая причина заключается в том, что из-за некачественного обслуживания, а порой и сознательного вандализма, техника выходит из строя задолго до окончания нормативного срока службы. В этом случае она продолжает стоять на консервации, дожидаясь официального срока списания. Вторая причина заключается в том, что многие единицы техники не вырабатывают своего ресурса, так как основную часть срока службы они находятся на консервации. Следует пояснить, что согласно установкам высшего военного командования, учения в войсках должны проводиться гораздо чаще, чем они реально проводятся, поскольку, помимо организуемых один - два, иногда три раза в год крупных учений, боевая подготовка должна осуществляться все остальное время в частях под непосредственным руководством командиров. Эта централизованно не контролируемая часть боевой подготовки по целому ряду причин фактически не проводится.

Невыполнение планов учений часто связано с несбалансированностью ресурсных поставок, в результате которых армейским частям выдается намного меньше горюче-смазочных материалов (ГСМ), патронов и различной другой комплектации, чем это требуется для проведения учений в полном объеме.

В результате многие единицы техники практически весь нормативный срок своей службы простаивают в гаражах. По окончании указанного нормативного срока возникает необходимость в их списании, поскольку в противном случае выявится ложность отправляемых «наверх» отчетов о якобы проводившихся в частях учениях и боевой подготовке. В качестве подтверждения типичности такой ситуации можно привести упомянутый в одном из интервью случай, когда счетчик километража автомашин подкручивали электродрелью с целью создания видимости большого пробега.

Применительно к той части техники, которая поддерживается в рабочем состоянии, следует сказать, что технологическая дисциплина в обслуживании поддерживается лишь относительно, что обусловливает быстрый ее износ, увеличивает потребность в ремонте и создает предпосылки для высокой аварийности. Рост отрицательного отношения к военной службе в обществе и усиление внутриармейских национальных конфликтов явятся факторами, которые дополнительно ослабляют технологическую дисциплину в армии.

Наряду с некоторыми другими отраслями народного хозяйства армия в настоящее время является одним из крупнейших источников воровства государственного имущества, в котором задействованы все иерархические уровни военнослужащих. На уровне генералов и старших офицеров воровство, в частности, приобретает форму незаконного строительства дач из украденных строительных материалов и с привлечением даровой солдатской рабочей силы. На уровне офицеров и прапорщиков из армии в большом количестве крадутся бензин, шины, запасные части, стройматериалы, обмундирование, мебель и другие имеющие хождение на теневом рынке виды продукции. Воровство осуществляется также в виде оказания нелегальных платных услуг, в первую очередь транспортных.

На уровне солдат возможности для крупного воровства, как правило, отсутствуют, но по мелочи солдаты не упускают возможности украсть что-либо из того, что можно реализовать за наличные деньги окрестному населению.

Перечисленные виды воровства не составляют, как известно, особой армейской специфики, поскольку они имеют место и в других отраслях народного хозяйства. Специфика армии состоит в том, что из нее выкрадывается оружие. Именно по этой причине резко возрос интерес к армии всевозможных преступных элементов, в первую очередь организованной преступности. В связи с непрекращающейся утечкой оружия из воинских частей может быть выдвинута гипотеза о том, что какая-то часть военнослужащих, включая офицеров и прапорщиков, интегрирована в структуры организованной преступности и теневой экономики.

Другой объект интереса организованной преступности в армии - это запасы наркотиков, создаваемые на случай военных действий для обезболивания и наркоза. Имеются сведения, что армия является одним из крупных поставщиков наркотиков на теневой рынок. Это проявилось, в частности, при введении советских войск в Афганистан, когда оказалось, что в розданных солдатам пакетах индивидуальной помощи многие шприцтюбики оказались заполненными не средствами для наркоза, а подсоленной водой.

Учитывая, что армия является одним из крупнейших, если не самым крупным потребителем материальных ресурсов в стране, все перечисленные выше виды материальных потерь требуют для их восполнения увеличения объемов производства военной техники и снаряжения, увеличивая тем самым и без того большую военную нагрузку на экономику страны. Рост сложности военной техники, увеличение степени насыщения этой техникой воинских частей и одновременное падение стимулов, и развал дисциплины в армии является одним из факторов, предопределяющих необходимость проведения в стране радикальной военной реформы.

7. Армия как потребитель трудовых ресурсов

7.1. Количественный аспект

Использование армией трудовых ресурсов страны имеет много аспектов, касающихся как количественной, так и качественной стороны данного вопроса.

Под количественной стороной в данном случае понимается численность призываемых в армию трудовых ресурсов, связанное с этим увеличение напряженности баланса труда в экономике, а также степень военной и народнохозяйственной эффективности использования этих трудовых ресурсов. Под качественной стороной имеется в виду изменение качественных характеристик призванных из народного хозяйства работников за время прохождения ими срочной военной службы.

Начнем с количественной стороны проблемы. Наиболее важным открытием, сделанным в ходе данного исследования, является обнаружение в армии значительных контингентов "лишних" солдат, общая численность которых составляет, возможно, около половины рядового состава армии. Под «лишними» в данном случае понимаются солдаты, не занятые в армии никаким полезным делом, ни военным, ни гражданским.

Материалы интервью содержат в себе многочисленные свидетельства того, что на третьем, а отчасти втором и даже на первом уровне приоритетов численность содержащихся в частях солдат намного превышает реальную потребность в обслуживании и использовании имеющейся на вооружении военной техники.

Причины появления в армии «лишних» солдат достаточно ясны и определяются, с одной стороны, действующим законом о всеобщей воинской обязанности, а с другой - динамикой и номенклатурой поставок в армию техники и вооружений.

На срочную службу в армию призывается все мужское население страны, достигшее соответствующего возраста, независимо от динамики его численности и национального состава. Это означает, что численность солдат в Советской Армии зависит почти исключительно от демографической динамики, а не от возможностей экономики страны и не от военно-стратегической целесообразности призыва в армию такого количества солдат.

В условиях, когда общая численность военнослужащих жестко детерминируется демографической численностью призывного контингента, планы производства вооружений могут иметь два типа направленности. Первый из них - это ориентация на повышение степени вооруженности и технической оснащенности каждого военнослужащего. Второй - концентрация усилий на производстве ограниченного количества техники сложных и обладающих максимально высокой военной эффективностью вооружений, Необходимым следствием принятия направленности второго типа является снижение технической оснащенности основных контингентов призванных на службу солдат.

Существует большое число очевидных причин, по которым производство вооружений в стране всегда ориентировалось на второй из описанных вариантов. Перефразируя фразу Суворова, можно сказать, что в современных условиях воюют не числом, а техническим превосходством. При возникновении существенного отставания в техническом уровне вооружений далее многократное превосходство в численности солдат теряет военное значение.

Хорошо понимая важность этого вопроса, руководство военно-промышленного комплекса страны всегда ориентировалось на максимально возможное увеличение технического уровня вооружений войск первой и второй группы приоритетов. Реально высококачественное военное оснащение направляется военными плановиками только туда, где существуют необходимые организационные условия обеспечения его работоспособности.

Что же касается войск третьей группы приоритетов, то их вооружение осуществлялось по остаточному принципу, причем имеются признаки того, что фактическая оснащенность этих войск с 70-х годов снижалась.

В частности, вполне достоверно, что на протяжении последнего двадцатилетия в армию в целом были значительно сокращены поставки ГСМ для проведения учений и патронов для стрельб. В результате, по свидетельству практически всех служивших в мотострелковых частях солдат, за все время службы их вывозили на стрельбы лишь один - два раза, выдавая при этом не более 10-15 патронов на человека.

В условиях сокращения военного бюджета разрыв между численностью солдат и обеспеченностью их вооружением будет возрастать.

Наличие в армии крупных контингентов «лишних» солдат вступает в явное противоречие с заявлениями генералов о «дефиците солдат», возникшем в результате демографического спада конца 70-х годов. Этот спад, как известно, был компенсирован призывом ранее освобождавшихся от службы студентов дневных высших учебных заведений, призывников с различными заболеваниями и плохим состоянием здоровья, а также не призывавшихся ранее наркоманов и лиц, побывавших в местах лишения свободы.

Основные мотивы заявлений о нехватке солдат заключались, по-видимому, в следующем. Во-первых, численность солдат снизилась по сравнению с предшествующим (рекордно высоким) уровнем, и это уже само по себе вызвало своего рода ведомственную «обиду». Во-вторых, в период роста численности военнослужащих возрастала и их штатная численность, включая и штатную численность командного состава воинских частей.

В условиях крутого перелома демографических тенденций штатная численность командиров должна была быть соответственно уменьшена, однако, с ведомственной точки зрения такое уменьшение являлось крайне нежелательным.

Таким образом, количественные данные о размерах нехватка солдат представляли собой не более чем разницу между их реальной и штатной численностью, а по существу - разницу между текущим и более высоким предшествующим уровнем. Различные мотивировки, основанные на военно-стратегической терминологии, в свете вышеизложенного представляют собой не более, чем ведомственный камуфляж. Любое беспристрастное исследование уровня трудовой нагрузки военнослужащих и, главное, ее целесообразности, докажет наличие крупных контингентов солдат, которых загружают различной бессмысленной работой из-за отсутствия реального дела.

Таким образом, в зависимости от степени технологической оснащенности Советская Армия подразделяется на собственно армию, в которую входят войска первой и второй групп приоритетов, и «псевдоармию», резервацию для принудительного содержания в ней «лишних» военнослужащих, призванных на службу в соответствии с Законом о всеобщей воинской обязанности. Отсутствие реальных боевых и учебных задач ставит перед командным составом таких резерваций специфическую задачу поддержания в них внешнего порядка (на случай проверок) и предотвращения всевозможных ЧП, которые в большом количестве может преподносить содержащийся в них недостаточно взрослый и во многом асоциальный контингент.

Эта задача в основном достигается тем, что командование частей стремится максимально занять солдат различными искусственно придуманными и порой доходящими до абсурда видами деятельности. В их число входит мытье полов в коридорах, столь частое, что приводит к сгниванию досок, многократное застилание и перестилание постелей, различные хозяйственные работы в части, зачастую избыточные и ненужные, наконец, имитация учебной и военной подготовки, осуществляемой, как правило, в различных неуставных формах.

Характерно, что в периоды демографических подъемов никто из генералов не говорил об избытке солдат, которых можно было бы направить в порядке альтернативной службы в трудодефицитные отрасли народного хозяйства.

7.2. Качественный аспект

До сих пор мы говорили о количественном аспекте использования армией трудовых ресурсов страны. Однако данная проблема имеет и качественные аспекты, из которых будут рассмотрены два: влияние службы в армии на состояние здоровья военнослужащих и на формирование у них асоциальных навыков.

Здоровье солдат. Ныне стали общеизвестны высокая смертность и травматизм среди солдат, вызванные, главным образом, эксцессами дедовщины и межнациональных потасовок. Однако до сих пор не ставился вопрос о возникновении у значительной части солдат хронических заболеваний, иногда дающих о себе знать не сразу после демобилизации, а спустя 10-15 лет после нее. Специальное исследование этой проблемы авторами не проводилось, но некоторые виды наиболее распространенных хронических заболеваний выявились в ходе исследования сами собой.

Комплекс желудочно-кишечных болезней: язвенные заболевания, гастриты, энтероколиты, холециститы, панкреатиты и др. Особенно много таких больных имеется среди бывших участников войны в Афганистане, а также среди проходивших службу в Средней Азии и некоторых других регионах, характеризующихся плохим качеством питьевой воды.

Началом хронического заболевания обычно является желудочно-кишечная инфекция, которая возникает в организме, ослабленном плохим питанием сопутствующим ему авитаминозом.

Повышению вероятности возникновения заболеваний способствуют действия самих солдат, которые не соблюдают правила гигиены, неумеренно курят, пьют технический спирт и помимо штатного армейского питания едят все, что им удается украсть или достать (незрелые и немытые фрукты и овощи, некачественные консервы и тому подобное, зачастую используя все это в качестве закуски к спиртному).

Первые симптомы заболевания часто исчезают самостоятельно, если же нет, то в санчасти их лечат антибиотиками без проведения восстановительной терапии. Результатом недолеченной болезни является дисбактериоз, который на протяжении ряда лет может протекать бессимптомно, но по истечении 10-15 лет приводит к возникновению перечисленных выше заболеваний.

Урологические заболевания, в основном пиелонефриты и простатиты. Вопрос об этиологии пиелонефритов в условиях армейской службы требует уточнения. Основными провоцирующими факторами являются инфекция, местное и общее охлаждение организма. Более ясна этиология хронических простатитов, последствиями которых являются бесплодие, импотенция и другие нарушения половой функции, а также увеличение риска возникновения онкологических заболеваний.

Простатит не излечивается, лечение лишь помогает поддерживать ремиссию. Причины болезни - длительные сексуальные воздержания в сочетании с культивируемыми в солдатской среде сексуальными фантазиями, а также охлаждение соответствующих частей тела, особенно если последнее сопровождается простудными или иными воспалительными заболеваниями.

По свидетельству одного из московских урологов, хронический простатит является массовым заболеванием среди демобилизовавшихся солдат. Приблизительно до 30-35 лет заболевание может протекать бессимптомно либо сравнительно легко поддаваться лечению, но после указанного возраста под влиянием тех или иных провоцирующих факторов переходит в явную форму.

Травматизм и его последствия для здоровья, масштабы и наиболее распространенные формы травматизма - этот вопрос требует специального изучения

Психические заболевания. Данные об этом очень скудны, но двое из приблизительно тридцати опрошенных попали после прохождения службы в психиатрические больницы. Имеются свидетельства о том, что в армию попадает довольно много психически не приспособленных к службе молодых людей, судьба которых часто бывает трагичной.

Ниже в качестве иллюстрации приводится выдержка из солдатского дневника бывшего солдата-срочника (1988 г.), показывающая судьбу призванного в армию психологически не приспособленного молодого человека.

В «учебке» я сошелся с москвичом Антошей Н. С первого же дня мне бросился в глаза его совершенно растерянный, чуть виноватый взгляд, пилотка, сползшая на ухо, и очки, которые то и дело норовили соскользнуть с тонкого, правильного носа. Антоша показался немножко смешным своей абсолютной интеллигентностью, был очень добрым и застенчивым. До призыва в армию учился в институте, математик-отличник. Он совершенно не находил себе места, страдал от грубости окружающих и постоянно не понимал, чего от него хотят. Но всеми силами старался держаться как все: четко шагать в строю, лихо брать «под козырек», - а не получалось, и это вызывало насмешки. Когда он почувствовал мое расположение, он сразу как-то «прижался» ко мне и больше уже не отходил. Говорили о Булгакове, он дал прекрасный анализ «Собачьего сердца», только что напечатанного в «Дружбе народов». Зашла у нас речь о бердяевском «Смысле истории» - Антоша глубоко и вдумчиво говорил об отсутствии линии прогресса, о чередовании спадов и подъемов, что в конечном итоге ведет в никуда, в апокалипсис...
Позднее Антоша служил в другом взводе. Несмотря на свою доброту, он не снискал любви, наверное, показался слишком заумным. Отвечать на оскорбления он не умел. Его щипали, как девочку, а он только краснел, застенчиво протирая очки. Тогда уже ходили тяжелые слухи, и в известиях о нем фигурировало слово «мужеложество». Вероятно, концовка его службы была предопределена, и, не случись этого еще в «учебке», она с не меньшим трагизмом состоялась бы на любом из последующих этапов его армейского пути. Подвыпивший сержант в сердцах за что-то избил Антошу так, что сломал ему позвоночник. После этого Антон был комиссован.

Состояние здравоохранения в армии. Этот вопрос требует отдельного систематического исследования. Из-за отсутствия данных приведем выдержку из того же армейского дневника.

Санчасть. Пребывание в ней вспоминаю это как один из самых тяжелых эпизодов службы. Здесь командует сержант Гвоздецкий, старший санитар. Больные оказываются в санчасти по разным причинам, часто - из-за измученности и крайнего истощения. Почти все - это младшие призывы. Нигде в части не достигнуто такой чудовищной степени эксплуатации и культа личности сержанта, как здесь. «Что, ублюдки, думаете, тащиться сюда пришли?» - встречает подопечных «ласковый» голос медбрата. Больные здесь являются и поварами, готовящими на местной плите гражданский «хавчик» Гвоздецкому и его компании, и каменщиками, которые выкладывают перед входом в санчасть нишу для фонтана, и, главное, - подопытными для медицинских опытов и спортивными снарядами для силовой тренировки. Местные ответственные офицеры тоже не прочь воспользоваться возможностью отдать в стирку свои заношенные рубанки и отведать недурственной закуски. Периодически Гвоздецкий совершает «вылазки» в столовую, где за благополучную проверку санитарных условий уносит с собой тарелки с мясом, а на десерт - сахар и сгущенное молоко.
Я был направлен в санчасть в связи с участившимися случаями дизентерии и брюшного тифа. Полутемное помещение, заставленное почти сплошь двухъярусными койками, не застланными постельным бельем. В центре стоял длинный стол, за которым обычно следующим образом происходила процедура приема пищи. От всех принесенных булок хлеба отрезались толстые корки. Затем группа парней подходила со своими котелками и флягами, куда тщательно выбиралась вся гуща из супа и курага из компота. Остальная толпа с ревом налетала на остатки обеда и в считанные минуты баки пустели. Когда привилегированная команда насыщалась, она приступала к избиению прочих. Избивали зверски, часто - ногами. Тут же была составлена «рок-группа». Ночью были подняты трое. Один гнусавым голосом запел «Старую мельницу», а двое других, изображая падение листьев, кружились с расправленными руками. Выступление продолжалось, пока не заснул один из «командующих парадом». Днем в изоляторе стоял гам, кто-то стирал чужое белье, кто-то собирал чужие анализы. В мой адрес было заявлено, что «укрощением мамонтов не занимаются», и, после трехдневного пребывания в изоляторе, я благополучно вернулся в роту.

Формирование асоциальных навыков. Данный вопрос является одним из наиболее важных, и вместе с тем наименее изученных. При проведении исследований в будущем именно на нем следует сконцентрировать особое внимание.

В армии молодые люди попадают в условия, где они сначала сами испытывают на себе всякого рода унижения и издевательства, доходящие до садизма, а затем вынуждены подвергать им других.

Все, без исключения опрошенные подтверждают, что служба в армии оказала сильное воздействие на их личность, развивая враждебность и негативизм, навыки асоциального поведения, способность к проявлению жестокости.

Наиболее явно развитие асоциальных навыков в ходе службы в армии прослеживается на отношении к труду. Армия учит скрывать нарушения дисциплины, воспринимать труд как принудительный акт. Солдаты обманывают начальство, халтурят в работе, искусно маскируют безделье, варварски относятся к имуществу, и все эти навыки привносятся затем в производство.

Обучение этим навыкам происходит как раз в том возрасте, когда у человека формируются социальные ориентиры. Даже если молодой человек внутренне не приемлет такого положения вещей, он вынужден потом сознательно бороться с укоренившимися за два года дурными привычками.

Так, по словам одного из опрошенных, после службы в армии ему приходилось следить за собой, чтобы ненароком что-нибудь не украсть. Другой бывший солдат, участвовавший в военных действиях, автоматически бил каждого, кто ненароком делал по отношению к нему резкий жест (например, в общественном транспорте).

Утрата здоровья и приобретение асоциальных навыков являются одними из наиболее существенных и нигде не учитываемых затрат, которые вынуждено нести наше общество за содержание «дешевой» армии, основанной на комплектовании по призыву.

8. К вопросу о боеспособности советской армии

Невзирая на все описанные выше негативные явления, Советская Армия в ее дедовском варианте остается управляемой и боеспособной. Это подтверждают, в частности, и те военнослужащие, которые резко критикуют существующие в армии порядки. Управляемость и боеспособность армии подтверждается не только словами опрошенных, но и реальной практикой, включая войну в Афганистане.

Вопрос о военной эффективности советской армейской машины требует серьезного изучения. Не являясь военными специалистами, авторы не претендуют на всеобъемлющее обсуждение данного вопроса. Ниже будут рассмотрены лишь отдельные аспекты этой проблемы, непосредственно связанные с полученной в ходе интервью информацией.

Армейская «липа» или «туфта». Создается впечатление, что это явление пронизывает все стороны армейской деятельности во всех группах приоритетов, за исключением первого. Для иллюстрации приведем два примера.

Первый из них - это описанный служившим в войсках связи солдатом случай, когда во время учений две радиопередающие установки оказались в нерабочем состоянии, и связь между ними осуществлялась по протянутому тайком от начальства телефонному кабелю. Причем военная функция этих установок заключается в обеспечении в боевых условиях устойчивой радиосвязи на расстоянии десятков или сотен километров.

Другой пример - это рассказ подполковника химических войск о том, как он вынужден был действовать во время учений. По словам подполковника, что оборудованный приборами химического контроля автомобиль никак не поспевал за двигавшимися по бездорожью танками, хотя по инструкции он должен был ехать впереди них. Выход был найден в том, что автомобиль срезал по шоссе значительный отрезок намеченного маршрута и прибыл к финишу, как и положено, впереди танков. Ясно, что в условиях реальных боевых действий подобная тактика вряд ли оказалась бы действенной.

Военная квалификация солдат. Военная квалификация рядовых военнослужащих складывается, по-видимому, из двух основных элементов: умения нанести максимальный ущерб противнику и умения по возможности выжить в боевых условиях, сохранив при этом свою боеспособность. При этом второй аспект военной квалификации, по-видимому, вообще отсутствует в советской военной доктрине, которая де-факто по-прежнему ориентируется на ведение войны в первую очередь количеством военных ресурсов, а не квалифицированным и бережным их использованием.

Квалификация командного состава в армии должна заключаться в умении при планировании операций и отдаче оперативных приказов соизмерять размеры ожидаемых потерь с ожидаемым эффектом. Именно на этом строится военная доктрина во всех развитых странах. Что же касается Советской Армии, ее доктрина сводится в основном к принципу «исполнять приказы, не обсуждая» и «защищать Родину, не щадя жизни». Это означает, что применительно к условиям наземных боевых действий с использованием обычных видов вооружений, советский генералитет до сих пор мыслит категориями времен второй мировой войны, когда превосходство немцев в технике и в квалификации ведения боевых действий было компенсировано гигантскими потерями мужской части населения нашей страны.

Если же говорить не о доктрине, а о реальной армейской практике, то в ходе интервью авторам не удалось обнаружить и следа какой-либо целенаправленной работы по формированию у солдат хотя бы минимальной военной квалификации. Исключение составляет, возможно, первый уровень приоритетов, о котором из-за его секретности вообще мало известно.

Проведенное исследование со всей ясностью говорит о том, что на третьем и четвертом уровне приоритетов ни о каком приобретении военной квалификации просто не может быть и речи. Промежуточный, второй уровень приоритетов, характеризуется, по-видимому, тем, что в нем с очень большим трудом поддерживается минимальный уровень технологической дисциплины, необходимый для поддержания работоспособности техники в мирных условиях. Реальному умению эффективно действовать в боевых условиях в войсках даже этой группы приоритетов практически не учат.

Сроки службы и военная квалификация. Проблема военной квалификации имеет еще один аспект, связанный с несовпадением установленных законом сроков службы и реальными сроками, необходимыми для приобретения высокой военной квалификации в различных родах и видах войск и по различным военным специальностям.

Как и в промышленности, сроки приобретения квалификации для различных специальностей варьируются от нескольких недель до нескольких лет. Даже при хорошо налаженной системе подготовки этот диапазон вступает в противоречие с жестко установленным двухлетним сроком армейской службы. Сказанное означает, что для одной части военнослужащих это срок является избыточным (это еще один фактор широкого распространения в армии доходящих до абсурда бессмысленных видов деятельности), а для другой, недостаточным для приобретения должной военной квалификации. Данное противоречие частично компенсируется за счет увеличенного (трехлетнего) срока службы в военно-морских силах, а также тем, что особо ответственные военные специальности комплектуются исключительно офицерами и прапорщиками. Тем не менее, жестко установленные законом сроки службы рядового состава резко сужают поле для маневрирования в этом вопросе, порождая описанные выше хронические квалификационные диспропорции.

Квалификация военнослужащих и военная эффективность армии. В случае возникновения военного конфликта низкая квалификация военнослужащих означает необходимость их самообучения непосредственно на поле боя, что неизбежно связано с большими потерями. К тем же последствиям приводят армейская «липа», неудовлетворительное техническое состояние вооружений, а также низкая военная квалификация офицеров, которые в большинстве случаев заняты не боевой подготовкой, а различными хозяйственными работами и обеспечением порядка в подчиненных им подразделениях, заключающимся, главным образом, в борьбе с анархией и асоциальными наклонностями солдат.

Обсуждая проблему соотношения боеспособности и эффективности Советской Армии, можно сказать, что в настоящее время она боеспособна, но крайне неэффективна из-за низкой военной квалификации и низкого состояния технологической дисциплины. Успешно решать боевые задачи такая армия может лишь при значительном численном или технологическом (как в Афганистане) превосходстве над противником, неся при этом несоразмерно большие потери. В случае военного столкновения с хорошо обученным и хорошо вооруженным противником (например, войсками стран НАТО) при условии ведения войны без применения оружия массового поражения военный успех Советской Армии является более, чем сомнительным.

Следует также повторить сделанный ранее вывод о том, что воинские части, в которых земляческая статусная система возобладала над дедовской, не только небоеспособны и социально опасны. Военная эффективность может быть не только нулевой, но и отрицательной, поскольку для подавления могущих возникнуть в них беспорядков потребуется привлечение вооруженной силы извне, что в случае войны неизбежно будет означать ослабление боевых частей.

9. Профессиональная армия: «за» и «против».

До последнего времени на высшем военном уровне категорически отвергалось предложение о создании в СССР профессиональной армии. Это мотивировалось главным тем, что наша страна слишком бедна для содержания армии на платных и добровольных началах. Это веское возражение, поэтому данный аргумент должен быть рассмотрен подробно.

Прежде всего, следует решить вопрос о необходимой для страны численности военнослужащих. В настоящее время их число составляет более трех миллионов. При этом, как уже говорилось, в армии содержатся очень много «лишних» солдат, численность которых в ближайшее время дополнительно возрастет вследствие сокращения вооружений и военного бюджета страны. Можно выдвинуть гипотезу, что «реальная», т.е. действительно оснащенная вооружением армия может составить в этом случае лишь около одного миллиона человек.

При сокращении армии в народное хозяйство страны смогут быть вовлечены находящиеся в ее ведении неэффективно используемые земельные территории, транспортные средства, какая-то часть зданий и сооружений, а также некоторые другие виды материальных ресурсов.

Гарантированный положительный эффект для народного хозяйства будет достигнут благодаря высвобождению из армии двух миллионов молодых трудоспособных мужчин, которые смогут трудоустроиться трудодефицитные отрасли народного хозяйства.

Переход к профессиональной армии создаст предпосылки для наведения элементарного порядка в армейских хозяйствах, повышения уровня технологической дисциплины, роста военной квалификации военнослужащих. Значение последнего фактора особенно велико, поскольку суммарный объем текущих затрат на содержание полноценной профессиональной армии будет, вероятно, сопоставим с сегодняшним, но расход средств на единицу потенциального военного эффекта, как бы трудно ни было его измерить, без сомнения, резко снизится (включая и расход числа человеческих жизней в случае реального вооруженного конфликта).

Несогласие с предложением о создании профессиональной армии мотивируется военными тем, что такая армия будет слишком дорогой. Однако все изложенное выше говорит о том, что армия, построенная на принудительных началах, лишь по видимости является дешевой. Для решения вопроса о «дешевизне» необходимо учитывать не только факторы экономии на заработной плате и бытовых условиях солдат, но также и перечисленные выше неэффективные ресурсные затраты. Необходимо объективно подсчитать, во что обходится стране халатное обращение с техникой и имуществом, напрасный труд солдат, их болезни и приобретаемые ими асоциальные навыки.

Заявления о «бедности» нашей страны и связанной с этим необходимостью иметь дешевую армию можно прокомментировать еще с одной точки зрения. Было бы полбеды, если бы при этом действительно проявлялась забота о рациональном расходовании финансовых и материальных ресурсов, и были бы сокращены нерациональные траты в военном ведомстве. На практике, однако, этого до последнего времени не происходило. Наоборот, Министерство обороны СССР настаивало на максимальных бюджетных ассигнованиях. Причины этого ясны. Аппарат ведомств, начиная с самых нижних его звеньев и кончая высшим руководством, представляет собой систему многослойного искажения информации. Внешний порядок, соблюдаемый в войсковых частях, особенно при инспектировании их вышестоящим командованием, - это не более, чем «потемкинские деревни», скрывающие за собой бессмысленную жестокость и дезорганизацию. О подлинном положении дел армейское командование не то чтобы не знает, а скорее не хочет знать.

Завершая обсуждение данного вопроса, следует отметить, что переход к профессиональной армии, с точки зрения авторов данной статьи, в конечном счете, является предрешенным. И объективное состояние экономики, и общественное мнение страны уже не позволяют поддерживать сформировавшиеся десятилетия назад механизмы функционирования армейских подразделений.

Увеличение степени технической оснащенности армии, возросшая техническая сложность вооружений, произошедшие на протяжении послевоенных десятилетий громадные изменения в общественной психологии (включая изменения психологии призывного контингента), изменения пропорций национального состава призывников делают Закон о всеобщей воинской обязанности настолько неэффективным, что его сохранение возможно лишь искусственно, путем оказания силового давления на общество и пресечения всех попыток обсуждения данной проблемы за пределами скрытых за барьером секретности подразделений военного ведомства.

Главный вопрос сегодня не в том, будет ли осуществлен переход к профессиональной армии, а в том, как долго продержится в нашей стране принудительная система ее комплектования и какие жертвы понесет в связи с этим мужская часть подрастающего поколения нашей страны.

10. Послесловие для солдат

Когда в казарму принудительно запирают большое количество не вполне зрелых в социальном отношении мужчин, все негативные явления, о которых говорилось выше, становятся неизбежными и даже закономерными.

Социологами многих стран зафиксировано, что в подростковых шайках, местах заключения и принудительно комплектуемых армейских подразделениях сам собой формируется специфичный, как правило, жестокий, социальный мир. Какие советы можно дать в связи с этим прибывшему в армию новобранцу?

Следует сразу подчеркнуть, что легких путей для выживания нет. Противостоять дедовскому порядку не может никто. Физическая сила здесь не играет решающей роли, так как немного найдется людей, которые смогут в драке в одиночку выстоять против большой массы нападающих. Тех, кто пытается бросить вызов дедовскому порядку, сламывают, калечат или убивают. Итак, дедовской порядок придется признавать всем, но важно уметь это сделать, не роняя собственного достоинства.

В ситуации, когда новобранцу предъявляются неуставные требования (например, ползти под кроватями и «бибикать» автомобилем), существуют три основных модели поведения: согласие, отказ и согласие после отказа (в результате избиения). Последняя тактика является наихудшей, поскольку такой солдат сразу попадает в категорию «летунов».

Насколько можно понять (но эта гипотеза требует уточнения), дедовские требования к новобранцу содержат в себе набор обязательных требований и требования, которые предъявляются для проверки вновь прибывшего «на прочность». Последние представляют собой своего рода тесты, на основании которых «деды» расставляют «молодых» по описанным во второй главе ролевым категориям. Этот процесс может пройти легче, если «молодые» будут заранее осведомлены об этих категориях и заранее постараются определить свое место в них.

Разумеется, сказанное легче применить там, где «дедовщина» имеет относительно умеренные формы. В частях, где доминируют садистские или «беспредельные» формы «дедовщины», значительный процент новобранцев неизбежно попадает в «летуны» или «опущенные». Однако, возможно, и здесь предварительные разъяснения, и даже тренинг, могут несколько снизить их удельный вес.

Новобранцу следует иметь в виду, что дедовщина - это очень гибкая социальная система. «Это - как погода, которая все время меняется», - сказал в интервью один из опрошенных. Не существует таких моделей поведения, к каким не могла бы приспособиться дедовщина. Поэтому новобранцу надо стремиться к тому, чтобы его поступки были непрогнозируемыми. Тот, кто нарушит стереотип неожиданной реакцией, выиграет первое сражение за свою честь. Но при этом следует помнить, что ответ также может быть непрогнозируемым.

Реакции вновь прибывшего солдата должны быть основаны на уверенности в том, что любые посягательства на его честь не должны остаться без ответа. Причем здесь нельзя думать об адекватности действий против того, кто хочет проявить власть - вас немножко ударили, вы немножко ответили. Реакция сразу должна быть максимальной. Правила и нормы, принятые в гражданской жизни, в армии не действуют. Разумеется, это требует мужества. Но если поступать с опасением - как бы чего не вышло - результат будет прямо противоположным.

В качестве примера эффективной ответной реакции можно привести рассказ одного солдата, который в ответ на угрозу со стороны «дедов» заявил, что когда в карауле он получит автомат с боевыми патронами, он их перестреляет. При этом рассказчик подчеркнул, что он действительно сделал бы это. Видимо, решимость отстоять свою честь, даже ценой последующего суда и 16-тилетнего срока заключения, была видна в его интонации и облике, потому что после этого «деды» оставили его в покое.

Другой солдат в ответ на требование отдать «дедушке» присланную из дома посылку с продуктами раздал ее содержимое всем присутствовавшим, а пустую коробку надел деду на голову. Здесь, вероятно, сыграло роль не только проявление смелости, но и отсутствие жадности, что тоже ценится в армейских условиях.

Человек, сознающий свою неспособность к столь жестким формам противостояния, должен быть готов играть роль "летуна", но при этом заранее определить степень унижения, которую он сочтет для себя допустимой, и не опускаться ниже этой черты, хотя именно это его постараются заставить сделать на первых порах, чтобы определить его личный «предел».

В целом следует готовить себя к испытанию мужества, к серьезным внутренним изменениям своего характера. Думается, что описанные выше рекомендации могут быть существенно дополнены и уточнены путем проведения специальных исследований.